— Есть пирамида, на верху находятся самые умные их немного, но все платят им, поскольку находятся ниже, видят меньше, а значит глупее. Только твое положение может играть роль, если ты родился снизу, то максимум ты подымишься на одну ступень, как бы ты не пытался продвинуться выше.
— Начнем с первого утверждения, не факт, что оттого, что они выше, они умнее. Глядя вокруг, я сомневаюсь, что этим миром управляют действительно умные люди.
— Ты не можешь об этом судить, ты на самом низу пирамиды, ты не видишь конечных целей, не знаешь всего, ты пытаешься рассуждать о вещах, в которых ничего не понимаешь.
— Знаешь, вот ты такой умный, весь из себя, а я без всякой шахматной школы делаю тебя на раз. Можно долго говорить о том, что надо много учиться, чтобы что-то понять, только бред все это, для понимания не нужно время, все понятно сразу, если у тебя работает нормально голова. Я никогда не был там, на верху пирамиды, если она существует в том виде, в котором ты ее описал, я действительно не вижу конечных целей этих правителей. Но не надо быть особо одаренным, что бы знать, тот путь, по которому мы все идем, вскоре приведет нас к полному краху.
— Что с того? Цели видны им, но не тебе. Возьми вот эту пешку, — Денис указал на пешку, которую я держал в руках, — с точки зрения нее, партия была глупостью, ее убили, поменяв на такую же, но зато это позволило тебе разбить мой правый фланг и теперь моя партия проиграна. Так и ты, рассуждаешь о вещах, не зная целой картины на доске, в данном случае, ты, и многие другие, пешки, результат вам не виден.
— А ты в пирамиде тогда кто?
— Меня можно назвать офицером, я хоть что-то об этом знаю в отличие тебя.
— Офицер, — улыбнулся я, — ты такой же, как и мы все.
— Я не такой же, — зло сказал Денис.
— Ага, на фабрике я видел какой ты офигительный офицер, или когда на поле раком собирал клубнику, прямо генерал, только без формы и солдат.
Я начал смеяться.
— Это здесь и то временно.
— Ага, — продолжал я улыбаться.
— Слушай, дай мне на пару дней шахматы твои, — попросил Денис.
— Нет, я сам в них играю, — покачал я головой.
— Ну, хоть на один день, я сегодня возьму, а завтра вечером тебе их привезу.
— Нет, Денис, это такое дело, сломается компьютер у тебя, что потом делать? Дашь мне за них 40 фунтов, так я здесь себе такие не куплю.
Он еще несколько раз попросил, но я был тверд, так он и уехал. Прошло 2 дня, и я совершенно случайно узнал, что Денис уже уехал домой, в Белоруссию. Отдай я ему шахматы, возможно, я бы их больше уже не увидел бы.
Сказали что Мартин, но по слухам Джеймс, решил устроить вечеринку для нашего агентства. Позвали всех, при этом предупредили, что напитки будут бесплатные, еда нет, а выпивка за счет заведения. Силком никого не тянули, но конечно пришли почти все.
Дэн и Питер чувствовали себя в пабе довольно вольготно, она познакомили меня с Мартином и Джеймсом. Оба брата были высокие, мощного телосложения. Я обменялся с ними парой фраз и отошел, смешавшись с другими нашими.
Наши девушки были красивы, они накрасились, надели свои лучшие платья, конечно, они выделялись на фоне англичанок и южноафриканок, которые были в этом баре.
Я пил пиво, когда ко мне подошел Андрей, молодой парень в очках, он был из Москвы. Мы поздоровались, как старые друзья, я давно его не видел и был действительно ему рад.
Мы разговорились, и он меня неожиданно спросил:
— Саня, знаешь, о тебе здесь много ходит слухов разных, ты, наверное, слышал?
— Да, говорят всякое.
— Меня, и многих наших интересует всего один вопрос, как ты можешь работать на ферме? На поле, в грязи, под дождем?
Я улыбнулся.
— Помнишь как в книге Дейла Карнеги, когда дочь прислала отцу письмо, в котором жаловалась на свою жизнь, что ей здесь плохо, все не так?
— Помню и что?
— А что он ей ответил, ты помнишь?
— Нет.
— Двое заключенных сидели за решеткой, один видел дождь и слякоть.
— Вот я вижу дождь и слякоть, — кивнул Андрей.
— Второй смотрел на звезды, вот я смотрю на звезды.
— Я ничего не понял.
— Я сам не понимаю, но я сильно об этом не думаю.
Я взял второй бокал пива, как оказалось очень своевременно, поскольку 500 фунтов выделенные Мартином на этот праздник закончились, и теперь все желающие должны были сами заботиться о себе.
Ко мне подошли Оксана и Яна, мы немного поговорили, посмеялись. Потом я продрейфовал по бару, обмениваясь то с одними своими знакомыми, то с другими парой фраз. После чего я поставил свой бокал и тихо удалился по-английски, ни с кем не прощаясь.
Как-то при разговоре с Пашей он у меня спросил надо ли мне продлевать визу? Я ответил, что скоро уже да.
— Я могу тебе помочь продлить визу, обычно я беру за это 180 фунтов, но с тебя возьму 140.
— Хорошее предложение, что для этого нужно? — как мне говорили, помимо денег там нужны были фотографии, могли еще попросить расписаться на анкете.
— Надо твой паспорт и деньги, — ответил Паша.
— Что, больше ничего?
— Нет, но давай я спрошу у человека, а ты мне перезвони через пару дней, у тебя, когда заканчивается виза?
— Через полтора месяца.
— Ты тогда не тяни, у тебя времени осталось мало.
Когда я позвонил через пару дней Паша явно куда-то бежал:
— Ты узнал за визу? — спросил я.
— Да, Саня узнал, все приезжай ко мне в Лондон, когда сможешь?
Я уже просчитал все до этого и ответил:
— Могу в субботу эту.
— Нормально, я вечером прихожу с работы, мы созвонимся, и ты отдашь мне паспорт с деньгами.
— Фотографий сколько?
— Что?
— Фотографий сколько?
— Возьми одну.
— Все, значит, я приезжаю в субботу и тебе позвоню.
— Да.
Автобус ехал вечером в очень удобное время, я садился в него в 22–00, а рано утром был на Виктории в Лондоне.
В пятницу я сел в автобус, и поехал в Лондон.
Меняется многое, но Лондонская суета остается. Я вышел из автобуса и медленно побрел по вокзалу. На встречу шел неиссякаемый поток людей, с тех пор как я уехал на новое место работы, здесь все осталось прежним. Масса народу, приезжавшая сюда за зрелищами и возможностью заработать.
Я постоял немного, глядя на вновь прибывающие автобусы. Хотелось позвать сюда людей из многочисленных туристических фирм обещающих здесь своим клиентам золотые горы, рассказывающим, что в Лондоне работы немеряно! Многие из них действительно верят в эти байки, но, правда вся в том, что с работой здесь большие проблемы. Нет здесь дармовой работы, есть очень тяжелый труд. Если работа
