Кэти отпила немного вина. Она смотрела на Хоука взглядом, каким, очевидно, кролик смотрит на удава. Взгляд лишенного воли и завороженного животного.
— Не знаю.
— Ишь ты. Она не знает, — передразнил Хоук. — Ты чувствуешь удовлетворение победителя?
— Что ты намерен делать, Хоук? Намерен перебирать все места, куда Пауль не отправится? Вычеркнуть все, оставить одно-единственное?
— У тебя есть идеи получше, шеф?
— Нет. Кэти, послушай. Ну куда, вероятнее всего, он бы мог поехать?
— Я не знаю, что сказать.
— Подумай. Может, в Россию?
— Нет-нет.
— В коммунистический Китай?
— Ни в коем случае. Коммунистические страны исключаются.
Хоук победно воздел руки:
— Вот видишь, малышка, таким образом мы исключили полмира.
— Отлично, — подтвердил я. — Вы похожи на телевизионных комиков.
Хоук спросил:
— Ты играла в такую интересную игру раньше?
— Олимпиада началась? — вдруг встрепенулась Кэти.
Хоук и я взглянули на нее в недоумении.
— Олимпийские игры?
— Ну да.
— Уже идут.
— В прошлом году он посылал кого-то за билетами на Олимпиаду. Где она проходит?
Хоук и я ответили одновременно:
— В Монреале.
Кэти отхлебнула изрядно из своего стакана и хихикнула:
— Скорее всего это и есть место их пребывания.
Я разозлился:
— Какого же черта ты сразу не сказала?
— Я об этом и не подумала. Мало интересуюсь спортом. Я даже не знала, где и когда проводятся игры. Единственное, что мне известно, так это то, что у Пауля есть билеты на Олимпиаду.
— Старик, так это же у нас под боком, — обрадовался Хоук.
— В Монреале есть ресторанчик под названием «Бакко», который в свое время мне очень нравился.
— А что же мы будем делать с замечательными французскими трусиками? — спросил Хоук.
— Угомонись, ради Бога.
Белое платье Кэти было очень простого фасона, с вырезом каре, и напоминало рубашку. На шее висела толстая серебряная цепочка, на ногах надеты узкие туфли на высоких каблуках, чулок на ней не было. Запястья и щиколотки сохраняли красные следы от веревок. Губы и глаза распухли и покраснели. Волосы приняли неопрятный вид после долгой борьбы с веревками.
— Не знаю, — размышлял я. — Она единственный наш свидетель.
— Я поеду с вами, — вдруг заявила она. Голос ее был почти неслышен, когда она произносила эти слова. Совсем не так она вопила, что убьет нас, лишь представится случай. Это не означало, что она изменила своим убеждениям. Но это и не означало, что она этого не сделала. Я подумал, что, если она будет с нами, это лишит ее возможности угробить нас.
— Слишком быстро меняет партнеров, — заметил Хоук.
— Это они слишком быстро от нее отказались, — поправил я его. — Мы забираем ее с собой. Может, она нам пригодится.
— Она подложит нам хорошую свинью, когда мы потеряем бдительность.
— Один из нас всегда будет настороже, — предложил я. — Только она знает этого Закари в лицо. А мы — нет. Если он — глава этой организации, то, вероятнее всего, он там. Вполне вероятно, что там и все остальные. Она у нас единственная ниточка, ведущая к Паулю. Мы берем ее с собой.
Хоук пожал плечами и стал пить вино.
— Завтра утром мы выписываемся из гостиницы и первым же рейсом летим в Монреаль.
— А как быть с теми двумя, что у нас под кроватями?
