простоят не менее двух часов, пока в кристалле не исчерпается магический заряд. Сложнее всего оказалось отвязаться от навязчивого привидения, которое так и норовило присосаться к его тонким энергетическим оболочкам и вкусить на халяву жизненной силы. Пришлось развеять умертвие световой гранатой, точнее, тремя - одной оказалось мало, пришлось добивать еще двумя. Короче говоря, все прошло намного спокойнее, чем он рассчитывал.
Последним препятствием на пути к свободе оказался пудовый навесной замок на массивной решетке. К счастью механизм запорного устройства был тщательно смазан, поэтому легко поддался обычной отмычке. Петли решетки также содержались в должном состоянии, поэтому распахнулась легко и беззвучно.
Солнце толком еще не показалось над горизонтом, однако рассветные сумерки позволяли вполне свободно ориентироваться. Как и планировалось, он оказался неподалеку от крепостной стены на берегу Родануса. Чтобы не привлечь ненароком внимание какого-нибудь бдительного стража, Кевин укрылся за росшим у берега кустом ивы. Сбросил с себя грязную одежду, не забыв переложить все полезное из карманов в заплечный мешок, и пустил шмотки по течению. После чего с мешком на плечах вошел в воду по грудь, оттолкнулся и поплыл к темнеющему на другой стороне реки густому лесу. За содержимое мешка он не опасался - тот был пошит из непроницаемого для воды материала. Что же касается его бесценного трофея - изъятых из сейфа колдуна бумаг, дипломатические кофры изготавливаются водонепроницаемыми, огнеупорными и чрезвычайно прочными.
В этом месте ширина реки не превышала четверти мили. Британец без особых усилий преодолел это расстояние минут за двадцать. Чтобы не мелькать на глазах к городской стражи, совершавшей регулярные обходы крепостной стены, он углубился в чащу леса и вскоре оказался на берегу небольшого ручейка, скрытого от посторонних взоров раскидистыми деревьями и густым орешником. Первым делом достал мыло и парочку приобретенных у лионских алхимиков зелий гигиенического назначения.
Хорошенько отмылся от грязи, затем с помощью алхимических средств избавился от неприятного запаха, который, как ему казалось, буквально пропитал насквозь все его тело. После водных процедур извлек из непромокаемого мешка чистую одежду, бутылку бренди и курительные принадлежности.
Облачившись в простенькое платье небогатого горожанина, присел у подножия кряжистого дуба и сделал приличный глоток из горлышка. Огненная жидкость обожгла ротовую полость и благодатной теплой волной устремилась вниз по пищеводу. Закурил, и вот тут его проняло, да так, что мало не показалось. Вьюна трясло и колотило как от приступа тропической лихорадки. Разумеется, он не был болен. Просто, наступила реакция на продолжительный нервный стресс. Он поставил на кон самое ценное, что у него есть - свою жизнь, в результате сорвал, как он надеялся, неплохой приз.
С призом, у него еще будет время разобраться, а пока следует немного посидеть и по возможности расслабиться. И в этом ему здорово помогли предусмотрительно прихваченная бутылка бренди и сигара.
Отпускать начало лишь после третьего глотка обжигающего напитка и с полдюжины затяжек табачным дымом. Окончательно он пришел в себя, когда в бутылке оставалось чуть больше половины, а сигара истлела до золотистого ободка.
Тут и солнышко поднялось над кронами деревьев. На душе стало легко и радостно. От осознания того, что все закончилось удачно, ему захотелось подобно какому-нибудь хайлендеру скотту или пикту рвануть зажигательную джигу. Эх, жаль, нет под рукой волынщика с инструментом.
Поскольку напиваться с самого раннего утра не входило в планы нашего героя, он отставил бутылку в сторонку. Несмотря на принятую дозу алкоголя, британец чувствовал себя в форме. Теперь необходимо хотя бы бегло просмотреть содержимое трофейного кофра. Вставать было лень, Кевин носком ноги подцепил лямку валявшегося поодаль мешка и подтянул на дистанцию вытянутой руки.
Беглый просмотр хранящихся в кофре документов занял примерно час. Времени понадобилось бы намного больше, если бы не феноменальная способность Фалька практически мгновенно анализировать и запоминать содержимое любого текстового документа, даже написанного на незнакомом языке.
