что господин Хардич думает. Земля принадлежит Корби.
Эмма сказала отрывисто:
– Все проблемы из-за Корби. Кругом один Корби. – Она дрожала. – Зачем ты ему продал? Почему ты позволяешь ему бывать у нас?
Отец нежно положил руку ей на плечо. И она добавила, все еще дрожа:
– Он говорит, что Марк – причина смерти своей жены. Не Марку. Нет! Не перед свидетелями! Только мне сегодня сказал. Он говорит, что она умерла потому, что Марк посадил ее на лошадь, которой она не умела управлять!
– Я удивился, зачем ты спросила Крисси про лошадь.
– И ты слышал, что Крисси ответила. В конюшнях бы знали, правда?
– Думаю, да, – сказал отец. – Ты можешь спросить Марка Хардича.
Эмма задохнулась:
– Что я могу сделать?
– Ну, ты же спросила Крисси, – заметил Томас Чандлер. – Окольным путем хочешь узнать. Значит, есть сомнения.
– Нет! – сказала Эмма. – Да и откуда Корби это знает?
– Ты можешь спросить Корби, – сказал отец.
– Могу, – произнесла Эмма с горечью. – Только одна мысль о разговоре с Корби, или взгляде на Корби, или даже просто о приближении к Корби вызывает у меня отвращение. Ты не мог посоветовать ничего более ужасного, чем это.
Отец вздохнул:
– Пойду скажу ему, что ты сейчас спустишься.
Эмма надевала юбку и туфли медленно, затем слегка причесала волосы. Она выглядела бледной, но не хотелось красить губы и румянить щеки. Уж если спускаться, так в естественном виде. Она спустилась, держась за перила, и на мгновение остановилась перед гостиной.
Марк ждал ее. Он был в дальнем конце у камина и подбежал к ней, чтобы взять за руку и подвести к стулу.
– Садись скорее! – сказал он. – Ты уверена, что чувствуешь себя лучше?
– Да, – сказала она, – намного лучше теперь.
Он поставил рядом другой стул и улыбнулся ей:
– Не слишком ли рискованно идти куда-то сегодня вечером? – Он не сердился. Каменное его терпение еще не лопнуло.
Тревога оставила ее, и она улыбнулась в ответ:
– Похоже, что так! Жаль, что я расклеилась!
– Бедная Эмма! – Его беспокойство доказывало, что Корби не прав. Не надо было спрашивать Крисси. Надо было сразу же забыть его слова.
Марк продолжал:
– Жаль, что ты все так близко приняла к сердцу. Не обращай внимания на Сару. Конечно, ты ничего не знала, иначе бы сразу меня предупредила. Я в этом уверен.
Эмма была рада, что все утряслось. Однако она вовсе не была до конца уверена, что рассказала бы ему о планах Корби, а не держала бы рот на замке.
– Если бы я знал заранее, – говорил Марк, – я бы мог кое-что предпринять. Со свершившимся фактом труднее иметь дело.
– Марк… – Она наклонилась к нему. – Тебе обязательно иметь с этим дело? Может быть, лучше подождать и посмотреть, так ли уж они мешают? Ведь они разбили свой лагерь подальше от границы владений. Им некуда пойти. На их прошлом месте теперь автострада.
У Марка сузились глаза.
– Тебя попросил Кемпсон походатайствовать?
Она не знала, что сказать. Ее «нет» прозвучало достаточно резко и негодующе. Марк спросил:
– Ты хочешь, чтобы они остались?
– Я бы хотела, чтобы у них была такая возможность. Должно быть, очень тяжело не иметь места, куда можно преклонить голову.
– Хорошо, – сказал он, – подождем и посмотрим.
– Ты согласен? – Она едва верила этому, ведь события сегодняшнего дня скорее могли привести к судебному разбирательству между Марком и Корби.
– Пока они ведут себя тихо. Надо к ним приглядеться. И не будем смотреть в окно на рощу.
– Спасибо, – с облегчением проговорила она.
Марк пробыл около часа. Они больше не говорили о Корби или ярмарке, и, прежде чем уйти, он спросил:
– Надеюсь, увидимся завтра?
«Бет и Соверен приглашены к чаю», – вспомнила Эмма и с сожалением сказала:
– У нас завтра гости. Я пригласила двух девушек к чаю. Не знаю, как долго они пробудут.
– Ну, я позвоню тебе, – предложил Марк.
– Позвони, пожалуйста, – отозвалась она.
Он встал и сказал:
– Не вставай. – И, наклонившись, поцеловал ее, как тяжелобольную. Какое-то время она сидела одна в комнате. Свернувшись клубочком в кресле, витая в облаках. Головная боль почти прошла.
Когда ее отец заглянул в комнату, она было слегка пожалела об этом – он нарушил ее идиллию с мечтой. Но потом она заулыбалась вновь. Жизнь снова заиграла всеми красками для Эммы. Отец сказал:
– А я только что вернулся. Выходил на улицу познакомиться с новыми соседями. – Его голос звучал радостно. – Очень приятные люди.
– Две девушки придут к чаю завтра, – сообщила Эмма. – Бет и Соверен. Ты видел их?
– Я встретил родителей Соверен. Леди по имени Мэг и джентльмена по имени Топор Харрисон. Он владелец «Туннеля любви» и «Комнаты страха». – Он, улыбаясь, сел. – Обычно зимой в Хардичах скучновато, – размышлял он вслух. – Но видимо, эта зима будет счастливым исключением. Однако господин Хардич, я слышал, не доволен?
– А ты как думал? Но он не собирается ничего предпринимать, пока они ведут себя разумно.
Томас Чандлер устроился поудобнее, взял трубку и табак.
– Не думаю, что они подведут Корби.
Она слышать не хотела о Корби и предложила:
– Может быть, подогреть ужин?
– Я подогрею, – сказал отец. – Как твоя голова?
– Прошла. – В глазах и на губах Эммы играла улыбка.
«Все ушло с Марком Хардичем», – подумал Томас Чандлер раздраженно. Очевидно, Марк отменил свои требования по очистке территории, выдвинутые вчера. Отец был доволен, что неприятности кончились. В конечном счете это было лучше и для Эммы. Не могла же она вечно страдать от головной боли.
– Хочу лечь пораньше, – сказала Эмма. – Вид у меня ужасный.
Отец улыбнулся:
– Да, дорогая, ложись.
Оставшись один, он покуривал трубку и не отрываясь смотрел на огонь. Из окна спальни Эммы был виден свет от шатров.
Свет горел и в окнах «Хардич-Хаус». Только мельница была погружена в темноту. Вероятно, Корби был в гостях у своих друзей с ярмарки.
Резное яйцо и медведь Тэдди находились все еще на комоде. Эмма сидела в кровати, поджав колени и упершись в них подбородком, и размышляла о том, как от них избавиться.
Ей не хотелось иметь рядом с собой вещи, напоминающие о Корби. Но пока мельница стоит на своем месте и его друзья разбили лагерь в роще, что беспокоиться о каком-то маленьком кусочке древесины в форме яйца или о розовом плюшевом Тэдди?
