Встретимся у Ральфа

вдохновения нет. Может быть, заелся. В юности, когда много размышлял, писалось легко.

— А теперь отгородился, верно? Отгородился от чувств. Держу пари — стоит встретить настоящую любовь, как все вернется, все запертые на замок эмоции хлынут наружу. Любовь, Ральф, любовь — таков рецепт от доктора Джемм. Влюбись.

Шутки судьбы порой жалят похлеще гадюки.

У Ральфа уже слезились глаза; перчики чили делали свое дело медленно, но верно: во рту пылал пожар, губы распухли, нос потек. И голова шла кругом от слов, что он не имел права высказать.

— Не слишком остро для тебя, Ральф? А хвастал, что ему любое карри по зубам! — поддразнила Джемм.

— В самый раз. — Очередная ложь, но он лучше сгорит на месте, чем признает поражение перед этой девушкой. — А вот вы, мисс Ах-я-самая-крутая, похоже, не в своей тарелке.

— Ерунда! До моих обычных карри далеко. Тебя пожалела.

— Неужели? Претендуешь на титул королевы зеленых перчиков?

— Не претендую. Давно ношу. На свете нет человека, который бы меня переплюнул.

— А вот и есть. Спорим? — Ральф выскочил из-за стола, зачерпнул из пакета на стойке горсть глянцевых стручков. — Каждому по перчине. Целиком и без дураков. Поглядим, кто кого.

— По рукам. Давай сюда.

Господи, что за мука, что за жгуче-сладкая мука! Сочный хруст кожицы на зубах, бьющий в нос пряный аромат; жидкий огонь на языке, который слюна не в силах остудить.

— Чур, не глотать. Разжевать как следует и показать язык, — предупредил Ральф.

Жар опалил нёбо, хлынул в горло; бешеным стуком в висках организм посылал сигналы SOS. Джемм и Ральф отчаянно работали челюстями, резко вдыхая и выдыхая через горящие рты, как женщины в родах, и обмахивались ладонями в бесплодной попытке усмирить жалящие языки пламени.

— Черт, черт, черт! Дырку в языке прожжет!

— Нет, в глотке, в глотке!

С залитым потом лицом и выпученными глазами, Ральф дубасил кулаками по столу. Сердце готово было проломить грудную клетку.

— Ну все, все, все! Показываем, пока эта дрянь меня не сожгла! — завопила багровая Джемм. — Язык, показывай язык!

Оба разом вывалили зеленые языки и судорожно проглотили огненную кашицу.

— Воды! — взвыл Ральф.

— От воды только хуже. Пива!!!

Соперники жадно припали к банкам, но и прохладная жидкость была бессильна против огненного овоща.

Ринувшись к плите, оба горстями гребли рис из миски и набивали рты.

— Лед! Лед в этом доме есть?! — взвизгнула Джемм.

Ральф дернул на себя дверцу морозилки и запустил туда обе руки.

— Есть, есть! — Он перевернул поднос и что было сил грохнул по столу. Ледяные кубики раскатились во все стороны.

— О-о-о!

— А-а-а!

Каждый сунул в рот по кубику и присосался к нему, чтобы не упустить ни капли ледяной благодати.

— Господи! — выдохнул Ральф. — Во придурки! — Огонь внутри затухал, но переживший шок организм все еще корчился в блаженных муках, словно от дозы экзотического наркотика.

— Боже… — Джемм остужала вспухшие губы льдом. — Класс! Все равно что секс!

— Лучше, чем секс, — возразил Ральф, медленно опускаясь на место за столом.

— Ну? Кто победил? — спросила Джемм.

— Ничья.

— Ну уж нет, так не пойдет. Кто-то должен выиграть. Придется повторить.

Когда Смит переступил порог, квартира ходила ходуном от истерического хохота, рыданий и воплей. Двинувшись на дикий смех, доносившийся из кухни, Смит обнаружил Ральфа с Джемм в странных позах — головами в морозилке.

