выложить, а я размышляю, как бы мне тебя заарканить. Такой вариант тебя устраивает?
- Пожалуй, старик, пожалуй... Правда, один крокодил тут недавно проливал слезы и клялся, что задыхается без дружеского общения...
- Погоди, Юр! - запротестовал Люсин. - Намерения у меня действительно были самые благородные, но в ходе беседы, понимаешь, возникла одна идейка...
- Недаром же ты говоришь, что главное для тебя - беседа!
- С мудрым человеком и сам становишься мудрее.
- Уж не собираешься ли ты снова взять меня в свою упряжку?
- Почему бы и нет? - Люсин сделал вид, что эта идея только что пришла ему в голову. - Было бы славно... Поможешь мне кое в чем, а потом напишешь книгу. Еще лучшую.
- Карты на стол, отец.
- Не пойдет. - Люсин лениво пососал соленую корочку. - Я уже сказал тебе, что пасьянсы раскладывает кто-то другой.
- Но хоть приблизительно ты можешь сказать, в чем ситуация?
- Нет, Юр, это тебе ничего не даст. Ну найден труп на болоте, ну обложили предполагаемых убийц... Тебе это что-нибудь говорит? То, что для нас является повседневной работой, для тебя мелковато. Ты же другого хочешь. Чего-нибудь позаковыристей. Или я ошибаюсь? Чего молчишь?
- Жду. - Березовский, с трудом подавив улыбку, закрылся кружкой. Жду, когда ты кончишь валять дурака.
- Валять дурака? Что ты, Юрочка! Мы же еще не начинали бороться.
- Что ты собираешься мне поручить?
- Исторические изыскания, разумеется. Как всегда.
- Это интересно?
- По-моему, очень. Но вполне возможно, что я и ошибаюсь. Не исключено, хотя и маловероятно, что здесь обычное уголовное дело и все наши поиски пойдут прахом, как только милиция возьмет двух субчиков, которые затаились в лесу.
- Я ничем не рискую. Разойдемся как в море корабли.
- Вот и расчудесно. По рукам?
- Идет. Что я должен делать?
- Сначала настройся. Представь себе, Юр, что тебя интересует сейчас не Средняя Азия седьмого века, как ты говорил, а Индия, Греция, Тибет какой-нибудь... Древность, культ камней и растений, короче говоря фетишизм. Вникаешь?
- С трудом.
- В том-то и беда, что здесь все так неопределенно. - Люсин скомкал салфетку и бросил ее в пепельницу. - Представь себе человека, ученого. Он глубоко эрудирован, разносторонне образован, в какой-то мере почти гениален. У себя в лаборатории занимается синтезом монокристаллов: рубинов, сапфиров и тому подобное. На самом высоком, как принято говорить, научном уровне. Зато дома он вытворяет странные вещи.
- Например?
- Собирает древние рецепты алхимиков, выписывает из священных книг легенды и мифы, в которых фигурируют драгоценные камни...
- И это тебе кажется странным? - Березовский иронически улыбнулся.
- Погоди, Юр. Я понимаю, что в моем пересказе все предстает весьма банально. Я умею слушать, но не рассказывать. - Люсин задумался. - Давай попробуем зайти с другой стороны. - Он вынул записную книжку. - Ты знаешь о последних опытах с нервной системой растений?
- У растений есть нервная система?
- Выходит, что так... Как-нибудь я тебе расскажу об этом. Не теперь.
- Хочешь еще? - спросил Березовский, сдвигая на край пустые кружки.
- Подождем Генриха. - Люсин встал и огляделся. В баре стало просторнее. Соседи за их столом уже сменились. - Выпьем с ним еще по одной, и баста.
- Что так, отец?
- Работать надо, дорогой товарищ.
- Продолжим наши игры.
- Что бы ты сказал про человека, который ошпаривает кипятком комнатные цветы, прижигает их листья сигаретой, раздражает их током?
- Маньяк.
- И попал бы пальцем в небо.
- Исследование нервной системы растений?
- Он записывал биопотенциалы корней и листьев. Они резко меняются, когда, например, рядом убивают живое существо.
- Ого! Это уже товар!
- Клюнул?
- Давно, отец, но нельзя ли поподробнее? Неужели ты не можешь все как следует растолковать?
- Попробую... Но потом. Хочешь заедем ко мне?
- В контору?
- На пару часиков.
- Но у меня нет паспорта.
- Ничего, как-нибудь проведу.
- Если тебе, новый центурион, что-нибудь нужно, все нипочем! Попробовал бы я пройти к вам без паспорта по своей нужде, по частному делу!
- Приходи, хоть завтра. Пропустим.
- Чем еще занимается твой корифей?
- Не надо о нем так, - посуровел Люсин. - Он умер.
- Прости, старик. Я не знал.
- Он собирал старинные книги, изображения Будды и Шивы, в его доме много цветов и камней.
- Какие это цветы?
- Вот! - Люсин торжествующе раскрыл записную книжку. - Наконец-то! Я ждал этого вопроса. - Он придвинулся к нему почти вплотную. - Мне нужна твоя ясная голова, Юра. Сам я в этом ни бум-бум. Во- первых, скажи мне, что такое бонсаи?
- Карликовые деревья. Их выращивают на Дальнем Востоке, в Японии например. Я видел платаны, дубы и сосны, которым было по триста четыреста лет, хотя росли они в фарфоровых вазах. Бонсаи прекрасны. Это большие деревья крохотной, лилипутской страны. Они ведь даже плодоносят. Во Вьетнаме я чуть было не купил карликовый мандарин.
- У него есть дуб, лавр, мирт и маслина. Все они растут в горшках на подоконнике.
- Значит, это бонсаи.
- А баньян?
- О старик, это сказочное тропическое дерево! Гигант лесов, ствол которого из-за вросших в землю воздушных корней похож на лабиринт. В тени баньяна может жить целая деревня.
- Его баньян не даст тени и для котенка.
- Тогда это тоже бонсаи, хотя я не слышал, чтобы баньян выращивали в комнате. Какие еще растения у него были?
- Были... Да, Юр, именно были... Дерево дай, коланхоэ, индийский лотос, гинкго и сома. Тебе это что- нибудь говорит?
- Ты ведь сам настроил меня на определенную волну? Естественно, что я тут прослеживаю тенденцию.
- На это я и надеялся, Юр, - удовлетворенно вздохнул Люсин. - Что за тенденция?
- Лавр, мирт и маслины - священные деревья древних греков, дубу поклонялись друиды и германцы, из сомы варили напиток бессмертия боги арьев, а лотос и ныне почитают миллионы буддистов. Это вкратце.
