сотнями тысяч?
— Кто приказал захватить независимую Чехословакию? Брежнев или Косыгин?
— Кто симпатичнее — людоед или вурдалак? Грабитель или разбойник?
— И вообще, что лучше? По локоть в крови или по горло?..
Это было раньше. А теперь вот голову ломаем — Рейган или Картер?
Из двух зол принято выбирать меньшее. А из двух благ?
Рейган или Картер? Оба — люди достойные и порядочные. Образованные и корректные. Умные и привлекательные.
Оба — на виду у рядовых американцев. Оба действуют в атмосфере полной гласности. Оба — подотчетны. Оба — безусловно представляют интересы нации.
Короче — оба хороши. Конфликт прекрасного с еще более замечательным.
Кого же предпочтут новые американцы? Я думаю — Рейгана. Позиция силы импонирует бывшим узникам тоталитаризма.
При этом вряд ли наши голоса окажутся решающими. Новых русских эмигрантов, получивших гражданство, — около тысячи. Что составляет процентов этак — 0,0005.
Да, русские эмигранты не могут повлиять на ход избирательной кампании. И тем более — на результаты выборов. Зато результаты выборов могут повлиять на эмигрантов.
Вот почему мы снова и снова задумываемся: Рейган или Картер?
Кто из них будет президентом США? За кого проголосует большинство?
Не знаю. Лично я уже сейчас голосую за Америку!
КР ОДНАЖДЫ МЫ ЕХАЛИ В САБВЕЕ…
Однажды мы ехали в сабвее. Я был с женой и дочкой. Сижу, читаю газету.
На остановке ворвались молодые люди. А может, перешли из другого вагона. Человек пять. Один с гитарой, у другого — транзистор… Куртки, сникерсы…
Это были нехорошие, дурно воспитанные молодые люди. Они шумели, толкались, вероятно, — сквернословили. Они, как говорится, нарушали…
Публика вела себя не лучшим образом.
Один газету читает. Другой в окошко загляделся. (Благо за окном сплошная тьма.) И так далее.
В Союзе я бы знал, как поступить. Я бы подошел к этим молодым людям и сказал:
— Заткнитесь!
И добавил бы:
— Вон отсюда!
А если надо, треснул бы кого-то по затылку…
А тут я испугался. Языка толком не знаю. Порядков не знаю. Скажут что-то — не пойму. То ли извиняются, то ли дальше оскорбляют. А вдруг — стрелять начнут? Может, у каждого — по нагану? Или — бритвой по физиономии…
Советский хулиган — он родной и понятный. Он если бьет, то монтировкой. Или трубой. Или доской от забора. Или пивной кружкой. Или вилкой, на худой конец. То есть — знакомыми, полезными вещами.
А у этого что на уме?..
Короче, сижу, читаю газету. А молодые люди продолжают нарушать. Старуху толкнули. Из горлышка выпили. Транзистор завели на полную мощность. В общем — ничего хорошего…
Читаю газету.
Вдруг поднялся мужчина средних лет. Американец. Худой такой. И ниже меня ростом. Подошел к хулиганам и говорит:
— Заткнитесь!
И затем:
— Вон отсюда.
Чувствовалось, если надо, он может кого-то и по затылку треснуть.
И молодые люди заткнулись. И на остановке — вышли.
А мужчина сел и задремал.
К чему я все это рассказываю? А вот к чему. Я знал все английские слова, которые он произнес. И сам все это мог произнести без акцента.
Однако — не произнес. Я газету читал.
Как вы сейчас…
КОЛЕСО ФОРТУНЫ
«…Тройка, семерка, туз — преследовали его во сне, принимали все возможные виды: тройка цвела перед ним в образе пышного грандифлора, семерка представлялась готическими воротами, туз — огромным пауком. Все мысли его слились в одну… Он хотел в игрецких домах Парижа выудить клад у очарованной фортуны. Случай избавил его от хлопот…»
Каким только страстям не предавался я в беспечной и отчасти загубленной жизни! Был авиамоделистом и фехтовальщиком. Две недели коллекционировал марки. Около года писал чудовищные лирические стихи.
Более того, я пел в университетском хоре. Пока меня не выгнали с третьего курса. Выгнали, как я догадываюсь, не за хоровое пение, а за сольное. Говорят, я пел идейно чуждым баритоном…
Безграничная тяга к хорошему — страсть.
Безграничная тяга к дурному — порок.
Увы, в моей жизни хватало и того и другого. Обо всем не расскажешь…
Лишь одной человеческой слабости был я всегда и решительно чужд. Вплоть до минувшей субботы.
Я говорю об азартных играх…
— Ну, вот, — слышатся мне раздраженные, требовательные голоса. — И чего это он все пишет?! Про дочку написал. Про собаку написал. Даже про тараканов умудрился написать. Того и гляди, за микробов возьмется…
(Кстати, был такой ученый господин — Луи Пастер. Занимался исключительно микробами. И дали ему за это Нобелевскую премию.)
В советском литературоведении бытует грозное понятие — мелкотемье. Мелкотемьем грешили Булгаков и Зощенко, Ахматова и Пастернак.
Рядом грохотали канонады с пятилетками. Возводились днепрогэсы с метростроями. А Булгаков писал неизвестно о чем. Я уж не говорю про Зощенко…
Но вернемся к азартным играм. Тема, конечно, мелкая и не оригинальная. И что это ее так упорно затрагивали наши классики — Пушкин, Лермонтов, Достоевский? Не посоветовавшись с техническим