— Какого хрена тут происходит? — Он кое-как пристроил «дипломат» на столе среди груды опустошенных пивных банок, грязных тарелок и тающего льда.

Противники вынырнули из холодильника и повернули к нему виноватые, мокрые от слез, красные лица.

— Куб-бок п-по п-поед-данию ш-шили, — пробубнил наконец Ральф, хрустя льдом и как мельница махая ладонями. — Пять штук… ш-шырых… До полной победы.

— Что?! Рехнулись. — Смит покачал головой и добавил, поймав взгляд Джемм: — Погляди на себя — лунатик. Готовая кандидатка в психушку.

Ничего подобного! На взгляд Ральфа, Джемм выглядела на все сто: черные, чуть влажные локоны упали на пылающие щеки, глаза блестят… и заблестели еще сильнее, когда она бросилась к Смиту и повисла у него на шее. У Смита. Тошно смотреть, как быстро она сбросила завертевший их обоих кокон веселого безумия ради Смита — будто ребенок, которого весь вечер нянчила чужая тетя, пока наконец не пришел обожаемый родитель. Только что, казалось бы, их было двое — Джемм и Ральф, но вот вошел Смит и своим чертовым кейсом, как кувалдой, вдребезги все разбил. А ведь на один- единственный миг почудилось, что именно Смит здесь третий лишний, а он, Ральф, — вместе с Джемм.

Вечеру настал конец. Джемм прибирает разгромленную кухню, Смит развязывает галстук и вещает о встрече со шведскими банкирами. Баста. Все кончено.

Ральф сгорбился.

— Э-э… пойду, пожалуй, — едва слышно буркнул он. — Спасибо за прекрасный вечер, Джемм. Спасибо за пари, за карри… за все.

Он наклонился к ее щеке, но в этот момент Джемм повернула голову, и их губы встретились. Нежданное прикосновение волной прокатилось по телу — обожгло губы, встряхнуло сердце, скачком достигло желудка и завершило свой путь сладостным теплом в паху. Чили проиграли.

— Что ж… Спокойной ночи. — Варварское желание взять Джемм тут же, силой, боролось в нем с не менее мощным желанием исчезнуть.

Спотыкаясь, Ральф добрел до туалета, захлопнул дверь и тяжело упал на унитаз. Его трясло.

Я люблю тебя, Джемм. Я по уши, безумно, по-идиотски и бесконечно втрескался в тебя.

Блин.

Глава четырнадцатая

— Ого, вот это жизнь!

— Согла-асен, Шиобан. Ми-илый уголок, это уж точно, — на шотландский манер певуче отозвался Карл.

Розанна на заднем сиденье «эмбасси» прижала нос к щели в окне и сожмурила раскосые глаза от струи ледяного декабрьского ветра, вздымающей ее густую шерсть.

— Для галла акцент паршивый, мистер Каспаров.

— Да? А ты слышала, как Шон Коннери копирует ирландский акцент? Уши вянут.

Как только Шиобан и Карл оставили городскую Шотландию позади, окружающий ландшафт стал меняться с каждой секундой, плавно перетекая из холмистой ряби на юге в полноценные громады холмов, которые сейчас и преодолевала труженица «эмбасси», катя по бесконечным пустынным дорогам, прочертившим сказочную страну. Последние три четверти часа, с самой границы горной Шотландии, все разговоры Шиобан и Карла состояли сплошь из междометий и восторженных определений красот этого дивного края. А кто бы не замирал от восторга при виде пронизанных светом серебристых водопадов, струящихся по угольно-черным отвесным скалам, или миниатюрного островка, рукой самого гениального из художников изящно посаженного посредине горного озерца? Вдали пейзаж густо зеленел, будто укрытый роскошным бархатом с вкраплениями бледно-голубых отблесков предвечернего неба.

Ни Шиобан, ни Карлу прежде не доводилось бывать в Шотландии, и теперь оба, словно вернувшись в