били. Грозная толпа крестьян надвинулась на имение и полиция должна была ретироваться. Помещик, его приказчики и даже мужчины — рабочие убежали. Усадьба была разгромлена, потом начался грабеж. Потом начались разгромы соседних имений и так продолжалось пока не пришли войска. Арестовано было 500 человек.
В разгромах слухи о Манифесте 17 окт[ября] сыграли немалую роль, ибо громившие нередко подтверждали свои действия выходом манифеста, узаконявшего будто бы разгром.
По словам тогдашнего «Северо-Западного края» крестьяне шли на разборку имений с сознанием «правоты» и делали это с чувством «исполненного долга». Разгромы начинались по набатному колоколу, все приходили на сборный пункт для «порядку», появлялся красный флаг. Имения громили, сжигали или даже разносили по домам. Даже ворота помещичьих дворов уносили, не говоря о скоте и других предметах. Споров крестьян о разделе нигде не было, дело шло дружно.
Если сами чего не могли унести или истребить, то и помещику не разрешали. Так, например, крестьяне не разрешали помещикам рубки леса: «И земля наша и лес наш». Иногда сами вырубали лес. Часто захватывали помещичью землю и делили между собой. Так, в имении Добрунь Минской губ. крестьяне не только разделили землю, но и вспахали и засеяли. Нередко и леса делили, как было в имении Воловичи той же губернии. Те же крестьяне рубили казенные леса и дело доходило до вооруженных столкновений с лесной стражей. В Могилевской губ. крестьяне проявили особенную деятельность, выражавшуюся в разгроме помещичьих усадеб, в рубке лесов, в отказе признавать правительственные власти и платить подати. В результате казачий отряд обошел мятежные местности, разрушил 30 крестьянских строений и потребовал выдачи агитаторов.
В Минской губ. движение было тоже очень сильно.
Сверженская волость Минского повета сделалась крупным очагом крестьянского движения и учителя этой волости печатали прокламации на гектографе и распространяли среди крестьян. В Минской губ. движение было настолько значительно, что помещики собрались 10 декабря 1905 г. в Минске на общий съезд для обсуждения вопроса. Сюда же прибыли и делегаты от крестьян, последние были весьма революционно настроены, как ни старались помещики расположить их в свою пользу. В Смоленске либеральные помещики пробовали было созывать крестьян для разъяснения манифеста, но крестьяне превратили эти собрания в народные митинги.
Вообще, подъем в крестьянской среде был сильный. Все надежды возлагались на первую Думу, газеты читались нарасхват. Помещики из имений разбежались.
Разгромы помещичьих имений выразились по всей России в сумме крупных убытков. Из белорусских губерний наиболее крупные убытки помещики понесли в Могилевской губ. (411 тыс.), в Витебской (283 тыс.). В других губерниях меньше, а в некоторых, как, напр., в Минской, убытки не подсчитаны.
Разгром первой Думы и последующая реакция остановили дальнейший ход крестьянского движения. Началась расправа и карательные экспедиции, например, в Могилевской, Смоленской губ.
Следует отметить, что в крестьянском движении 1905–1906 гг. большое участие принимало белорусское учительство. Летом 1906 г. оно организовалось в профессиональный союз и собрало первый съезд. Союз преследовал чисто политические цели — борьбу с царской властью, потому что только в демократическом государстве можно провести демократизацию школ. Съезд тогда же был открыт полицией, резолюции съезда конфискованы, но участники съезда арестованы не были. Съезд находился в тесном единении с Белорусской социалистической громадой. Он собирал еще нелегальные съезды, имел связь с другими революционными организациями и пр. Союз выпускал прокламации. Наряду с этим в программе союза стояло требование об обучении в начальной школе на белорусском языке, а для подготовки учителей этот язык должен преподаваться в учительских семинариях. В результате деятельности союза некоторые члены поплатились тюрьмой (К. Мицкевич и В. Мицкевич).
§ 11. Наступление реакции
Медовый месяц первой революции кончился реакцией. Правительство оправилось. Вспышки восстаний были подавлены, разгром первой, а потом второй дум были крупнейшими явлениями этой эпохи. Это была эпоха расправы капитализма и царизма с рабочими и крестьянами.
Количество активных работников в революционных организациях стало быстро таять. Бунд в 1908 г. подсчитал свои силы: количество активных работников не превышало 50 тысяч. Эта организация приходит в упадок. Ее ежедневная газета закрыта администрацией. Бурцев сумел доказать, что старейший из членов центрального комитета Бунда Каплинский является провокатором.
Это совсем расстроило ряды бундовских организаций.
Борьба в недрах самой социалистической партии между большевиками и меньшевиками отражалась борьбою и в белорусских комитетах. Во всяком случае, замечается отлив из лона этой партии революционных интеллигентных элементов. Многие ее члены покинули белорусские города. По-видимому в 1908-9 гг. деятельность этой партии совершенно прекратилась в Белоруссии и возобновилась только в 1915 г. с появлением здесь на фронте Карла Ландера, а усиление размаха ее деятельности относится к 1917 г.
Крестьянское движение затихает. В среде социалистов-революционеров оказался прорыв вследствие арестов и судебных преследований. Партия на короткое время появилась только в 1917 г.
Одна только чисто национальная белорусская партия — Белорусская социалистическая громада не прекратила окончательно своей работы. Она только изменила метод, ее члены направили все свои силы на национальное дело, на литературную работу и эта деятельность оказалась чрезвычайно продуктивной, богатой последствиями и возможной в условиях того времени.
§ 12. Классовые группировки
Конституционная эпоха создала для некоторых элементов возможность легальной борьбы с правительством. С другой стороны реакционный нажим правительства расстроил ряды нелевых организаций и часть их направил также на легальную работу. Когда народ добился первых либеральных реформ, то настала эпоха более отчетливых классовых группировок. Классовая рознь всегда существовала, ибо она основана на различии материального базиса и на различии стремлений к материальным достижениям. Но пока у всех недовольных был один враг — самодержавный царизм, классовое различие носило менее острый характер, сглаживаясь руководящими кругами в единстве общих интересов. С другой стороны, его классовое различие легального проявления не имело, поэтому трудно учитываемо историей. Царизм сам, опираясь на буржуазные классы, не давал даже им прав легально выявлять свои тенденции. Конституция изменила это положение вещей и дала по крайней мере умеренным элементам возможность проявить свои классовые аппетиты. Здесь мы в самых общих чертах постараемся охарактеризовать господствующие направления, подводя тем самым итоги предыдущим нашим наблюдениям классовых и национально-культурных течений в белорусском обществе, которых по частям нам приходилось касаться в предыдущих главах.
Классовые группировки Белоруссии являются, как это естественно, ее историческим наследием. Их историческая основа была пестра по своему составу. Над сплошной темной белорусской крестьянской массой в течение долгого периода высились командные классы, обладавшие властью, капиталом, влиянием и высотой просвещения. Эта командующая верхушка была численно незначительна; только к концу эпохи в последние десятилетие возвышает свой голос белорусская группа, кровная народу по классовым интересам и заявившая от имени народа требования о предоставлении ему прав. Такова общая замечательная эволюция нашей истории.
Теперь обратимся к некоторым частностям. В одной из своих статей в журнале «Полымя» т. Байков доказывает, что в дореволюционной Белоруссии общественные течения среди интеллигенции расчленялись
