сама, ни Дана не стоили того, чтобы тратить на них время и деньги.
Эти тоскливые размышления вконец измучили Патрицию, но почему-то именно сегодня ей стало просто жизненно необходимо бежать из города. Напряженное ожидание, в котором она находилась в последние три дня, казалось ей сродни долгому сидению в приемной у зубного врача, когда вздрагиваешь каждый раз при вызове очередного пациента.
День, проведенный на свежем воздухе, успокоит ее расшатанные нервы, даст ей короткую передышку и позволит снова собраться с силами, чтобы принести запоздалые извинения, когда появится Шелл. Может быть, ее искренность убедит его.
Девушка нарядила Мэри в ярко-голубые шортики и такого же цвета маечку — обычный для жаркой погоды костюмчик. Сама она оделась в длинную черную юбку из марлевки и белую блузку без рукавов — это были самые легкие вещи, оказавшиеся у нее под рукой.
Забирая заказанную на кухне корзинку для пикника и детское сидение, которое ей любезно предоставили сотрудники отеля, Патриция попросила регистратора:
— Если мистер Грэммер приедет до нашего возвращения, передайте ему, пожалуйста, что няня Уилл повезла девочку в Конкордские ключи. Мы вернемся к тому времени, когда малышку пора будет укладывать спать.
Потребовалась помощь портье, чтобы уложить все их пожитки в машину. Такое впечатление, что мы отправляемся на сафари, неожиданно подумала Пат, обозревая детское сидение — вещь совершенно необходимую для того, чтобы надежно усадить ребенка в машине, корзинку для пикника, вмещавшую, судя по виду, еду человек на пятьдесят, и две туго набитые сумки, где находилось все, что могло понадобиться Мэри в дороге, включая и любимого зайца.
Час спустя, чувствуя, что напряжение мало-помалу стало ее отпускать, Патриция остановила машину под купой буковых деревьев, росших рядом с аллеей, бегущей к Конкордским ключам.
К дому девушка идти не собиралась. Все равно он был пуст, да к тому же заперт, так что это не имело смысла. Однако перетащить все пожитки вместе с Мэри на луг, где малышка могла поиграть и порезвиться на свободе, оказалось делом гораздо более сложным, чем думала Пат. В предыдущий приезд они справились с этим без труда, но ведь тогда их было двое взрослых. Две пары рук, чтобы таскать сумки, две пары глаз, чтобы следить за неугомонной крохой и развлекать ее. Пат с неохотой вспомнила тот день, и ей сразу захотелось плакать.
Он был изумительным, тот день, волшебно-счастливым. Оглядываясь назад, Пат поняла, что уже тогда начала испытывать к Шеллу подлинное чувство и в глубине души уже тогда знала, что он не мог быть беспринципным черствым мерзавцем, каким рисовался ей прежде.
— Ну, что, Мэри, побежали?
Пат старалась, чтобы ее голос был жизнерадостным, но в нем внезапно зазвучали предательские слезы. Яростно тряхнув головой, девушка в который раз велела себе не раскисать и поплотнее натянула на белокурую головку Мэри хлопковую панамку.
— Ты неси Дюшу, а я буду тащить все это. Идет?
«Это» представляло собой неуклюжее и постоянно грозившее завалиться набок сооружение, состоявшее из корзинки для пикника и сумок с вещичками Мэри, кое-как загруженное в ее коляску. Чтобы двигаться со всем этим скарбом, девушке приходилось маневрировать очень осторожно, особенно, когда они миновали аккуратно выкошенную лужайку в нижних садах и двинулись по каменистой дорожке, отделявшей луга и лес от ухоженных парковых угодий.
— Ну, вот! Стоило помучиться, чтобы сюда добраться, правда, детка?
Совсем распаренная Пат, тяжело переводя дух, наконец, опустилась в высокую шелковистую траву, тут и там испещренную весело кивающими головками луговых маков и озорно подмигивающих маргариток, и принялась рыться в корзинке для пикника.
Как она и предполагала, на кухне корзинку нагрузили едой, способной прокормить целый взвод. Пока Мэри закусывала соком и фруктами, Патриция открыла коробку с крошечными бутебродиками с копченой лососиной, но почти сразу снова накрыла ее крышкой. Есть совсем не хотелось.
