юноши тяжелыми кулачищами. Темрая не оставляло смутное ощущение, что его новые приятели играют в какую-то игру, правила которой ему неизвестны.
– Вы просто путаете, – продолжил юноша, – когда человек заболевает и чувствует приближение смерти, он обычно сам уходит на равнины, чтобы избавить свой клан от горя и лишних забот. К тому же это сохраняет пищу, а мой народ очень бережлив.
Кочевник заметил, что язык плохо слушается его. Головокружение усилилось, Темрая одолевало желание лечь и заснуть. Вероятно, это было как-то связано с напитком, хотя его приятели, которые выпили значительно больше, продолжали вести себя, как и раньше, разве стали чуть веселее
– Пей, – сказал один из них, по имени Милас. – Неужто в твоих краях не делают вина?
Темрай ответил, что в его стране пьют молоко. Мужчины закивали, и их глаза заблестели.
– Вино лучше молока, – заявил другой, которого звали Диврин, в нем много сахара, поэтому оно прибавляет сил.
Милас наклонил кувшин, и Темрай обнаружил, что его кружка полна вновь. Юноша собрался с силами и сделал один большой глоток, чтобы побыстрее покончить с напитком. Он понимал, что его новые друзья искренне стараются проявить щедрость и радушие, но пойло было ужасным.
– Говорят, – обратился к Темраю Зулас, самый старший из всей компании, – будто в твоей стране каждый имеет сотню жен.
– Нет, что вы, не больше шести, – уверил их молодой человек. – Да и то шесть жен бывает только у больших вождей, как мой… Большинство имеет одну или две. Это потому, что женщин больше, чем мужчин.
– Да ну? Отчего так?
– Много мужчин умирает, – ответил Темрай. Неожиданно он рыгнул, но это, похоже, никого не обидело, погибают в сражениях, пропадают на равнинах, некоторые просто уходят на несколько лет. И тогда их жены выходят за кого-то другого. Хотя, – добавил он, – мне кажется, у нас брак понимают по-другому.
– Да ну, – Зулас подмигнул сотоварищам, – так в чем же разница?
Темрай задумался.
– Понимаете, там, откуда я родом, мужчины большую часть времени проводят на равнинах, присматривают за лошадьми и овцами, а женщины остаются в шатрах, поэтому мужья проводят мало времени с женами. А здесь они постоянно живут вместе. И это очень странно. По-моему, мужчины и женщины не предназначены для этого, они слишком разные. И слишком сильно действуют друг другу на нервы.
– Это правда, – многозначительно кивнул Милас. – Ну-ка глотни еще.
– Вообще в городе многое отличается, – продолжил Темрай, – например, товарообмен. Здесь все продается и покупается, еда, питье, одежда, жилье. Поэтому здесь живет множество людей, которые, например, шьют только рубашки, а другие не делают ничего, только покупают еду у одних и продают ее другим. – Чужестранец неопределенно махнул рукой. – А третьи вообще живут за счет того, что имеют дом, в котором живут другие люди. И это странно. Я имею в виду, здесь все совершенно не так, как дома. Все вы, то есть все мы, целыми днями куем мечи. Дома кузнецы работают в кузне лишь один раз в десять дней, а в остальное время ведут хозяйство, как все прочие. Даже мой… даже великий вождь объезжает свои стада, когда не занят делами племени. Поэтому у нас практически ничего не продают и не покупают.
– И это странно, – заключил Темрай, – потому что ваш способ вести дела работает не хуже нашего. Они оба хороши, хотя совершенно разные.
– Мудрые слова, сказал четвертый, Скудас. – Истина в вине, как гласит пословица. Выпей еще.
– Спасибо, – ответил кочевник и протянул кружку. Чем больше он пил, тем лучше ему становилось. Вино уже не казалось таким гадким пойлом, как вначале.
– И еще я заметил, что у вас есть люди, которые работают воинами, произнес Темрай. Они ничего не делают, только воюют или тренируются. У нас совсем по-другому: когда идет война, сражаются все, но в мирное время никто вообще не берет оружия. Не подумайте, у нас часто бывают войны: клан против клана или племя против племени, они всегда на следующий день заканчиваются. Мы ни когда не воюем годами. Зачем? Ведь главное в бою, выяснить, кто сильнее, а не кто умнее.
