По-моему, нам обоим стоит вернуться в Ольян. Там мы сможем без помех все обсудить.
К сердцу Джоан горячей волной прихлынула надежда. Она быстро ответила слегка прерывающимся от волнения голосом:
— Прекрасно.
Так оно и было. Эрвин сам захотел поговорить с ней. Возможно, он все же поверил ей и начал понимать, насколько глубокими были ее тогдашнее одиночество и отсутствие надежды на счастливую семейную жизнь, что и заставило ее принять предложение Тома.
— Мне заказать билеты на самолет? — спросила она.
— Нет, я сам это сделаю. На пятницу, если смогу.
Джоан беспокоила еще одна вещь, и она ре шила сказать об этом сейчас.
— Мне кажется, Саманта должна узнать правду о ребенке до того, как мы уедем. Сегодня утром я уже не смогла застегнуть джинсы, так что, когда мы вернемся из Португалии… — Джоан суеверно скрестила пальцы, надеясь, что они вернутся вместе, — может быть, моя беременность будет уже заметна. Честно говоря, я не знаю, как быстро все это происходит.
Молчание на другом конце провода встревожило ее. Не слишком ли она поторопила события? Стоило ли упоминать о беременности с такой легкостью? Эта тема всегда была болезненна для Эрвина. Но мысль о предстоящем раз говоре с Самантой полностью завладела ею.
— Да, ты права, — наконец ответил Эрвин. — Что бы ни случилось, она узнает правду. Ты хочешь поговорить с ней сама или дождешься мо его приезда?
— Думаю, что сама. — То, как Эрвин произнес «Что бы ни случилось», показывало, что он еще не принял окончательного решения по поводу их будущего, и к Джоан вернулись прежние страхи. Но она тут же постаралась убедить себя в том, что, даже если Саманта отрицательно воспримет ее рассказ, в глубине души она, возможно, все же порадуется, что ее любимый сын оставил после себя ребенка…
Она нашла Саманту сидящей у себя в кабинете над чертежами будущего сада.
— Дорогая, как ты быстро вернулась с прогулки! Ты купила все, что было нужно?
— Я не была в деревне. — Джоан подошла к рабочему столу Саманты, стоявшему у окна. — Просто немного прошлась по саду. — А еще поду мала о предстоящем разговоре, который даже не знаю с чего начать, не знаю и того, как будут встречены мои новости, мысленно добавила она.
— Ах, если бы я знала! — воскликнула Саманта, откладывая в сторону лист расчерчен ной бумаги. — Когда он позвонил, я не смогла тебя найти и Хэтти сказала, что не видела тебя, поэтому мы решили, что ты ушла за покупками в деревню.
— Кто позвонил? — Джоан опустилась на первый попавшийся стул.
Неужели Эрвин? Позвонил, чтобы сказать, что не приедет сегодня вечером? А может, он раздумал ехать с ней в Португалию? Или ре шил, что им не о чем разговаривать?
— Корреспондент одного женского журнала, забыла, какого именно. Он хотел взять у тебя интервью, — взволнованно сообщила Саманта. — Расспросить о твоих книгах, о последней литературной награде и еще о том, собираешься ли ты в будущем остаться здесь или станешь проводить большую часть времени в Португалии. Его интересовала любая информация о тебе. Если бы я знала, что ты никуда не уходила, то послала бы за тобой. Он сказал, что перезвонит позже, чтобы договориться о встрече. Так что тебе придется быть готовой к самым неожиданным вопросам.
Джоан облегченно вздохнула и даже нашла в себе силы улыбнуться. Значит, ее тревога была напрасной и служила лишь подтверждением того, насколько сильно ей хотелось, чтобы они с Эрвином наконец-то разрешили все свои проблемы.
Журналиста с его интервью она почти сразу же забыла. Раньше такое известие наверняка взволновало бы ее и, возможно, даже привело в замешательство. Но только не сейчас. Слишком многие вещи были в данный момент гораздо важнее для нее.
— Саманта, — тихо произнесла она, — мне нужно сказать вам кое-что.
