Будда. История и легенды

бездействию, а не к наставлению в Дхамме. Тогда Брахма Сахампати, зная, какие мысли появились в моем сознании, подумал: поистине мир рушится, поистине мир идет к распаду, поскольку сознание архата Татхагаты, полностью просветленного, обращается к бездействию, а не к наставлению в Дхамме. Тогда Брахма Сахампати с той же легкостью, с какой сильный человек мог бы выпрямить согнутую руку или же согнуть выпрямленную, исчез из мира Брахмы и явился предо мной. Закинув край одежды на плечо, он опустил предо мной сложенные руки и сказал: «Пусть почтенный Господин будет учить Дхамме, пусть Сугата[159] будет учить Дхамме. Есть существа, в которых мало скверны, и они пали, поскольку не слышали о Дхамме». Так сказал Брахма Сахампати и, окончив эти речи, продолжил:

Среди магадхов уж давно возникло
Ученье скверное, в котором измышлено пороков много было.
Открой для них Бессмертного врата.
Услышат пусть они о Дхамме чистое повествованье.
Как тот, кто на горе стоит скалистой,
И видит весь народ, что есть вокруг,
Так ты, наполнен мудростью, восходишь
В дворец Учения и видишь все.
Взгляни же вниз, о беспечальный, на народ,
Что погружен в печали, побежден рожденьем и годами.
Воспрянь, герой, о ратный победитель,
Ведущий караван, свободный от долгов (рождения), иди по свету.
Пусть Господин изволит рассказать о Дхамме,
И узнают о ней они.

Тогда, поняв просьбу Брахмы и жалея существа, я оглядел мир при помощи моего буддового зрения. Я увидел существа, в которых было мало скверны и много скверны, с обостренными или притупленными способностями, в хороших или плохих условиях; некоторых из них было легко обучать, а некоторых – трудно; и некоторых увидел я также, переживающих опасности и совершающих проступки, которые влияют на будущую жизнь. И как синие, красные или белые лотосы, некоторые из них рождаются в воде, растут в воде, не поднимаются из воды, но растут погруженными в нее; некоторые рождаются в воде, растут в воде и обрызганы водой, а некоторые рождаются и растут в воде, но выдаются из нее, и вода на них не попадает – точно так, обозревая мир при помощи моего буддового зрения, я увидел существа, в которых мало скверны (и т. д., как выше). Тогда я обратился к Брахме Сахампати, произнеся такие стихи:

Открыты для них двери Бессмертного, о Брахма.
Пусть те, кто имеет уши, отбросят свою веру[160].
 В досаде я молчал об Учении
Замечательном и непревзойденном среди людей, о Брахма.

Тогда Брахма Сахампати с мыслью: я был причиной того, что Господин стал проповедовать Учение, приветствовал меня, обошел меня по часовой стрелке и скрылся.

И вот я подумал: кого я прежде всего стану наставлять в Учении? Кто быстро постигнет Учение? И подумал я: этот Алара Калама учен, мудр и разумен, кроме того, в нем уже долго мало скверны; что, если я прежде всего наставлю в Учении его? Он быстро постигнет Учение. Тогда приблизилось ко мне божество и сказало: «Почтенный, Алара Калама семь дней как умер». И возникли во мне знание и прозрение того, что Алара Калама умер семь дней назад. (Затем Будда думает об Уддаке, но и он умер накануне вечером, и тогда он думает о пяти монахах.) Пять монахов много для меня сделали, они сопровождали меня, когда я был поглощен аскетическими усилиями. Что, если я прежде всего наставлю в Учении пять монахов? И тогда я подумал: где теперь находятся пять монахов? И посредством моего божественного зрения, очищенного, сверхчеловеческого, я увидел, что пять монахов находятся в Бенаресе, в оленьем парке Исипатана. Тогда, пробыв в Урувеле так долго, как мне хотелось, я направился в Бенарес.

Когда я вышел на большую дорогу между Гаей и деревом Бодхи, меня увидел Упака, отшельник из адживиков, и, увидев меня, сказал: «Твое восприятие, друг, чисто, твоя кожа чиста и незапятнанна. Кому ты следуешь, друг, в оставлении мира?» И я произнес такие стихи, отвечая адживику Упаке:

Я – победитель всего, всезнающий,
Не оскверненный ни одной вещью (в мире),
Оставил все, стремление пропало, освобожден я,
И все знание приобрел сам, так кому мне следовать?
Нет у меня ни наставника, ни учителя,
Нигде не найти такого, как я,
В мире с его богами и людьми
Нет мне соперника.
В мире я архат,
Я превосходнейший учитель,
Только я – Всепросветленный,
Я добился покоя, добился нирваны.
Чтобы раскрутить Ученья Колесо,
Иду теперь я в город каси;
И в ослепленном мире я ударю
В бессмертья барабан.

