- Изрядно! - Аспафин даже присвистнул. - Только при чем тут тело Смердиса?
- Очень даже при чем, - мрачно усмехнулся Гобрия. - Продав кольцо, Прексасп хочет продать и тайну тоже. Он же хорошо знает, с кем я дружу, в чьи руки попадет в конце концов страшное доказательство.
- Воистину страшное, - поежился Отан. - Ты ходишь по острию меча, Гобрия. Если узурпатор дознается...
- А ты? - мгновенно откликнулся Гобрия. - Думаешь, зятек пощадит тебя, когда проведает о твоей переписке с Федимой? Как бы не так...
- Одним словом, доносчиком из нас троих могу выступить я один. Аспафин пожевал пахучую веточку базилика. - Так, друзья?
Отан поперхнулся вином, а Гобрия, опершись на локоть, озадаченно уставился на друга.
- Сколько хочет бывший визирь за тело? - Аспафин презрительно скривил тонкие губы. - Цену он назвал?
- Сто. - Гобрия надменно прищурился. - Ты считаешь это чрезмерным?
- Честь родины не измерить золотом. - Аспафин обмакнул ломтик овечьего сыра сначала в уксус, а затем в оливковое масло и неторопливо отправил в рот. - Но для меня тридцать три с третью таланта сумма совершенно нереальная. Я промотался дотла и кругом должен. - Он прожевал сыр. - Сколько я задолжал тебе, Гобрия?
- Не будем в такой час...
- Нет, - перебил его Аспафин, - ты все же скажи, сколько? Я хоть и записываю, но не помню долгов.
- Ну, если ты настаиваешь... - Гобрия сделал вид, что силится припомнить. - По-моему, двенадцать... Во всяком случае, где-то близко.
- Прелестно! - Аспафин принялся пересыпать розовые лепестки с ладони на ладонь. - А тебе, Отан?
- Больше сорока, мой легкомысленный друг. Увы, много больше.
- Будем считать - пятьдесят, - с готовностью согласился Аспафин. Итого я должен вам обоим свыше шестидесяти талантов. Вместе с долей, которую потребуется уплатить Прексаспу, это составит громадный капитал. Шутка ли, почти сто талантов! Годовой доход целой сатрапии!
- Куда ты клонишь? - не выдержал Отан.
- Ты не хочешь примкнуть к нам? - Гобрия начал угрожающе подниматься.
- Я этого не говорил. - Аспафин как ни в чем не бывало со вкусом продолжал есть и пить. - Просто мне хочется проделать некоторые расчеты. Вы готовы купить тайну Прексаспа?
- Готовы! - в один голос ответили оба аристократа.
- Превосходно. Теперь предположим, что все, чего вы ждете от Прексаспа, мне уже известно. Значит ли это, что вы должны мне по тридцать три таланта?
- Разумеется. - Отан недоуменно развел руками. - Но...
- Вот и великолепно, - остановил его Аспафин. - А как ты, Гобрия?
- Я? - начиная догадываться, куда гнет Аспафин, облегченно ухмыльнулся Гобрия. - Считай, что за вычетом долга, с меня следует двадцать один и еще треть таланта.
- Это все, чего я добивался. - Аспафин ополоснул пальцы в чаше с водой. - И могу теперь открыться. Моя тайна столь же опасна для головы, как и твоя переписка с дочерью, Отан, и твои переговоры с бывшим визирем, Гобрия. Раскрыв ее, я сравняюсь, таким образом, с вами, и нам не нужно будет опасаться друг друга.
- Мы и не сомневались в тебе, - покачал головой Отан.
- Знаю, - отмахнулся Аспафин. - Но этого мало. За то, что я избавлю вас от опасностей трудного путешествия в Кемт, чреватого, кроме всего, и расходами, вам надо молиться на меня.
- Завтра же пожертвую храму солнца белого коня! - пообещал Гобрия.
- Не спеши. - Аспафин осыпал его голову лепестками. - Лучше окончательно расплатись за меня с Отаном, а остаток, пятнадцать с чем-то талантов, пришли ко мне домой. Буду очень благодарен тебе, если сумеешь устроить это уже завтра утром. Тогда я смогу без урона для чести погасить самые неотложные долги. Если бы вы только знали, сколько их у меня.