Большая часть бумаг представляла собой отчеты о каких-то непонятных экспериментах, а также рассуждения философского свойства. Отто Хлодвиг мастерски владел благородной латынью и предпочитал излагать свои мысли на языке Сенеки и Цицерона. Такие листочки Кевин складывал в отдельную стопку, пусть ими занимаются аналитики и маги Тайной Службы. Самого же Фалька более всего интересовали документы, относящиеся к шпионской деятельности влиятельного функционера ордена аспернориев, скрывавшегося под скромной личиной секретаря посольства Лангобардии. Таковых оказалось предостаточно: отчеты тайных агентов, орудующих не только в Лионе, но в других городах Гельвеции и за ее пределами, обширная переписка Хлодвига, имена, адреса, пароли и куча иной полезной информации.
Однако чем меньше оставалось непрочитанных документов, тем сильнее мрачнело лицо британца. Несмотря на то, что ни в одном из них не упоминалось напрямую имя 'крота', у Фалька появились веские основания подозревать лишь одного человека, и от этого знания волосы на его коротко остриженной голове поднимались дыбом. Час назад он скорее поверил бы в непорочность жриц богини Астарты, чем в предательство этого человека, однако факты - пусть и косвенные - однозначно указывали именно на него.
Чтобы хоть как-то справиться с душевным волнением, Кевин отхлебнул из бутылки, после чего с силой отправил сосуд вместе с остатками бренди в продолжительный полет.
Ему вдруг нестерпимо захотелось каким-нибудь чудесным образом мгновенно перенестись в родной Лондиний, посмотреть этому человеку в глаза и задать парочку нелицеприятных вопросов. К сожалению, это невозможно. Это только для некоторых магов, способных подчинять собственной воле высших демонических созданий, не существует расстояний, простым же смертным приходится путешествовать по старинке: на лошадях, кораблях, крылатых драконах или на своих двоих.
Даже если бы у Фалька была возможность тут же оказаться в Туманном Альбионе он не смог бы ею воспользоваться. Причина тому - слово, данное Адреасу Малетти, а также прямое указание архиканцлера, касательно проведения карательной операции против непосредственных виновников гибели британских агентов. Теперь у него на руках не только адреса всех функционеров Ложи, но координаты их штаб- квартиры. Покойный шеф агентурной сети ордена аспернориев в Лионе был человеком, вне всякого сомнения, талантливым и деятельным. Каким-то образом ему удалось взять под контроль главарей Ложи. По его приказу вся эта банда сейчас в Лионе. Поэтому было бы непростительной оплошностью не воспользоваться данным обстоятельством.
Что же касается окопавшегося в Лондинии вражеского агента, никуда он от него не денется - не для того этот выродок затеял столь тонкую и далеко идущую интригу, чтобы при малейшей опасности сорваться с места и укрыться под крылышком своих тайных покровителей.
Приняв окончательное решение, Кевин Фальк отделил от общей стопки часть бумаг, остальное сложил обратно в кофр. Ящик и трофейное золото прикопал под корнями приметного деревца и завалил хворостом. Взвалил изрядно полегчавший мешок на плечи и бодро потопал в направлении шумного в столь ранний утренний час торгового тракта.
На этот раз люди Малетти не стали завязывать британцу глаза. Двое знакомых громил, оказавших ему неоценимую помощь в операции по похищению Сильмара Касидоса, встретили его как закадычного приятеля: дружески похлопали по плечам и, взяв под локотки, заботливо препроводили в экипаж.
Проделав знакомый путь по кривым узким коридорам и многочисленным ступеням воровского притона, Кевин вновь оказался в той самой комнате, где до этого дважды встречался с официальным руководителем лионской Гильдии Воров. Сам Малетти уже поджидал дорогого гостя, сидя в кресле перед богато накрытым столом.
Еда оказалась весьма кстати, поскольку полпинты бренди и пара сигар натощак - сомнительная замена полноценному завтраку. Хозяин не стал торопить гостя и терпеливо дожидался, пока тот утолял волчий аппетит. Лишь после того, как тот основательно насытился, исподволь приступил к разговору:
- Завидую белой завистью твоему аппетиту. Когда-то и я мог слопать на ночь глядя половину поросенка и запить квартой крепчайшего рома или бренди не опасаясь за печень и селезенку. Старость - не радость, дорогой Филодор, или как тебя на самом деле.
- На языке Платона и Сократа мое имя означает любимец богов. Так чем же оно тебе не нравится,
