Европы до Китая доисторические пещеры хранят для нас драгоценные сведения, восходящие по меньшей мере к сорока — пятидесяти тысячелетиям до нашей эры. Наскальная живопись Южной Африки к тому же свидетельствует о поразительном сходстве стиля и красок с изображениями в Восточной Испании и доказывает существование широчайшего распространения некоей общей культуры начиная с верхнего палеолита[35]. Анализ обуглившихся фрагментов, расчищенных в знаменитой пещере Ласко, открытой в 1940 году во Франции близ Везера, в Перигоре, позволяет датировать их примерно 13500 годом до н. о. Однако метод применения радиоактивных изотопов углерода пока еще не вполне совершенен. Пещера определенно служила естественным убежищем многие десятки веков ранее этой даты.
По мере того как мы удаляемся от каменного века и приближаемся к бронзовому и железному, между 5000 и 1500 годами до н. э., к рисункам животных добавляются четкие изображения некоторых основных орудий труда. Их появление заставляет предположить технические открытия, преобразовавшие историю общества. Таковы топор с двумя рубилами, дротик, колесо, полозья, борона, плуг. Изучение развития средств производства является в то же время изучением религиозной идеологии, которая отражает в искаженном свете — а это для нее характерно — путь людей к более высоким формам цивилизации.
В самом деле, все эти предметы все больше проникали в сферу магии и культа.
Символическое изображение топора с двумя лезвиями или двуперой секиры встречается во всем средиземноморском мире — от этрусских погребений Ветулонии до Фарса, где позже оно превратилось в символический атрибут местного бога Тарку, известный от Лидии дО Карии и Крита[36].
Секира позже стала также одним из символов государственной власти (вспомним «дикторские фасции» этрусков и римлян). Однако, прежде чем превратиться в предмет культа или символ власти, топор с двумя лезвиями был орудием труда и основным оружием неолитического человека, которое ознаменовало переход от эпохи полированного камня (неолита) к бронзовому веку.
Память о древнем оружии и первых средствах производства живет в мифологии: копье Ахилла, почитаемое как реликвия в Фаселиде, скипетр Агамемнона в Херонее[37], меч Мемнона в Никомедии, щит Пирра и прялка Танаквиллы, сохранившиеся в Риме в храме Юпитера Фидес, орало Ромула. То же происходило и с музыкальными инструментами: вспомним лиру Орфея, флейту Марсия, кимвалы (цимбалы) и тимпаны культов таинств.
Поклонение с незапамятных времен некоторым особенно важным орудиям оставило и еще более глубокие следы.
Колесо, наделенное в глазах первобытного человека необычайными свойствами — столь велики преимущества, которые оно дает, — очень рано отождествляется с солнечным диском, чье благодетельное влияние регулирует ход сельских работ. Еще поныне, не отдавая себе отчета в том, сколь велики и многочисленны следы прошлого в нашем языке, мы называем одним словом «raggio» спицы колеса и лучи солнца[38].
Не следует забывать, что простейшая форма колеса имеет четыре спицы, расположенные под прямым углом. Этот образ уже встречается в украшениях и драгоценностях бронзового века. Отсюда идет символика креста, который первоначально связан с культом солнца.
Развитие техники играет, таким образом, важную роль также и в истории религиозных идей.
Теория маны
По мере того как человеку удается все более возвыситься над животным миром и силами природы, одновременно с магическими религиозными изображениями развивается идеал таинственной силы, окружающей общество и, прежде всего, населяющей предметы и те грубые орудия труда, которыми люди постоянно пользуются.
Почти во всех формах религии первобытного общества наблюдается вера в силу, отныне уже не вполне материальную, хотя она проявляется только в материальных телах. Эта сила получила на языке меланезийских племен название «маны» и известна под самыми различными именами другим народностям, живущим в аналогичных условиях. Термин «мана», впервые пущенный в обращение протестантским миссионером Кодрингтоном в 1891 году, имел большой успех у этнографов, но затем им начали злоупотреблять ради построения целой серии всевозможных теорий, призванных объяснить происхождение религиозных верований на основе чисто идеологических толкований.
Меланезийское общество далеко не столь первобытно, как обычно полагают, причем не исключено влияние на него более развитых религий — ислама или буддизма и, наконец, того же миссионерского христианства[39]. Понятие маны, то есть безличной и устрашающей силы, заключенной в камнях, растениях, оружии, в животных, в телах воинов, а на более поздних стадиях в первую очередь в телах вождей племен, распространено в весьма удаленных друг от друга частях света. Таковы понятия ваканда, маниту, оренда индейских племен Северной Америки, тинх у аннамитов (вьетнамцев), тонди у батаков, живущих в горных районах индонезийских островов, ками у
японцев, брахман в индуизме, таинственный эль древних евреев и, наконец, пресловутые нумина римлян. Все это — безликие, неоформленные силы, растворенные в природе, которые человек невольно может задеть, оскорбить, за что понесет наказание. Не география объясняет это явление, а структура общества.
Мы пока еще рассматриваем более раннюю стадию, предшествовавшую появлению веры в духов. Представление о мане проистекает не из несовершенства познания мира и природы, а из беспомощности человека перед лицом окружающей его жизни в тот период, когда первобытная община начинает преобразовываться в более сложную организацию, которую характеризует появление ряда новых социальных групп.
Однако основное расслоение, обусловленное классовой структурой общества, еще не совершилось. Только при условии социальной дифференциации может возникнуть представление о духах, свободно парящих в воздухе, населяющих леса, воды и пустыню, возвышенности и ущелья, о духах, которые могут благоприятно и неблагоприятно воздействовать на жизнь людей. Помимо того, на основе новых производственных отношений, возникших внутри общины, люди начинают приписывать определенным животным, тем или иным предметам, явлениям природы или деревьям[40] некие свойства, которые считаются присущими только этим предметам, а не другим.
Поэтому теория маны приемлема только как объяснение отражения в религиозной форме в сознании людей общественной и экономической действительности.
Душа-двойник и душа-дыхание (дух)
Представление о душе, о духе, вера в души и духов, в домовых — все это неотъемлемые составные части любых современных религиозных убеждений.
Разумеется, трудно себе представить религию, которая бы не основывала свое учение на противопоставлении мира духовного миру природы. С этой точки зрения между магом, священником и философом-идеалистом существует различие в степени, но не в существе. Крочеанская теория духа, который в своем развитии главенствует над всей историей человечества, — это родная сестра наивной претензии колдуна, намеревающегося повелевать таинственными духовными силами, окружающими человека, и контролировать их.
Пресловутый шаман, на которого возлагается обеспечение сношений с миром духов у народностей Северной и Центральной Азии (эскимосов, тунгусов, монголов и др.), вполне подобен колдуну Экваториальной Африки, вавилонскому магу, еврейскому когену и т. п. Шаманство отнюдь не является одной из «естественных» природных религий, свойственных только отдельным народам, — это общая всему
