Соверен была на мельнице. Когда Эмма вошла, она сидела на железной лестнице, прижавшись к стене.
– Вы здесь! – воскликнула Эмма.
– Да, ведь Корби велел оставаться тут! – Теперь она была готова повиноваться этому указанию Корби. И Эмма должна была признать, что в целом было бы лучше, если бы они остались. На столе осталась еда и треть бутылки бургундского.
Эмма автоматически принялась убирать со стола, просто для того, чтобы что-то делать. Ей было жаль, что она не может сказать что-нибудь утешительное. Утром матери будут наказывать детям держаться подальше от луга и мужчины будут спрашивать друг друга, какое имели право давать луг хулиганам.
Соверен размышляла вслух:
– Они опять его посадят, конечно. Ведь он был в исправительной колонии.
Очевидно, у Хамстера с рождения были дурные наклонности, и Эмма, вздохнув, налила немного вина и угостила Соверен.
– Спасибо, – поблагодарила Соверен. Она пригубила вино и скривилась, она любила сладкое. Эмма ничего не говорила, но Соверен пыталась защитить Хамстера: – С тех пор с ним не случалось неприятностей. Любой может ошибиться, правда? Никто не совершенен, и нельзя обвинять Хамстера.
– Нельзя, – согласилась Эмма.
Девушки сидели на лестнице и ждали. Время тянулось медленно, но, должно быть, прошло только несколько минут, когда раздался стук в дверь. Эмма открыла. Соверен прижалась к стене, будто хотела слиться с ней, растворившись.
На улице собралась небольшая толпа. Траг и Спарки сходили к фургонам и рассказали новости. Люди оставили свои дела и пришли сюда, ожидая возвращения Корби с известиями.
– Корби еще не вернулся, – сказала Эмма.
– Соверен там? – потребовала ответа ее мать.
Эмма замешкалась на минуту, и Мэг, зайдя внутрь, немедленно увидела Соверен.
– Что ты знаешь обо всем этом? Ты была с ним, правда? Что было причиной этого всего?
– Я, – огрызнулась Соверен. – Парень глазел на меня.
– Поэтому началась драка? – не унималась Мэг.
В конце концов все очутились в мельнице. Всех мучили тяжелые предчувствия, поэтому все сразу как-то постарели, даже Бет, Траг и Спарки. Они ждали, некоторые – стоя, некоторые – сидя на полу. Около двенадцати человек. Может быть, и больше. Все сидели тихо.
Траг стоял в дверном проеме мельницы. От открытой двери несло холодом, но никто не говорил, что дверь надо закрыть. И когда Траг сказал:
– Они идут. – Все напряглись, как будто сидели в осаде и он вел наблюдение за врагом.
Но это были не сельские жители, вооруженные вилами. Это были Панчи, Попп, Топор, Корби и Хамстер.
Траг нырнул в темноту, чтобы встретить их. Все сразу встали и задвигались. Они вошли в мельницу, мрачные и тихие, готовые отвечать на вопросы.
Корби выглядел утомленным. Он крикнул:
– Тихо!
И все успокоились.
Он осмотрел их. Весь состав был здесь. Эмма могла подтвердить это. Он начал:
– Что, черт возьми, вы все делаете здесь? Сегодня вечером не надо уезжать. Они еще не оформили всех документов.
– Еще оформят. – Топор был убежден. – Вы слышали, что они сказали. – И он рассказал тем, кто не слышал. – Благодаря этому глупому молодому… – Он повернулся к Хамстеру, и Эмма решила, что словарный запас у Топора богаче, чем у Трага.
Соверен спросила испуганно:
– Они звонили в полицию?
– Нет, – сказал Корби.
Хамстеру повезло. Насколько повезло?
– Идите домой, ладно? – сказал Корби. – Идите все вместе и его возьмите с собой.
Хамстер съежился. Топор Харрисон толкнул его к двери, и все стали выходить.
Когда Мэг шла мимо Корби, она дотронулась своей птичьей рукой до его руки и сказала умоляюще:
– Мы не все подвели вас, Корби.
– Я знаю это, Мэг. – Он улыбнулся ей. – Не надо переживать по этому поводу.
Она вздохнула:
– Вымотал он вас! Ну, надаю я ему по шее! – Она выглядела физически неспособной выполнить угрозу, зато звучало это внушительно.
Эмма смотрела, как они уходят. Когда Корби закрыл дверь, она спросила дрожащим голосом:
– Что они с ним сделают?
– С Хамстером? Это меня меньше всего заботит. Они могут разрезать его на кусочки и бросить в реку, и я пожелаю им удачи.
– Не говорите так. Хамстер выходил с видом осужденного на смерть. Что они с ним сделают?
Он смеялся над нею:
– Не волнуйтесь, они не будут убивать его, бедного маленького чертенка.
– Что же все-таки произошло?
– Мне надо что-нибудь выпить, мой цветочек.
– Кофе? Или вот, осталось немного вина.
Он взял бутылку с бургундским и два стакана. Они поднялись по лестнице. Он поставил бутылку и стаканы на низкий стол перед кожаным диваном и сел. Эмма села около него и покачала головой:
– Спасибо, мне не надо. Надеюсь, вы все уладили.
– Спасен конницей, – сказал Корби. Он наливал себе вино, уныло глядя в стакан. – Джон уже приготовился принять крутые меры.
Джон Поинтон, владелец паба.
– Что вы говорили? – спросила Эмма.
– Хамстер взял первое слово… «Клянусь, что я не собирался убивать его».
– Вы верите ему?
Корби глотнул вина и поставил стакан.
– Я верю ему. Я думаю, как только он разбил ту бутылку и закричал на Билли Савага, он понял, что в этой драке он не будет победителем. Он догадался, что произойдет, и он просто стоял там и не сопротивлялся им, что ему еще оставалось делать? Если бы Хамстер сопротивлялся, когда они схватили его, кто-нибудь был бы ранен.
У него был усталый голос. Эмма заметила:
– Соверен сказала, что вы однажды дрались с ним.
Он усмехнулся:
– Это произошло, когда я делал наброски и крутился около ярмарки. После этого наши отношения вошли в здоровое русло.
– Захватывающе, – сказала Эмма.
– А что, разве нет? – спросил Корби. – Полчаса – и отношения с Хамстером налажены.
– Вы были бы хорошим адвокатом.
– Это у нас семейное. Я учился на адвоката. – Его голос звучал утомленно. – Во всяком случае, Соверен и Хамстер больше не появятся в «Собаке и фазане». Хотя Джон в конце концов согласился, что Хамстер молодой дурак и не представляет собой угрозы. В офисе Джона Билл и Хамстер помирились, и Билл простил его. Думаю, что Билл все еще осознает, что же произошло.
Звучало неплохо, но драма была в другом. Дело было в том, что Соверен сделала свое заявление в пабе.
Эмма спросила:
– Вы сказали Джону Поинтону, что Хамстер сидел в тюрьме?
