Чтобы попасть на ярмарку, надо было проехать через пару городов. Было половина девятого вечера, пятница. Магазины уже закрылись, на улицах было все меньше прохожих. Эмма спросила:
– До которого часа работает ярмарка?
– До полуночи, – сказал Корби. – Мы будем там только после девяти. – Они видели огни вдалеке, похожие на северное сияние. Сначала только зарево, а затем высветились колеса, башни, надписи. Некоторые из огней взлетали яркими вспышками или кружились над «Колесом обозрения».
Они припарковали автомобиль и двинулись в толпу. Ярмарка заполняла рыночную площадь. Ларьки с посудой, каждый с аукционистом, лихорадочно сбивающим цены с мороженым и сахарной ватой.
Но главное веселье било ключом за воротами площади, в парке. Со светящихся аллей доносились музыка, радостные голоса, смех. Ярмарка переливалась всеми красками веселья. Было множество покупателей. Эмма спросила:
– Что будем делать?
«Комната страха» находилась перед ними – аляповато разрисованный скелетами и кинжалами с капающей кровью павильон, из него доносились жуткие вопли. И тут молодая кассирша при входе вдруг подпрыгнула и закричала:
– Корби!
– Смотрите, – сказала Эмма, – вас, кажется, зовут.
Блондинка с хулиганской стрижкой. Глаза слегка скошены вниз, и улыбка во все лицо.
– Корби! – Она высунулась из своей кабинки, игнорируя желающих попасть в «Комнату страха», и Корби поцеловал ее.
– Привет, Соверен, как бизнес?
– Не так уж плохо. – Она уставилась на Эмму так, как будто хотела запомнить ее черты до мелочей. – Тогда как, увидимся позже? – спросила она Корби.
– Конечно, – ответил он.
– Если вы встретитесь с ней позже, – заметила Эмма, как только они отошли, – кто отвезет меня домой?
– Это было приглашение и для вас тоже, – сказал Корби. – Приглашение на ужин.
– Умеете вы организовать себе ужин, – парировала Эмма.
– Теперь сюда, – Корби кивнул в сторону карусели, – это Спарки.
Спарки был одет в узкие джинсы и кожаную куртку, всю в заклепках. Его похожие на пух волосы торчали во все стороны. Спарки восседал на крутящейся карусельной лошадке и остановился прямо рядом с ними.
– А, старина, – приветствовал он Корби. – Это, выходит, твоя девушка?
– Я пришла прокатиться, – засмеялась Эмма.
– Катание за счет фирмы. – Спарки дружески подмигнул.
Эмма скривила лицо:
– Ну что за жизнь? Я так давно не была на ярмарке, больше десяти лет.
– Кто говорит, что сейчас – слишком поздно, куколка? – возразил Спарки. Он поднял Эмму за талию и посадил ее на ближайшую лошадку, которая проезжала мимо них. Лошадка стала подниматься вверх, и Эмма едва успела схватиться за гриву. Эмма оказалась на крутящейся карусели, которая вращалась, поднимаясь и опускаясь, и музыка играла все быстрее и быстрее. Огни ярмарки слились воедино, стали одним клубком звездной пряжи.
Спарки и Корби махали ей каждый раз, как она проносилась мимо. За ее спиной же они прекращали улыбаться – она заметила это, оглянувшись назад, – и разговаривали серьезно.
Когда карусель остановилась, она быстро соскользнула с лошадки, так как не хотела, чтобы кто-либо из них снял ее, и спросила Спарки:
– Много у вас клиентов в результате?
– Только куколки, – хитро взглянув на нее, ответил Спарки. – Ну, до скорого свидания?
– Он также приглашен на ужин? – спросила Эмма, когда они пробирались назад через толпу.
– Да.
– Он выглядел очень мрачным во время разговора с вами. – Ей не было до этого дела, но контраст между ухмылкой, с которой Спарки смотрел на нее, и выражением лица, с которым он поворачивался к Корби, был очень заметен.
– Это – мрачная жизнь, мой цветочек, – сказал Корби, – когда гаснут огни и замолкает музыка.
Эмма кивнула. Было поздно, и она вдруг задрожала, внезапно ощутив ночную прохладу.
– И огни всегда гаснут, – сказала она.
Корби поймал ее руку:
– Правильно! Что на очереди? Как насчет «Туннеля любви»?
– С вами? – Она еле сдерживала смех, симулируя ужас. – С вами я предпочла бы открытый аттракцион.
Над их головами кружилась карусель. Корби сказал:
– Не найти ничего более открытого, чем это.
Они наслаждались ярмаркой. Они обошли все. На «Колесе обозрения» она потеряла свой шелковый шарф. Ветер унес его далеко, и последний раз она видела его, когда он пролетал над толпой людей внизу.
Большинство работающих на ярмарке знали Корби. Они приветствовали его, как старого друга. Похоже, на ужин собиралось много гостей. Корби и Эмме таки пришлось посетить «Туннель любви», – человек, управляющий им, тоже оказался старым приятелем ее спутника. Он был так рад видеть Корби, что запихнул их в вагончик и путешествовал с ними, усевшись позади и болтая всю дорогу.
Когда они добрались до тира, Эмма спросила:
– Это тот друг, за которого вы тут работали?
Он выглядел кротким, маленький рыжеволосый молодой человек, убеждающий прохожих попробовать удачу в стрельбе. Когда он увидел Корби, он улыбнулся:
– Знал, что вы приедете. Все хорошо, не так ли?
Корби ответил, что да. И представил Хамстеру Эмму. Нос рыжеволосого молодого человека благодарно задергался.
– Курс только на хорошее, – сказал Хамстер. – Бет в курсе, не так ли? – Он захохотал во все горло, усмотрев в сказанном юмор, и протянул ружье в руки Корби: – Заходите, постреляйте немного. Заставите их думать, что это легко.
Корби положил ряд силуэтов, и несколько прохожих остановились и восхищенно захлопали.
– Великолепно, сэр, – похвалил Хамстер. – Вы выиграли первый приз. – С полки призов он выбрал большого розового плюшевого медведя Тэдди и церемонно вручил его Корби.
Корби и Эмма ушли. Корби нес медведя Тэдди под мышкой.
– Это было надувательство, – спросила Эмма, – или вы действительно попали в цель?
– Надувательство? Что вы подразумеваете под этим? – возмутился Корби. – Конечно, я подстрелил их. Я часто практикуюсь в стрельбе, когда идет дождь.
– Извините, – сказала Эмма. – Может быть, пойдем найдем Бет?
– Вопрос только в том, где павильон «Кольца», – ответил Корби.
Бет сидела в центре круглого павильона, набитого дешевыми призами. У нее были длинные темные волосы, почти закрывающие лицо, даже трудно было разглядеть его черты. Она узнала Корби и позвала его. Она приветствовала Эмму весьма дружелюбной, однако бледной и слабой улыбкой. И спросила, что Корби делал, все так же рисовал картины?
Была уже почти полночь, толпы посетителей ярмарки поредели. Уличный театр прекратил зазывать зрителей, и навстречу шли люди почти без покупок. Один из призов в павильоне колец был кувшин, и Корби вдруг сказал:
– Мы забыли про кувшин для молока.
– Точно, – согласилась Эмма.
– Ждите здесь, – сказал Корби. – Я вернусь.
Конечно, кувшин ничего не значил, но, прежде чем Эмма смогла сказать это, он был уже далеко. Она
