гонятся, – сказал он, уставившись не на девушку, а на безоблачное небо над головой. – Запрешься дома и ни единой душе не скажешь, что с тобой приключилось.
– Но, командир… – попытался воззвать к здравому смыслу Костя.
Бондарь сделал жест, приказывающий напарнику заткнуться, после чего продолжил свое нехитрое напутствие:
– Забудь о нашем существовании. Не вздумай звонить в милицию – мы сами оттуда.
– Проводим операцию по захвату заложников, – подключился Костя. – Тьфу! По захвату террористов.
– Конечно, конечно, – оживилась девушка. – Я же все понимаю. Какое мне дело до того, что кто-то имеет при себе пистолеты? Сейчас многие вооружены. Вот вчера по телевизору показывали…
– Собирайся и уматывай, – процедил Бондарь, отойдя на несколько шагов.
– Добренький ты, – буркнул Костя, пристроившись рядом, чтобы тоже подставить лицо ласковому утреннему солнышку.
– Ты смог бы поступить иначе?
– Смог бы, – подтвердил беззаботно зажмурившийся Костя. – Но не хочу. Кто ее, уродину, кроме нас пожалеет?
– Тише ты, – прошипел Бондарь.
– Да она уже удрала. Через пять минут сообщит о встрече куда следует. Через пятнадцать минут квартал оцепят омоновцы. К вечеру мы запросто можем оказаться на разделочном столе. – Костя оглянулся и вздохнул. – Хотя менять что-либо поздно, наша толстая птичка упорхнула на поиски ближайшего телефона. – Сразу после этого мрачного прогноза он дружески толкнул Бондаря в бок и поинтересовался: – Скажи, командир, ты специально развел эту сентиментальную бодягу?
– О чем ты?
– О том самом. Зачем отпустил свидетельницу? Решил зажать угощение? Думаешь, если нас прихлопнут, то на том свете не придется поляну накрывать?
Бондарь улыбнулся:
– Банкет состоится в любом случае. Даже если мне придется самолично изжариться на одной из адских сковородок.
– Банкет-то состоится, – вздохнул Костя. – Только неохота присутствовать на нем в качестве одного из блюд.
Они спрыгнули на балкон одновременно, но Костя – вот же проворная бестия! – ворвался в комнату первым, хотя ближе к двери находился Бондарь.
Сидевший к ним спиной мужчина тоже оказался малый не промах. Получив профилактическую пулю в правое плечо, он не только обернулся, но и вознамерился произвести ответный выстрел, так что Бондарь был вынужден продырявить ему глазницу. После этого мужчина выбыл из игры, тяжело опрокинувшись вместе со стулом на пол, а напарники получили возможность рассмотреть второго мужчину, находившегося в квартире.
Это был лощеный тип с красиво уложенными волосами и неправдоподобно белыми зубами.
– Фарфоровые? – осведомился Костя, приближаясь к нему с пистолетом в руке. – «Сикрет сервис» всех своих джеймсов бондов такими обеспечивает?
– Что вы иметь в виду, пожалуйста? – напрягся мужчина.
– Инглиш?
– Бритиш, йес. Ди-пло-ма-ти-че-ский не-при– кос-но-вен-ность. Ю андерстенд?
– Нет, не андерстенд, – возразил Костя, съездив собеседника по породистому лицу рукояткой пистолета. – Какая, на хрен, неприкосновенность, когда я тебя сейчас разделаю, как бог черепаху?
Англичанин, попытавшийся вскочить из-за стола, упал на место, держась за расквашенный нос. Убедившись, что ожидать сопротивления с его стороны не приходится, Бондарь велел Косте угомониться и склонился над трупом, распростертым на полу. Это был, несомненно, Полковник, чей словесный портрет врезался в его память. Круглая голова, седой «ежик», лишенные мочек уши… Примечательно, что за те доли секунды, которые имелись в его распоряжении, бывший спецназовец успел сдвинуть «флажок» предохранителя, а ведь действовал он раненой рукой. Одно слово, Полковник. Настоящий.
На всякий случай обезоружив его, Бондарь зашел за спину деморализованному англичанину и спросил:
– Оружие есть?
– Ноу, – прогнусавил тот, затыкая свои кровоточащие ноздри. – Ноу оружие.
– Тем лучше для тебя. Выкладывай остальное.
– What do you mean? Что есть остальное?
– «Флексоном», документы, кредитки, – перечислил Бондарь. – Вытащи все из карманов и положи стол.
Англичанин не стал ерепениться. Пропитывающаяся кровью сорочка, витающий в комнате запах пороха и зверское выражение Костиной физиономии настроили его на деловитый лад. Он безропотно выполнил приказ и лишь потом осмелился сообщить:
– «Флексоном» у человека, который есть убит. Мы не иметь достаточно времени для совершения чейнч… обмен.
– Обыщи Полковника, – попросил Бондарь Костю. – Забирай все, что обнаружишь в карманах. Может, идентифицировать личность придется.
– Я могу быть свободен? – спросил англичанин. По всему было заметно, что он отчаянно перетрусил, хотя пытается не подавать виду.
– Что-нибудь хочешь нам сообщить? – ответил Бондарь вопросом на вопрос. – Решай скорее. У нас очень мало времени.
Передернутый затвор «люгера» нетерпеливо лязгнул. Англичанин привстал со стула:
– Я буду говорить только присутствие консул. Это есть вопиющий беззаконие.
– Моя согласен, – передразнил Бондарь, усаживая собеседника на место небрежным толчком в грудь. – Совать нос в чужие дела не есть законно. За это можно поплатиться головой.
– Посмотрим, что будет решать суд.
– Ага, – поддакнул справившийся с поручением Костя, – Гаагский. С Тони Блэром в качестве твоего личного адвоката.
– Нашел? – перебил его Бондарь.
Вместо ответа напарник торжествующе поднял над головой предмет, напоминающий баллончик лака для волос. На боку циллиндрического корпуса, окрашенного в стальной цвет, отчетливо виднелись жирные черные буквы: «АЛП-440».
– Тяжелый, – совсем по-детски похвастался Костя.
– Вот и все, – сказал Бондарь.
Это были последние слова, которые услышал британский подданный, охотившийся за российскими тайнами. Бондарь прикончил его двумя выстрелами в затылок, рассчитывая, что выходные отверстия обезобразят лицо иностранца в должной мере. Даже если его опознают, то похоронен он будет в закрытом гробу. В полном соответствии с имиджем охрененно секретного агента.
Опасность подстерегала на выходе из подъезда, когда напарники уж решили, что беда миновала и им удалось отвертеться.
Два милиционера в мышиной форме, с укороченными автоматами в руках, дружно вытаращили глаза, не успевшие как следует привыкнуть к полумраку.
– Эй! – неуверенно окликнул первый.
– Стоять! – сориентировался второй.
Бондарь с Костей метнулись обратно и успели одолеть первый лестничный пролет, когда вдогонку брызнули пущенные веером пули. Стены подъезда превратились в подобие тех, какие можно увидеть на военных фотографиях осажденного Сталинграда. Выбитое из них крошево еще не успело осесть на пол, а напарники уже бежали дальше, но Бондарь хромал и никак не мог сообразить, на какую именно ногу.
– Падлы, – выругался Костя, – хотя бы один предупредительный выстрел дали…
– Мы с тобой много предупредительных выстрелов даем? – прохрипел Бондарь, ковыляя по