Осторожно подбирая слова, Джоан рассказала ей обо всем с самого начала и в течение всей истории наблюдала за тем, как глаза пожилой женщины постепенно наполняются слезами. Наконец Саманта прошептала:
— Ребенок Тома! Ты не представляешь, что это значит для меня! Я смогу подержать на руках его ребенка, частичку его самого! Я прекрасно представляю, почему ты пошла на это. Мужчинам не дано понять, насколько силен в женщине материнский инстинкт. Должно быть, ты почувствовала, что твое время проходит, и ударилась в панику. И как это похоже на Тома, упокой его Господь! Он всегда говорил, что жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя всего того, чего хочешь, и если у тебя есть подходящая возможность, ею нужно воспользоваться без промедления. При всей своей любви к нему я боялась, что такие понятия, как «долг» и «ответственность», ему совершенно чужды. Но если ему и не хватало этих качеств, Эрвин возмещал их с лихвой. И…
Тут голос Саманты дрогнул, и она сжала губы, борясь со слезами. Справившись с собой, она спросила:
— И что сказал Эрвин, когда узнал об этом?
— Ну… он не особенно обрадовался, — призналась Джоан. — Но я надеюсь, что он справится…
Она знала, что пока это лишь предположение. Возможно, ей не стоило представлять ситуацию до такой степени в розовом свете, пока еще ничего не решено.
— Да, — тихо согласилась Саманта. — Эрвину нелегко будет с этим примириться. Но у него сильный характер, и я знаю, что он любит тебя. Когда вы встретились, он сказал мне, что нашел свою вторую половину. — Она коснулась своих дрожащих губ кончиками пальцев. — Надеюсь, у него не будет такого ощущения, что Том снова обошел его. Это было бы для него невыносимо.
— Снова обошел его? — переспросила Джо ан, чувствуя, как ее сердце учащенно забилось. Неужели Саманта говорит о том, что она и сама давно подозревала: по какой-то причине Эрвин считает себя на втором месте после младшего брата, баловня судьбы и всеобщего любимца? — Как это могло произойти?
— Сейчас я понимаю, что все произошло целиком по моей вине, — ответила Саманта. — Каждый раз думая об этом, я казню себя за свои ошибки. Но тогда мы с мужем были уверены, что поступаем правильно. Когда Эрвину исполнилось восемь лет, мы отправили его в хорошую школу. Том был еще совсем маленьким и постоянно болел, так что мне приходилось почти все время проводить с ним. Я категорически отказывалась приглашать к нему няню, потому что хотела сама заботиться о малыше. И вот, когда Эрвин немного подрос, он начал ощущать себя покинутым, никому не нужным — особенно после того, как было решено не отправлять Тома в школу, а нанять ему частных учителей. Он по-прежнему был очень слабым и к тому же порой капризным и своенравным. Мы знали, что ему трудно будет выносить школьный распорядок и дисциплину.
Саманта крепко стиснула руки, чтобы справиться с очередным приступом слез. Джоан мягко взяла ее руки в свои и слегка погладила. Она не верила, что эта добрая, любящая женщина могла сознательно причинить вред кому бы то ни было.
— Я уверена, вы думали, что так будет лучше.
— Тогда я вообще над этим не задумывалась, — ответила Саманта. По тому, как она судорожно сжала руку Джоан, стало ясно: она от всей души раскаивается в былой неосмотрительности. — Именно потому, что Эрвин по натуре был сильнее и тверже, не он, а Том начал совершать поступки, отличающиеся какой-то безрассудной, бесшабашной смелостью. И именно потому, что мы были уверены в сохранности нашего семейного бизнеса в руках Эрвина, мы предоставили Тому вести такой образ жизни, какой ему нравился. Эрвин никогда не просил того, чего хотел. Он всего добивался сам. После смерти мужа Эрвин всегда был рядом со мной — сильный, заботливый, здравомыслящий. А Том… часто мы не виде ли его несколько недель, а то и месяцев подряд. И вот, когда он приезжал к нам в перерывах между командировками, как по-твоему, что я делала? Ну разумеется, встречала блудного сына с распростертыми объятиями! Самое печальное во всем этом то, что я думала, — нет, была уверена! — что сделанное мною для Тома — сущие пустяки по сравнению с той скрытой, но глубокой любовью, которую я питала к Эрвину.
Джоан мягко освободила свою руку из пальцев Саманты. Теперь она понимала, отчего известие о ребенке Тома настолько уязвило Эрвйна. Она вспомнила, как спрашивала его, испытал бы он то же самое чувство, если бы она забеременела в результате мимолетной связи еще до встречи с ним?
