месте использовать уловки пусть и законно, но лишать субсидирования клинику Райли не совсем этично. Но те, кто так подумает, не знают, что здесь замешаны дела любовные. Да, она любила его. И знала, что лучше для него. А лучше ее он вообще никогда никого не найдет.
Медсестра в регистратуре сообщила Кэт и Ноле, что они смогут найти Вирджила Кавано в палате номер Б-4. Туда вели ровно восемнадцать ступенек. Кэт сосчитала. Она посмеялась над собой, потому что боялась, как ребенок. Ее родители тоже люди, как и все. Просто люди. А не монстры. Когда-то они совершили несколько серьезных ошибок, но, возможно, если бы могли, то теперь поступили бы по-другому. Кэт уже не ребенок, она взрослая женщина. И она справится с этим.
Кэт схватилась за край шторы и сдвинула ее в сторону. Первое, что она заметила, это бледное лицо старика на каталке, его глаза были закрыты, он лежал неподвижно. Только гудение и пиканье на мониторах говорило о том, что он жив. Следующее, что она отметила, это то, что матери нигде не было.
Кэт села на один из пластиковых стульев около раковины. Нола присела рядом.
— Это твой отец? — прошептала Нола и дотронулась до руки подруги.
— Да.
Кэт не могла оторвать взгляда от отца. Он выглядел так, словно… усох. Вирджил Кавано никогда не был мужчиной в теле, зато всегда был сильным и злым. Люди старались держаться от него подальше. Декан «Маунтин лорел» обычно потакал всем его прихотям, потому, что имя Вирджила внушало всем уважение к факультету искусства. Его студенты уважали его за талант, но никогда не любили как человека.
Кэт наклонилась вперед, чтобы тщательнее все рассмотреть. Руки ее отца показались ей узловатыми, ничего общего с всесильными и изящными руками, которые мяли влажную глину и тесали мрамор, как им захочется.
Его кожа была покрыта паутинкой крошечных капилляров и обвисла на щеках. На минуту Кэт представила, что его злоба увяла вместе с его молодостью или просто исчезла за эти двадцать лет.
Картина из прошлого вдруг вспыхнула в ее памяти. Она смотрела на свои собственные молодые руки, костяшки пальцев побелели, так яростно она сжимала деревянную колотушку, потом занесла ее над головой и с силой опустила на глиняную фигуру женщины. Лицо женщины раскололось и разлетелось по всей мастерской. Кэт снова занесла руку. И снова. И снова. Пока на полу не осталось ничего, кроме глиняных осколков.
Кэт почти подпрыгнула, когда шторы у двери раздвинулись и в узком проеме показалось приветливое лицо медсестры. Женщина улыбнулась Кэт и Ноле перед тем, как подойти к пациенту.
— Ну, мистер Кавано, мы госпитализируем вас, так что в скором времени вы сможете получить консультацию кардиолога. Мы поселим вас наверху быстрее, чем вы скажете «белиберда».
Около кровати послышалось злое шипение.
— В задницу вашу «белиберду».
Этот комментарий сопровождался хриплым кашлем, а потом послышались слова, произнесенные скрипучим голосом:
— Неужто, не могли найти медсестру не такую здоровую, как корова.
Кэт подумала, что сейчас упадет со стула. Пальцы Нолы сжались на ее руке. Но медсестра как ни в чем не бывало, продолжала подготавливать трубки для подачи кислорода и спокойно ответила:
— Послушайте, мистер Очарование, вы можете быть старым и больным, но это не дает вам права хамить.
Кэт сглотнула. Отец повернул голову в сторону и уставился прямо на них. Его глаза пронзили ее насквозь.
— Пойди и скажи ей, Кэтрин, что я всегда был хамом. Иди-иди.
— Господи Иисусе, — пробормотала Нола.
— Я искренне хочу извиниться за него, — сказала Кэт медсестре и услышала усталость в своем голосе. Она произнесла всего пару слов, а уже обессилела в обществе отца. Зачем она сюда приехала? О чем она, черт подери, думала? Она ненавидела это место, и это место ненавидело ее. Она уже точно знала, что все это путешествие — ошибка, а ведь еще не началась лучшая часть представления — встреча с матерью. Неужели может быть еще хуже? Прямо здесь и сейчас Кэт пообещала себе, что следующая ее фантазия на тему путешествия так и останется только фантазией.
— Он прав, — вздохнула Кэт, — отец всегда был злым хамом.
Глаза медсестры округлились, она заставила себя улыбнуться.
— Отлично. Доктор будет здесь через минуту и поговорит с такими замечательными людьми, как вы. — Она сдвинула рукой шторы и ушла. Но они тут же раздвинулись, так что Кэт подумала, что медсестра что-то забыла.
В маленькое помещение вошел доктор, и сердце Кэт остановилось. Похоже, вслед за отцом ей тоже понадобится помощь кардиолога. Она увидела высокого, красивого, темноволосого доктора, который держал историю болезни пациентов и перелистывал страницы.
Кэт едва смогла выдавить:
— Райли?
— Привет, — опять пробормотала Нола.
Райли поднял невероятно синие глаза на Кэт. И в эту секунду она почувствовала, что ей снова шестнадцать, она в его объятиях, смеется и душа, ее распахнута настежь. Но она моргнула, и мираж развеялся, она смотрела в глаза уставшего мужчины в белом халате со стетоскопом на шее и бейджем «Райли Боланд, доктор медицины».
— Он поправляется, — сказал Райли.
Их взгляды встретились. Все исчезло, остался только этот взгляд. Райли отвернулся прежде, чем Кэт смогла понять, что мелькнуло в его глазах. Сожаление? Желание?
Вирджил засмеялся:
— Нет, вы посмотрите, Ромео и Джульетта.
Райли повесил историю болезни на крючок на перила кровати и проигнорировал комментарий.
— Итак, Вирджил. Вы будете принимать кардиотоническое средство, а мы сделаем несколько анализов. Возможно, вам понадобится катетеризация, чтобы разблокировать артерии. Точно мы узнаем завтра. — Райли с деловым видом повернулся к Кэт: — Желаете ли вы помочь ему устроиться в палате?
Кэт вдруг почувствовала слабость. Она встала и подала знак Ноле, что пора уходить. Ни за что на свете она не станет заниматься обустройством отца в палате или терпеть этого холодного незнакомца с таким знакомым именем на бейдже.
— Думаю, мать лучше справится с этой работой. Нам надо возвращаться в город.
— Ее здесь нет, Кэтрин.
Что-то в голосе отца заставило ее похолодеть. Она посмотрела на него, пытаясь разглядеть в его глазах, почему его голос прозвучал так странно. Но ничего там не увидела.
— А куда она ушла? В кафетерий?
Ответом на ее вопрос стала абсолютная тишина. Кэт заметила, что Райли поднял подбородок и задержал дыхание.
— Это зависит от твоих взглядов, я полагаю, — ответил отец. — Но я еще не слышал, чтобы кафетерий предлагали как альтернативу загробной жизни. Пока знаю только ад и рай. Впрочем, если бы я мог выбирать, я бы выбрал рай. Но ведь мы со Всевышним еще не рыбачили вместе, так что я могу ошибаться.
Казалось, земля ушла из-под ног. Или весь мир перевернулся. Кэт была счастлива, что почувствовала руку Нолы на своей спине.
Так вот оно что. Та холодная ночь, когда мать насыпала мелочь в ладонь и проводила за порог собственную дочь, как будто та была надоедливым свидетелем Иеговы, была их последней ночью. И ничего не исправить. И ничего не вернуть.
