образом, что им придется расстаться.
— Он так и сделает, — продолжала Аннабел, — если решит, что я снова веду себя как полная идиотка.
Хелли спросила неуверенно:
— Ну а от меня-то вы что хотите?
Аннабел взяла со стула картонную подставку под бокал, прочла надпись на ней и продолжала говорить, глядя не на Хелли, а на эту картонку:
— Пожалуйста, когда будешь говорить с Роджером… я знаю, что в жизни Саймона были и другие девушки. — Она очень аккуратно положила подставку на стол. — Он мне все рассказал, я ничего не имею против, я все понимаю, я знаю, что сейчас все это уже кончилось, но, пожалуйста, не говори Роджеру.
— Я вообще ни с кем не собираюсь разговаривать на эту тему, — резко ответила Хелли.
— Я знаю, — поспешила успокоить ее Аннабел, — но ты же знаешь Саймона, ты же знала его раньше, и Роджер обязательно спросит, что тебе известно. Ну и не говори, что он повеса, а просто скажи, что он общительный человек. — Она улыбнулась Саймону. — И просто великолепный во всех отношениях. — Ты веришь в приметы, Хелли? Помнишь, в тот день, когда я приехала домой, я подняла с пола фотографию Саймона?
— Да, конечно, — ответила Хелли.
В тот день Аннабел приехала просить Роджера уладить ее дела. Он все сделал, все устроил. А ночью Хелли проснулась и разрыдалась от одиночества, но теперь она понимала, что одинокой она себя чувствовала не оттого, что потеряла Саймона.
Образ Роджера заслонил собой Саймона. Даже теперь, когда она смотрела прямо на Саймона, она видела другие черты: перед ней всплывало волевое лицо Роджера, за голубыми искорками глаз Саймона виделся взгляд других глаз — серых и холодных.
Во всяком случае, после этого обеда Роджеру станет труднее относиться к ней как к одному из сорванцов Руни. Она не блистала красотой, но за столом вряд ли окажется женщина более привлекательная, чем Хелли Крейн. Это относится и к Элвис Дэлзелл.
Она сказала Саймону:
— Я приглашаю гостей на обед на той неделе. Может быть, Аннабел говорила тебе. Почему бы тебе тоже не прийти? Ты сможешь встретиться с Роджером, не привлекая лишнего внимания.
Когда они вышли на улицу, Саймон сказал:
— Знаешь, я рад тому, что ты обо всем узнала, Хелли. То, что приходилось держать все в тайне, очень волновало Аннабел, но она говорит, что городок маленький и люди станут сплетничать.
— Это уж точно, — согласилась Хелли. — Между прочим, что ты сказал Аннабел обо мне? Я тоже часть твоих сказок из жизни повесы?
У него хватило такта покраснеть.
— Нет, конечно. Я ей вообще ничего про тебя не рассказывал, кроме того, что мы были знакомы, о чем она и так знала. А зачем мне было рассказывать?
— Совершенно незачем, — ответила Хелли.
Вечером, вернувшись с работы, Роджер заглянул в гостиную, чтобы поинтересоваться, как все прошло.
— Я получила эту работу, — сказала Хелли.
— Я не сомневался, — ответил он.
— Кажется, мне там понравится. И те служащие, с которыми я разговаривала, показались мне вполне дружелюбными.
— Это хорошо.
— Я подумала, что это стоит отметить. Приглашу друзей на обед. Не смогли бы вы в этот день вернуться пораньше?
— Я, безусловно, постараюсь. Когда вы планируете?
— Через неделю, скажем в следующий вторник, — и поспешно добавила: — Если вы не сможете в этот день, то скажите, когда сможете.
— Вторник вполне подойдет.
Элвис она пригласила на следующий день, когда та пришла за почтой. Элвис не преминула прокомментировать:
— Устанавливается связь с обществом? Сперва эта детская драка из-за булочек, а теперь званый обед?
— Ну что ж, дорогая, — ответила Хелли. — Так вы придете?
— Не соглашусь пропустить это ни за что на свете.
Последние дни каникул полетели быстро. В субботу Хелли погрузила детей в машину, а мисс Паргайтер и Аннабел вышли помахать им на прощанье. Мисс Паргайтер при этом старательно утирала свой римский нос, а Аннабел как-то чересчур быстро моргала. Даже Уэдделл с грустью смотрел на них, перегнувшись через садовую ограду. Когда они приезжали, все было совсем не так. Теперь же Эндрю Коттар и другие их маленькие друзья устроили им королевские проводы, и, пока они ехали по Хай-стрит, встречные улыбались и махали им вслед.
Рози немного посопела, да и близнецы с грустью смотрели сквозь окна машины, но вскоре они заговорили о Рождестве, о том времени, когда холмы покроются снегом, и о том, что мистер Шерман обещал, что они будут кататься на санках.
— Когда он вам об этом сказал? — спросила Хелли.
— Вчера, — ответил Тим, — когда мы сказали ему, что приедем на Рождество. Он обещал, что подарит нам красные санки.
Что-то не похоже, чтобы он планировал переехать из «Дома священника». Тони сказал:
— Если санки купит мистер Шерман, то это будут самые лучшие санки в мире.
Образ Роджера Шермана в детских умах теперь трансформировался из великана-людоеда в сказочного героя и предмет для подражания.
— Не знаю, как там насчет самых лучших, а самыми прочными им быть просто необходимо, — сказала Хелли, — если вы все собираетесь на них кататься.
Ночевать Хелли осталась у Фрэнсис и Серины, и они допоздна проговорили о прежних временах.
Хелли рассказала им о Гэрете Фрэзере, о том, что объявился Саймон.
— Нет, он не меня приехал искать, он просто устроился там на работу. Никто из вас не давал ему мой адрес?
Нет, они не давали, но было еще множество людей, которые могли это сделать.
— Во всяком случае, — сказала Хелли, — похоже, что он и Аннабел без ума друг от друга. Я ведь рассказывала вам про Аннабел.
Они испытующе посмотрели на нее. Они были умными девушками и знали, каким ударом для Хелли было то, что Саймон ее бросил, но теперь ничто в ней не напоминало об этом. Никакой печали в глазах. На лице сияла улыбка.
— А Роджер Шерман? — спросила Серина. — Он так и живет там?
— Да.
— А какой он?
— Его трудно описать, — ответила Хелли, — но он очень помог нам, и это несмотря на то, что дом должен был достаться ему. — На самом деле она прекрасно смогла бы его описать, каждую его черточку.
Фрэнсис вздохнула и кивнула:
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Обыкновенный нормальный человек, но ничего выдающегося. Большинство мужчин, которых я встречаю на своем пути, того же типа.
Хелли рассмеялась:
— Да уж, действительно — обыкновенный нормальный человек.
Обратно в Реддинг-Хиллз она приехала в воскресенье к вечеру и была рада, что вернулась.
Хорошо было снова увидеть Реддинг-Хиллз, мисс Паргайтер, этот дом. Но когда она услышала, что голос Роджера Шермана звучит так, словно и он рад ее возвращению, то окончательно почувствовала себя
