Окровавленное ухо и бровь Шкрека выглядели так, словно его голова побывала в пасти крокодила.
Рваный беспрестанно ощупывал лоб, как бы удивляясь, что там нет дыры, из которой вытекают мозги.
Но Век чувствовал себя не лучше. И очень сомневался в том, что может рассчитывать на какое-то снисхождение на правах старого знакомого мужчины со стальным взглядом. Что-то плохое начиналось. Самое худшее, что могло случиться с ним в этой жизни.
Мужчина и его маленький спутник устроились в машине по обе стороны от Бека. Карабин лёг на пол салона и был придавлен ногами мужчины. А он извлёк из-под свитера большущий тусклый револьвер с допотопным барабаном и таким внушительным диаметром ствола, что у Бека засосало под ложечкой, как при падении в пропасть. Позволив ему и остальным пленникам вволю полюбоваться своим оружием, мужчина произнёс бесцветным голосом:
– Едем на прогулку. Рты не открывать. Резких движений не делать. Сидящим впереди не оборачиваться. Все. Трогай, паря.
– Куда? – поспешно спросил Рваный, включив зажигание.
– Пока прямо. Если будет сказано поворачивать, будешь поворачивать. Скорость держи не более сорока.
«Мазда» выкатилась из ворот, перевалила через дамбу и была направлена повелительным окриком вправо, туда, где тянулась пустынная колея, рассекающая пшеничное поле. В ближнем свете фар золотисто-жёлтая равнина под чёрным небом представляла собой завораживающее зрелище, и Бек смутно вспомнил край, где проходило его детство. Лучше бы он его не покидал.
Когда миновали поле, сбоку выросла тёмная лесополоса. Натыкаясь на неё, фары несколько раз отразились в зеркальных глазах неведомых ночных тварей, любопытствующих, что за шумное чудище вторглось в их владения?
За посадкой, в пяти или шести километрах от посёлка, снова начались бескрайние колхозные нивы.
Когда машины приблизились к монолитным рядам неисчислимого кукурузного воинства, выросшего впереди, мужчина приказал:
– Стоп! Глуши мотор, гаси фары. Ключи передай через плечо мне.
Выбравшись из машины с карабином и револьвером в руках, он заговорил снова:
– Теперь ты, Саня. Выходи и держись в сторонке.
– Почему это я должен держаться в сторонке? – строптиво возразил этот мальчишка с бородёнкой, казавшейся приклеенной к его лицу ради смеха.
Но Беку было не до веселья, особенно когда он услышал ответ мужчины:
– Падаль, она заразная.
Падаль… Когда это говорит о тебе человек, вооружённый до зубов, то поневоле начинаешь задумываться: а долго ли тебе осталось жить на этом свете?
Повинуясь указке револьверного ствола, Бек выбрался из машины и брякнулся лицом вниз, втягивая ноздрями горьковатый запах пыли и сухой земли.
Лежал, дышал и слушал, что происходит рядом.
– Твоя очередь, паря. Ты, ты, который за рулём.
Два шага в сторону и ложись на живот. Руки на голову, ноги как можно шире… Ну вот, а теперь ты, корноухий…
Долго отлёживаться троице не дали. Всем было велено сесть на указанные места, лицами друг к другу, и вытянуть ноги – поза, не позволяющая стремительно вскочить и броситься наутёк.
– Сессия выездного трибунала объявляется открытой, – объявил мужчина, устроившись поодаль со своим богатым арсеналом. – На все наши вопросы отвечать чётко, ясно и незамедлительно…
Впрочем, спрашивал только он, а его тщедушный спутник ограничивался тем, что злобно зыркал на пленников.
Кому принадлежит зелёный «Мерседес»? Кто стрелял вчера в посёлке? Как его зовут? Где он находится сейчас? Когда вернётся? Не перебивая друг друга, но довольно охотно и многословно допрашиваемые выложили все, что знали про Эрика. Должность, возраст, внешность, марка автомобиля и так далее, включая такие подробности, как пристрастие к анаше.
– Так. С Эриком все ясно, – сказал мужчина. – Теперь поговорим о вас, парни. Сколько ещё вас, караульщиков гребаных, и что вы забыли в посёлке?
Он внимательно выслушал рассказ об инструкциях, полученных «великолепной семёркой» от начальства, потом неопределённо хмыкнул и заметил:
– Надо же, Губерман. Сомневаюсь, что роль этой личности в истории вашей банды так уж велика. Фамилией он не вышел. Вы мне, парни, скажите лучше, кто над ним стоит. Над всеми вами.
Пленники переглянулись. Поскольку ближе всех к мужчине находился Рваный, то он первым и нарушил затянувшуюся паузу – раскололся, а потом и Бек со Шкреком подключились, чтобы не выглядеть на его фоне упрямыми молчунами.
– Италья-а-нец, – протянул мужчина с непонятной интонацией. – А ведь он мой давний знакомый.
Вот уж не думал, что наши пути пересекутся.
– Мир тесен, – брякнул Шкрек, закончивший когда-то первый курс педагогического института.
– М-м? – Когда мужчина взглянул на него, его глаза напоминали две льдинки. – Тесен, говоришь?