«Тогда, по твоим словам, друг, ты достоин безграничной победы», – сказал Упака.

И вправду, победители те,
Кто, как я, разрушил асавы,
Побеждены мной злые существа,
Поэтому я победитель, Упака.

Тут Упака сказал: «Хорошо бы это было так, друг», покачал головой и ушел по боковой тропинке. Тогда я отправился в путь и постепенно достиг Бенареса и оленьего парка Исипатана[161]. Пять монахов увидели меня, идущего издалека, и, увидев, решили между собой: «Это, друзья, идет отшельник Готама, живущий в изобилии, оставивший усилия и обратившийся к жизни в изобилии. Мы не станем приветствовать его, и не поднимемся в знак уважения, и не возьмем его чашу и одежды, но мы приготовим ему место. Если он захочет, может садиться». Но когда я приблизился, пять монахов не смогли выполнить свое решение. Один из них подошел и взял у меня чашу и одежды, другой приготовил мне место, а третий поставил воду, чтобы я вымыл ноги. И тогда они обратились ко мне по имени, и назвали меня «друг»[162]. На это я сказал пяти монахам: «Монахи, не обращайтесь к Татхагате по имени и не называйте его «друг». Я архат, Татхагата, полностью просветленный. Слушайте, монахи, я достиг бессмертия, я наставляю, я обучаю Учению. Если вы будете жить согласно этим наставлениям ради того, из-за чего родовитые юноши должным образом уходят из дома к бесприютной жизни, вы уже в этой жизни постигнете благочестивую жизнь, полностью осуществите ее и пребудете в ней». И тогда пять монахов сказали мне: «При помощи такой подготовки, друг Готама, при помощи таких действий и практики самоотречения ты не обрел сверхчеловеческое истинное благородное знание и понимание. Обретешь ли ты теперь, живя в изобилии, оставив усилия и обратившись к жизни в изобилии, сверхчеловеческое истинное благородное знание и понимание?» И тогда я сказал монахам: «Монахи, Татхагата не живет в изобилии, не оставил усилия и не обратился к жизни в изобилии. Татхагата, монахи, это архат, полностью просветленный. Слушайте, монахи (и т. п., как выше; монахи задают вопрос во второй и в третий раз)». И тогда я сказал пяти монахам: «Заметили ли вы, монахи, что я никогда не говорил так с вами раньше?» – «Ты никогда так не говорил, почтенный». – «Я архат (и т. п., как выше)». И тогда я смог убедить пять собратьев. Я стал наставлять двух монахов, а трое отправились за подаянием. Когда три монаха вернулись с подаянием, мы вшестером кормились им. Потом я стал наставлять трех монахов, а два отправились за подаянием. Когда два монаха вернулись с подаянием, мы вшестером кормились им. Так пять монахов были наставлены и обучены мной, и они, будучи сами подвержены рождениям, увидев злосчастие природы рождения и отыскивая лишенный рождений высший мир, нирвану, обрели лишенный рождений высший мир, нирвану… В них возникли знание и понимание того, что их освобождение непоколебимо, это последнее рождение, больше не будет жизней.

На этом кончается последовательное повествование в Каноне. Во введении ко второй части Винаи («Кхандакам»)[163] рассказывается о периоде от достижения просветления и до обращения двух главных учеников. Затем мы не находим последовательного описания деятельности Будды нигде вплоть до «Махапариниббана-сутты», где рассказывается о последнем годе его жизни, смерти и похоронах. Существуют поздние компиляции, претендующие на изложение всей его биографии, но то, что в них может притязать на статус древней традиции, уже содержится в комментариях.

Согласно Винае[164], Будда четыре недели оставался у дерева Бодхи. На протяжении первой недели он находился под самим деревом Бодхи, где размышлял о Цепи Причинности. Вторую неделю он провел у баньяна козьего пастуха (аджапала)[165], где к нему обратился надменный брахман, который спрашивал его, каковы признаки брахмана. На третьей неделе он отправился к дереву Мукалинда, и там во время грозы, продолжавшейся семь дней, нага, змеиный царь Мукалинда, обвивался вокруг его тела, защищая его своим капюшоном. Именно тогда, согласно джатаке, явились дочери Мары и предприняли последнюю попытку поколебать его[166]. Последнюю неделю он провел в размышлениях под деревом раджаятана. Название означает «приют царя», возможно, бога дерева. Более поздние источники увеличивают этот срок до семи недель[167]. В джатаке добавления к