- Ох, Аспафин, плохо ты кончишь! - вздохнул Гобрия. - Говори свою тайну. Сейчас увидим, много ли она стоит.
- Я бы никогда не рискнул оценить ее так высоко. - Аспафин беспечно потянулся. - И вообще бы не стал ею торговать, если бы вы оба не согласились с такой готовностью озолотить Прексаспа. Право, я лучше, чем он, и больше вас люблю...
- Давай, Аспафин, говори, - засмеялся Отан, - не терзай. Мы тебя знаем и готовы на все.
- В таком случае, по рукам! - Аспафин отшвырнул подушку, на которую опирался, и сел. - Я знаю почти достоверно, что трон узурпировал лидийский маг по имени Смердис, брат знаменитого Патизефиса, который и вертит им как хочет. Сам же Смердис, кроме общего с покойным принцем имени, никакими достоинствами не обладает и во всем слушается старшего брата.
- Это, конечно, хорошо, - сказал Гобрия, - но где доказательства? Без них твой секрет не больно-то дорог. Для успеха заговора одних слухов мало.
- А где доказательства убийства принца? Ты так рвешься в пустыню? Или всецело доверился бывшему визирю?
- Нет, отчего же, - смутился Гобрия. - Но Прексасп знает, как их добыть.
- И я знаю, - Аспафин поманил друзей приблизиться. - У мага Смердиса есть один признак, по которому его легко можно опознать. Еще при жизни великого Кира Смердису за недостачу в храмовой казне отрезали уши. Напиши дочери, Отан, пусть она это проверит... Ну как, друзья, стоит моя тайна Прексасповой? Персы несомненно обрадуются, что ими правит безухий властелин!
- Утром я пришлю тебе золото, - сказал Гобрия. - Ты согласен, Отан?
- Согласен-то согласен, - затуманился Отан, - но бедная Федима!.. Я сегодня же отправлю ей письмо.
'Когда он уснет, дочь, ощупай его уши. Если он окажется с ушами, то знай, что супругом имеешь действительно сына Кира, а ежели он безух, то живешь ты, несчастная, с магом'.
Федима долго не решалась исполнить просьбу отца. Что, если у нового мужа и в самом-то деле нет ушей? Да он тут же зарежет ее, не дожидаясь наступления света! Ей стали мерещиться лютые казни, одна другой страшнее, и белый свет сразу сделался немил. Со все возрастающим ужасом ждала она того дня, когда евнух поведет ее на царскую половину. И все-таки, когда настал ее черед идти к господину, она сумела взять себя в руки. Едва тот уснул, Федима осторожно, боясь дохнуть, потянулась к туго закрывавшей весь затылок и лоб до самых бровей косынке.
На следующий день разбогатевший на нелегальной почте неграмотный евнух, дрожа и озираясь, вынес из дворца восковую табличку, на которой значилось беглой клинописью: 'Отрезаны'.
Когда заговорщики окончательно удостоверились, что трон царя стран занимает безродный проходимец да к тому же приговоренный к позорнейшему из наказаний, они значительно приободрились. Они готовились сражаться за бесспорно правое дело, и боги не могли отказать им в своем покровительстве.
Решено было, что каждый триумвир привлечет к заговору сколько может надежных и храбрых участников, но не свыше трех, а еще лучше одного, только самого верного, потому что опасность нарваться на предателя стала уж очень велика. Все знали, что шпионов завел себе Лжесмердис так много, что не перечесть. Оставалось удивляться только, чем он оплачивал их труды, если налоги вот уже скоро семь месяцев не собирались. За отмену налогов и обязательной службы в войсках окраинные народы благословляли незримого повелителя. Разоренное неистовым Камбизом хозяйство мало-помалу приводилось в порядок, жить стало легче и безопаснее. Почувствовав послабление, и сатрапы стали лютовать меньше, казней и всяческих притеснений заметно поубавилось. Какое дело было мирному обывателю до странностей государя? Дальше ближайшего города или деревни он, почитай, и не ездил, а до Суз, с их загадочной жизнью, было куда как далеко...
И только сами хозяева - персы - чувствовали себя униженными. Для них безвременье становилось нестерпимее с каждым днем. Когда же молва просочилась, что шахиншах подменный и, в добавление ко
