бывшая секретарша.
— Я тоже тебя любил… И люблю до сих пор, — солгал Джеф.
Зачем он опять это сделал?! Но ложь стала его защитной маской, он сроднился с ней, сросся и никак не мог избавиться от нее.
— Я всегда… Для меня не существовала в мире ни одна женщина, кроме тебя…
— Да? — иронически недоверчиво прищурилась Джуди. — А почему же ты тогда спал с Алекс? Я имею в виду — с той, другой…
— Секрет фирмы. Чисто деловые отношения.
— Понимаю. А почему ты называл меня сукой? Тоже в интересах фирмы?
— Джуди, дорогая… я этого не помню…
Вильяме переминался с ноги на ногу. Чего она от него хочет?.. Явно не заправки машины…
— Зато я отлично помню! — заявила Джуди. — Ах, какой ты был гордый! Не удостаивал бедную секретаршу даже скромным подарком! А своей шлюхе дарил брильянтовые колье! Я все помню, Джефри Вильяме младший! И приехала сюда сказать, что ты неудачник, что жизнь твоя не стоит ломаного гроша, что ты так и будешь до гробовой доски возиться с машинным маслом, пока не подохнешь всем на радость!
Джеф, закипая, оглянулся вокруг. Место пустынное, даже китайцы куда-то подевались.
— Я бы на твоем месте не стал так говорить.
— А я стану! И знаешь почему? Потому что ты — не мужчина, а кусок дерьма!
Джеф шагнул к ней и остановился почти вплотную. Джуди нагло улыбалась ему в лицо. Она отлично видела, что Джеф на пределе терпения и сейчас ударит ее. Но в этот миг у «сааба» опустилось стекло, и выглянула улыбчивая физиономия сержанта Фэрроу.
— Я вас, кажется, не познакомила, — небрежно сказала Джуди. — Это мой новый парень, Билл Фэрроу. Билл, сделай ручкой Джефу!
Фэрроу послушно махнул Джефу рукой. Вильяме глянул на полисмена и сник. Как же ему все надоело… Жизнь кончилась, словно и не начиналась…
— Ладно, Джеф, — прочирикала Джуди. — А чего-то ты стал какой-то скучный и кислый? Я, пожалуй, поеду.
Она важно села в машину, и авто отъехало. Джеф тупо смотрел ему вслед… На что он потратил свою жизнь?..
ЭПИЛОГ
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
Из двери с табличкой «Djudi Taun. Vice President» вышла бывшая секретарша. Она прошла в кабинет Алекс, где разместилась Саша.
Та по обыкновению сидела с бутылкой, мрачно уставившись в экран телевизора. Вид у нее был не слишком ухоженный, взгляд — привычно равнодушный.
— Алекс, ты опять пьешь. Доналд, по-моему, уже перестал тобой интересоваться. Работает на свой страх и риск, — укоризненно сказала Джуди.
Саша вяло отмахнулась.
— Пусть… Ты у нас вице-президент, вот и работай! Сколько наработаешь, столько твое. А мне хватит того, что есть…
Она отхлебнула из бутылки.
— После поездки в Москву тебя словно подменили, — заметила Джуди. — Я тебя просто не узнаю! И все остальные тоже!
— Не напоминай мне про Москву! — вздрогнула Саша.
Они помолчали.
— «Майкрософт» опять падает, — сказала Джуди. — Будем избавляться?
Саша отозвалась безразлично:
— Поинтересуйся у Доналда. — Она задумалась и добавила безразлично: — Хотя нет, будем покупать. «Майкрософт» всегда падает. Знаешь, сто пятьдесят лет назад жил такой европейский философ, Карл Маркс. Он уверял, что капитализм вошел в свою последнюю стадию и начал разлагаться.
Джуди непонимающе посмотрела на Сашу.
— Так вот, Карла Маркса давно нет, а капитализм до сих пор разлагается. Так же и «Майкрософт».
Джуди захрустела чипсами. Саша молчала, но наливалась злобой. Наконец она не выдержала.
— Что ты опять жрешь эту дрянь?
— Извини.
— Неужели тебе нравится? Все эти гамбургеры, чизбургеры? Ты хоть когда-нибудь нормальную еду пробовала?
— Я бывала в русском ресторане.
Русский ресторан в Америке, хо-хо! Его держат поляки, которых в пятилетнем возрасте вывезли из Кракова! Я попросила у них печеной картошки в мундире, а они мне принесли гору чипсов. Я их спрашиваю: «Это что?» А эти придурки: «О, yeah, yeah!» Да за такое убивать надо! — Она перешла на русский язык. — Не могу уже видеть все это! Эти тупые морды, эти прямые улицы, эти скотские разговоры… Три слова на уме: мани, паркинг и фак! Фак — паркинг, паркинг — мани! Я сдохну здесь, сдохну, и никто слова доброго обо мне не скажет! Не могу больше, не могу! Хочу домой! В Москву! На Арбат! Картошечки с маслицем, воблы хочу! Всего хочу! Мамочка, забери меня отсюда!..
Она зашлась в истерике. Джуди перестала жевать и уставилась на нее со страхом. Внезапно Саша прекратила истерику, нажала селекторную связь и, всхлипывая, сказала:
— Хиллари!
— Да, мисс Алекс, — отозвалась секретарша.
— Закажи мне билет в Россию. Срочно!
— Куда именно, мисс Алекс?
— В Москву, конечно, дура, в Москву! Знать должна, а не переспрашивать, как попугай!
По родному городу Саша шла с сумкой через плечо, робко озираясь вокруг, словно все видела впервые. Она не понимала толком, зачем вдруг рванулась сюда. Но тоска, злая, страшная тоска не давала ей дышать, улыбаться, жить…
Саша повернула за угол и наткнулась на вывеску «Крошка-картошка». Зашла… Быстро наевшись печеной картошкой с американскими наполнителями, Саша вышла на улицу и остановилась в замешательстве. В глазах у нее застыла легкая растерянность: что делать дальше, она не очень представляла. Для чего она все же на этот раз пожаловала в Москву?..
Вокруг нее шагали люди, звучали голоса, звенел смех… Жизнь шла, словно обходя Сашу стороной…
Неожиданно перед ее глазами возник бомж.
— Девушка, можно вас на минуточку? Мы, кажется, где-то встречались. Видимо, в другой жизни. У вас до боли знакомое лицо…
Саша вгляделась в бомжа и узнала его. Это был тот самый, который разговаривал с Сашей и Алекс.
Он тоже всматривался в Сашу, покачивая головой.
— Я бы сказал, вы — ужасно привлекательная. Не хотите сделать жизнь ближнего чудесной, как и ваш внешний вид? Хотя бы на время.
— Вы, наверное, забыли: там, где можно жить, можно жить хорошо. Это ваши слова? Тогда вперед…
Саша протянула ему доллар. Бомж с достоинством взял деньги.
— Спасибо. Но я такие глупости не говорю. Это каждый дурак знает.
— Знать, может, знает, а живет все равно плохо… — Саша усмехнулась, махнула рукой и, заметив телефон-автомат, направилась к нему.
На Чистопрудном бульваре старая квартира стояла уже полупустая. Здесь уже практически никто не жил. Все было готово к переезду: на полу громоздились коробки, ящики, упакованные вещи… Женя, Гошка и Анна Денисовна на кухне собирали на стол.
— Ну, где наша мама? — заныл Гошка. — Почему ее так долго нет?
И бросился в прихожую, услышав долгожданный звонок в дверь.
— Мама!