А потом они с Мэри плели венки из маргариток, точнее плела их Пат, в то время как малышка топала по лугу, пригоршнями срывая цветы, пока девушка не сказала, что они уже нарвали достаточно. Патриции вовсе не хотелось, чтобы на лугу не осталось ни одного цветочка, а, учитывая усердие и энергию ее юной подопечной, это могло произойти в самом непродолжительном времени.
Жара усиливалась, день становился все более душным и знойным, и Пат увела малышку в тень. Они отправились к краю небольшого ручья, огибавшего луг и исчезавшего в лесу.
Упражнения на свежем воздухе утомили Мэри, и, дав ей еще немного попить, Пат уложила девочку на одеяльце и крошечную подушечку, которые прихватила с собой вместе с остальными вещами.
— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — улыбнулась девушка, глядя в уже закрывающиеся глазенки. — Давай твою любимую — про медвежат...
И тут же спохватилась, сообразив, что предложила совсем неподходящую сказку. Мэри надо было поспать, но обычно одного упоминания о медвежатах было достаточно, чтобы ребенок тут же встал на четвереньки и жизнерадостно зарычал.
Глазенки Мэри и впрямь тут же радостно заблестели, однако это было вовсе не прелюдией к пресловутой игре в медведей. Пат поняла это только тогда, когда девочка протянула пухлые ручонки и возбужденно запищала:
— Па-а-па-а-а!..
— Ну, как поживает моя красавица?
Две сильные загорелые руки подхватили малышку из ее гнездышка, устроенного в высокой мягкой траве. Рукава белой деловой рубашки были закатаны, открывая предплечья, а узкие серые брюки плотно охватывали длинные ноги и сильные стройные бедра.
Пальцы Пат непроизвольно впились в теплую траву. При его появлении, которого она совсем не ожидала, у девушки перед глазами все поплыло, а дыхание почти остановилось.
Шелл уселся рядом с ней на траву, скрестив ноги и крепко держа малютку между коленями.
— Мне передали твое послание. — Его глубокий голос звучал бесстрастно, почти без всякого выражения. От этого убийственно спокойного голоса по спине Пат пробежал холодок, и, когда он снова заговорил, девушка поняла, что испугалась не напрасно: — Я не устраиваю скандал, но это не значит, что я не зол на твое поведение. Единственная причина, почему я на тебя не кричу, — это потому что не хочу пугать Мэри...
И не хочу травмировать ее на всю жизнь, схватив тебя за горло и вышибив из тебя дух, мысленно докончила за него Патриция. Увидев его глаза, она просто содрогнулась. Взгляд Шелла пронзал насквозь, и сказать, что в нем читалось презрение и неприязнь, — значило не сказать ничего.
— Как ты посмела вот так запросто снова явиться в мой дом, воспользовавшись моим отсутствием, налгать с три короба моей матери да еще и увезти моего ребенка?
— Я не сделаю ей ничего плохого! — горячо запротестовала Пат, но, увидев, как круто сошлись на переносице его брови, тут же спохватилась и понизила голос. — Я же оставила тебе сообщение, в нем было ясно все сказано.
Да уж, настолько ясно, что он тут же перепугался и помчался в Конкорд, даже не переодевшись. Неужели считает ее такой дрянью и неумехой? Да она ни за что не допустит, чтобы с белокурой головки его бесценной дочурки упал хоть один волосок!
— И к тому же я вовсе не лгала твоей матери. Ты ведь не сказал ей, что выгнал меня, и она решила...
— Скрывать правду — все равно, что лгать!..
Голос Шелла звучал так буднично, словно он говорил о погоде, однако его наигранное спокойствие было настолько зловещим, что это почувствовала не только Пат, но даже Мэри: личико ее вдруг покраснело, и девочка разразилась отчаянным ревом.
Шелл поднялся, баюкая дочурку на руках и шепча ей на ушко ласковые слова. Однако успокоить ребенка, переутомившегося от жары и непривычных упражнений, было не так-то просто. Наконец, он с презрительной миной обернулся к Пат и распорядился:
