пристрастием. Интересно, долго ли это будет ее забавлять? Хотя какого черта? Утром она уйдет отсюда, а пока ей на самом деле смешно. Во всяком случае, не скучно.
– Ну вот! А я-то размечталась! Думала, останусь в ваших глазах романтичной и наивной двадцатилетней особой. А вы, оказывается, все подсчитали… – И она театрально вздохнула.
Он фыркнул. Судя по всему, он не испытывал ни малейшего смущения по поводу своей бестактности.
– Романтичной еще, куда ни шло, а вот наивной я бы вас не назвал.
– Значит, вам не по душе беззаботные и веселые женщины.
– Можно и так сказать.
– А вы скажите, – как есть на самом деле. Ведь вы терпеть не можете всю женскую половину рода человеческого!
– Ну, я на вашем месте не стал бы делать столь огульных выводов. Однако признаюсь: да, я не люблю игры, в которые играют женщины.
– Игры?! – Как бы ей хотелось, чтобы все это была только игра. Увы! Когда разбивается жизнь и рушатся все представления о самой себе, это уже не игра. Хотя зачем обманывать себя? Флоренс прекрасно понимала, что заигралась, и теперь молчала, не зная, что сказать.
– Да, ваш возраст для меня не секрет, – продолжал между тем Мейсон. – Ведь я знаю, сколько лет Стэнли. И обижаться тут не на что.
Однако какой он уверенный в себе и как здорово держит дистанцию! – не могла не восхититься Флоренс. Такой не разозлится, не выйдет из себя, но сделает вывод и непременно сведет счеты.
– Ну, так что же все-таки случилось? – стоял на своем Мейсон. – Как вы поняли, что Стэнли не годится вам в мужья?
Флоренс натянула плед до самого подбородка. Ей не хотелось говорить об этом. Не хотелось, чтобы он понял глубину ее отчаяния, но, очевидно, она перед ним в долгу.
– Сначала все было довольно мило. У Мак-Килаков прекрасное поместье. Со старинным парком и замком на холме с видом на залив…
– Ну да, впечатляет… Особенно тех, кто любит выставлять роскошь напоказ.
Флоренс кинула на него недоуменный взгляд, Ну откуда такая неприязнь?
– А при чем тут роскошь? Я говорю о красоте. Да, я люблю все красивое. – Она с вызовом подняла голову. – А что, господин прокурор, разве это наказуемо?
– Вопросы здесь задаю я, – парировал он. – Что случилось?
– Все было нормально, пока не приехали мои родители.
– Они приехали на свадьбу?
– Да. Дело в том, что мои предки давным-давно в разводе. И мать явилась со своим новым приятелем, а отец – с очередной подружкой. Так что им было не до меня…
Ну вот, картина проясняется. Она-то рассчитывала, что будет в центре внимания, а когда все сложилось иначе, топнула ножкой и сбежала. Как выражаются психологи, эффект обманутого ожидания…
– Просто вы донельзя избалованны, – с презрительной усмешкой констатировал Мейсон. – Никто не ублажал вас, и вы нашли способ обратить на себя внимание. Так ведут себя капризные дети.
– С чего вы взяли, что я избалованна? – возмутилась Флоренс. – Да что вы обо мне знаете?!
– Вполне достаточно.
Самоуверенный тип! Ну как она может быть избалованной, когда с ней никто и никогда не считался?
– К вашему сведению, я совершенно не думала о том, чтобы привлечь к себе внимание.
– А о чем же тогда вы думали? Зачем сбежали и залезли ко мне в дом? Что вы собирались делать дальше?
– Что дальше? – переспросила Флоренс и, потупив глаза, честно призналась: – Не знаю…
Не знает. Отлично! Воистину, без руля и без ветрил. Или, как сказал бы Дэн, без башни… Надо поскорее отправить ее восвояси и пусть отвечает за свои проделки. Большая уже девочка…
– Ваши родители, наверное, с ума сходят, – с упреком заметил Мейсон. – Может, уже обзванивают морги и больницы.
– Сомневаюсь…
– А вы не сомневайтесь! Лучше позвоните. Хотите, дам вам свой сотовый?
– Спасибо, не надо. Думаю, они еще на банкете.
– На банкете? Какой еще банкет? Ведь никакой свадьбы не было.
Флоренс от души расхохоталась.
– Шутите? Все оплачено, а моя матушка не упустит возможности лишний раз потусоваться.
Несмотря на внешнюю веселость, в ее голосе прозвучала потаенная боль, и ему впервые пришло в голову, что все куда сложнее, чем ему показалось вначале. Впрочем, это его не касается. Он уже и так угробил уйму времени на пустую болтовню. Она успокоилась и теперь, может, быть, даст ему поспать. Ну а утро вечера мудренее.