Зулас протянул руку за другим кувшином и сказал:
– Иными словами, тебе здесь не нравится.
– Я не говорил этого, – воскликнул Темрай, яростно тряся головой, – даже в мыслях не было. Мне здесь очень нравится: и все эти невообразимые вещи, которые вы делаете, и люди, которые живут друг у друга на головах и при этом не теряют самообладания. Если бы моему народу пришлось жить, сбившись в кучу, как лошади в загоне, они бы уже на следующий день перегрызли друг другу глотки. – Юноша прервался, чтобы выпить еще вина, и затем продолжил: – Думаю, что клан больше похож на семью, чем ваш город. Здесь каждый сам по себе, все живут в собственных домах и запирают дверь на ночь. Большинство из вас даже не знают, как зовут людей, которые живут в получасе ходьбы от вас. И это мне непонятно.
Нечто непонятное творилось и в комнате, казалось, вещи кружились и разбегались. Такое на памяти Темрая было всего один раз, когда ему довелось поддерживать костер, сложенный в честь богов, и женщины бросали в него сушеные листья и пряные травы. Тогда он тоже чувствовал головокружение, но это было нормально: ведь в тот момент боги спустились к ним с небес и, невидимые, присоединились к танцу, а присутствие богов всегда оказывает на смертных особый, совершенно непредсказуемый эффект.
Неужели боги удостоили своим присутствием сегодня эту пивнушку? Темрай слыхал истории о том, что боги присматривают за смертными и иногда пускаются в путешествия, тогда, конечно, неудивительно, что они заглянули на ночь в кабак. Все лучше, чем ночевать под открытым небом.
Варвар подозрительно оглянулся, пытаясь выделить в толпе бога. Подходящих кандидатов не обнаружилось, но это еще ничего не значило. Поговаривали, правда, будто в Городе Мечей нет богов, но Темрай все равно не верил в это – вероятно, они просто скрывались. Тогда лучше сделать вид, что он ничего не заметил.
– И еще одно, – обратился чужестранец к своим собутыльникам.
Странник продолжал болтать какое-то время, с трудом понимая, что срывается с его языка. Это напоминало по пытку подслушать разговор, доносившийся из соседнего шатра. Он слышал голоса, но слова сливались во что-то неразличимое, как на монете, поднятой со дна реки. Если предположения насчет богов оказались верными, вероятно, их было совсем немного в таверне тем вечером. К тому же Темрай чувствовал себя ужасно.
Последнее, что запечатлелось в памяти, был кабатчик, что-то говорящий усталым неприятным голосом. Темрай попытался объяснить про богов, но это почему-то рассердило кабатчика. В следующий момент юноша обнаружил, что лежит на грязной улице и его сильно рвет.
Молодой человек огляделся в поисках Зуласа, Миласа и других собутыльников, но никого не увидел. Юноша опасался, что обидел их, но, в конце концов, он всего лишь чужестранец, варвар с равнин. Лежа в вонючей луже собственной блевотины Темрай решил, что завтра нужно будет обязательно поблагодарить новых друзей за чудесное вино в извиниться за свое поведение.
Через некоторое время его обнаружил солдат с фонарем и пинал до тех пор, пока пьяный не поднялся на ноги.
Побродив немного в поисках постоялого двора, в котором остановился Темрай бросил это бесполезное занятие и полез спать под повозку. Прежде чем окончательно провалиться в сон, он подумал о том, что город и в самом деле очень странное место, но в нем живут простые и добросердечные люди, такие как старый Зулас, Минас, Скудас и Диврин. Нужно не забыть сказать отцу, чтобы он пощадил их жизни, когда город будет взят.
Двенадцать лет назад группа всадников вошла в город через Западные ворота. Их усталые, изможденные лица были угрюмы, грязная обветшалая одежда едва прикрывала худые тела. Многие из них выглядели как орки из детских сказок. Неправильно сросшиеся кости навсегда изуродовали конечности, на коже красовались рубцы от страшных ран, которые плохо лечили. Никто не вышел им навстречу, и лишь редкие прохожие тыкали пальцами в остатки некогда доблестной армии, проигравшей войну.
На памяти горожан гарнизон Максена всегда противостоял угрозе, исходившей от многочисленных
