Со времен майя, которые, можно сказать, были заворожены величественным протеканием времени, все цивилизованные народы Мезоамерики использовали сложные хронологические системы с двойной целью: с одной стороны — найти ориентиры, чтобы понять и предвидеть чередование явлений природы, движение небесных тел, смену времен года и приспособить к ним обряды, необходимые для их регулярного свершения; с другой — определить судьбу каждого человека, шансы на удачу каждого дела при помощи знамений, которые составляли замкнутую систему, такую же «рациональную» для этих народов, каким для нас может быть научное объяснение мира.
Солнечный год (шиуитль) из 365 дней разделялся на 18 месяцев по 20 дней, к которым добавляли пять «лишних» дней, считавшихся крайне неблагоприятными. Каждый месяц имел название, связанное либо с природным явлением, либо — и чаще всего — с обрядами, которые предстояло совершить в этот период. Сам год обозначали по названию его первого дня по гадательному календарю, которое уже заключало в себе хорошее и плохое, что могло произойти в этот год.
Поскольку число дней в году за вычетом «лишних», то есть 360, кратно двадцати, ясно, что если год начинался, допустим, под знаком «акатль», то первый из прибавляемых дней имел тот же знак. Но поскольку было еще четыре прибавляемых дня, первый день следующего года отставал на пять позиций по отношению к первому дню предыдущего года. Двадцать, поделенное на пять, равняется четырем, поэтому год мог начинаться лишь с одного из четырех знаков. В эпоху ацтеков этими знаками были акатль, текпатль, калли и точтли. Тринадцать основных чисел гадательного календаря сочетались с четырьмя знаками, позволяя получить 52 начала года (13x4=52). Только в конце этого периода повторялись то же число и тот же знак; тогда «связывали годы», зажигая новый огонь. Этот период в 52 года, который иногда называют мексиканским «веком», изображали в виде связки стеблей.
Ацтеки научились, вероятно, у своих соседей из районов Пуэбла и Миштека, наблюдать за видимым периодом обращения планеты Венера. Пять лет Венеры равнялись восьми солнечным годам. Эти годы считали по знакам гадательного календаря. Оба счета — венерианских и солнечных лет — совпадали только после 65 первых, соответствующих 104 последних, то есть через два земных «века». Это был самый долгий период мексиканской хронологии; его называли «се уэуэтилистли» — «старость».
Что же до самого гадательного календаря (тональпоуаллиу){34}, то у ацтеков, как и у всех других мексиканских народов, он зиждился на сочетании тринадцати чисел (от 1 до 13) и двадцати имен:
Сипактли — крокодил или водяное чудовище;
Эекатль — ветер;
Калли — дом;
Куэцпалин — ящерица;
Коатль — змея;
Микистли — смерть;
Масатль — олень;
Точтли — кролик;
Атль — вода;
Ицкуинтли — собака;
Осоматли — обезьяна;
Малиналли — сено;
Акатль — тростник;
Оселотль — ягуар;
Куаутли — орел;
Коскакуаутли — ястреб;
Оллин — движение или землетрясение;
Текпатль — кремень;
Киауитль — дождь;
Шочитль — цветок.
Каждое название дня изображалось знаком. Сочетание тринадцати чисел и двадцати знаков давало серию из 260 дней — продолжительность гадательного года, который, начинаясь с 1 сипактли, заканчивался в день 13 шочитль без всякого перерыва, причем один и тот же знак никогда не сочетался дважды с одной и той же цифрой. Последовательная смена дат гадательного календаря и дат солнечного календаря не оказывали влияния друг на друга: каждый день можно было обозначить в соответствии с обеими системами, например: 8 сипактли 3 тошкатль, то есть восьмой день «чертовой дюжины», начинающейся с 1 оселотль, и третий день пятого месяца тошкатль.
Гадательный год из 260 дней, естественно, подразделялся на 20 «чертовых дюжин», каждая из которых начиналась с цифры 1 с разным знаком: 1 сипактли, 1 оселотль, 1 масатль и т. д. до последнего — 1 точтли. Каждую из этих серий рассматривали в целом как благоприятную, неблагоприятную или нейтральную, в зависимости от значения ее первого дня; но каждый день мог быть хорошим, дурным или «никаким», смотря по тому, какое число и какой знак его обозначали. Дни с числами 7, 10, 11, 12 и 13 считались в целом благоприятными, дни с числом 9 — в целом неблагоприятными. Но влияние чисел сочеталось с влиянием знаков, и гадательный календарь состоял в основном из перечисления 260 особых случаев.
Кроме того, каждая «чертова дюжина» была отписана одному или двум богам: тринадцать дней с 1 микистли — солнцу и луне, тринадцать дней с 1 киауитль — Патекатлю (богу выпивки и пьянства), тринадцать дней с 1 коатль — планете Венера и богу мертвых и т. д. Наконец, девять божеств, «владыки ночи», образовывали серию, параллельную серии знаков, и беспрерывно сменяли друг друга наряду со знаками; их собственное влияние конечно же учитывалось гадателем в оценке каждого дня.
С другой стороны, следовало учитывать влияние самого года, а также влияние на знаки сторон света. В самом деле, мексиканцы представляли себе мир в виде «мальтийского креста»: сверху — восток, справа — север, снизу — запад, слева — юг. Двадцать знаков дней разделяли на четыре серии по пять знаков, каждая серия находилась под влиянием одного из пространственных направлений: знаки сипактли и акатль, например, относились к востоку, оселотль и текпатль — к северу, масатль и калли — к западу, шочитль и точтли — к югу.
Следовательно, каждое основное направление последовательно преобладало в один из дней в порядке восток — север — запад — юг, а также в один год в порядке акатль (восток), текпатль (север), калли (запад), точтли (юг). Поэтому день или год вбирал в себя особенности, приписываемые каждой из сторон света: плодородие и изобилие востока, зной и засушливость севера, упадок, старость и смерть запада (заход солнца), безучастность юга. Что до «чертовых дюжин», они тоже и в том же порядке испытывали влияние сторон света, поскольку первая из них относилась к востоку, вторая — к северу, третья — к западу, четвертая — к югу и так далее без перерыва.
Таким образом, «импульсы» пространств, главенствующих над временами, вкладывались один в другой на манер матрешек; вернее, мексиканская мысль не знала абстрактного пространства и времени,
