звучит лучше.
– Я тоже так считаю, – согласилась Раиса. – Пойдемте с нами.
– И отдайте, пожалуйста, свой телефон ребятам, – сказал Щусевич, кивнув на охранников за спиной. – Там, куда мы едем, мобильная связь не работает.
– Зачем же тогда вам мой телефон? – заупрямился Бондарь. Мало того, что он останется без связи с внешним миром. В электронной памяти его скромной «Нокии» содержалось слишком много информации, не предназначенной для посторонних глаз.
– Я просто выполняю распоряжение Маргариты Марковны, – процедил Щусевич, протягивая руку.
Охранники выжидательно уставились на Бондаря. Раиса, успевшая удалиться на несколько шагов, сделала то же самое, для чего ей пришлось повернуться всем корпусом. Пассажиры, от которых не укрылись напряженные позы живописной компании, начали замедлять шаги и настораживаться.
– Давайте же, давайте, – занервничал Щусевич. – Приказы Маргариты Марковны не обсуждаются.
– Пусть она сама скажет мне об этом, – заявил Бондарь, делая вид, что закипает от злости. На самом деле в критические минуты им овладевало ледяное спокойствие, позволяющее контролировать свои действия и принимать единственно верное решение.
Хорошо бы избавиться от «Нокии». Расколошматить ее об пол? Раздавить ногой? Эффектно, но опасно. Подобная горячность вызовет подозрения.
– Не ожидал от вас такой мелочности, Евгений Николаевич, – укоризненно покачал головой Щусевич. – Как ребенок, честное слово. Ребенок, у которого отбирают любимую игрушку.
Охранники придвинулись, заслоняя Бондаря от зевак. Вернулась и Раиса, в маленьких глазках которой вспыхнуло живейшее любопытство. Назревал скандал. Справедливо предположив, что сопровождающим не хочется очутиться в центре всеобщего внимания, Бондарь предупредил:
– На нас смотрят. К чему подобные сцены? Думаете, Маргарита Марковна погладит вас по головке за рвение?
Не вынимая телефона из кармана пальто, Бондарь, действуя одной рукой, сдвинул заднюю крышку, извлек чип-карточку и вернул крышку на место. Привычка не сохранять в памяти «Нокии» ничего лишнего пошла на пользу. Прежде чем расстаться с ней, Бондарь погонял на скулах желваки, давая понять, что не хочет подчиняться Щусевичу.
– Хватит упрямиться, – прошипел тот. – Мобильник вам вернут. Не делайте из мухи слона.
Тянуть дальше резину не имело смысла.
– Возьмите, – поморщился Бондарь, вручая выпотрошенную трубку Щусевичу. – Расписка будет?
Ответа не последовало. Пестрая группа людей снялась с места и направилась к выходу из здания. И никто не заметил, как Бондарь сломал и выбросил на ходу крохотную пластинку. В некотором роде он обезопасил себя, но лишился единственной ниточки, связывавшей его с центром.
За группой людей, среди которых находился Бондарь, следовал мужчина, лицо которого было невозможно разглядеть из-за низко опущенного капюшона «аляски». Стремительно наклонившись, он поднял клочки микрочипа и сунул их в карман.
Когда четверо мужчин и одна женщина вышли на улицу, со стоянки ловко вырулил и подкатил прямо к ним грязный черный джип с краснодарскими номерами. Чемодан Бондаря перекочевал в багажное отделение. Щусевич занял место рядом с охранником, усевшимся за руль. Второй охранник и Раиса расположились по обе стороны от Бондаря. Это его не смутило. В такой тесноте да при наличии «вальтера» он мог разделаться со всей честной компанией в считаные секунды.
Джип заурчал, поерзал на утрамбованном снегу и рванулся прочь от аэропорта. Седоки хранили молчание. Лишь когда они проехали километров пять, Бондарь услышал, как Щусевич, тайком наблюдавший за шоссе через панорамное зеркало заднего обзора, тихо произнес:
– Все в порядке, можно возвращаться.
Джип тут же развернулся и помчался в обратном направлении. Обогнув аэродром по периметру, водитель подкатил к воротам, на которых висел жестяной щит, предупреждавший: «Внимание! Посторонним проезд воспрещен! Предъявите пропуск!»
Вышедший из караульной будки сержант заглянул в джип, принял у водителя деньги, распахнул ворота настежь и приглашающе мотнул головой.
Бондарю не понравились эти предосторожности. Очень уж происходящее напоминало похищение. Было ясно, что проверки еще не закончились. Может быть, они только-только начинались по-настоящему? И ради этого Бондаря заманили за тридевять земель от Москвы?
Он спросил у Раисы:
– К чему эти сложности? Разве нельзя было прогуляться сюда пешком?
– Мое дело маленькое, – ответила она. – Встретить, сопроводить. Остальное меня не касается.
Зубочистка волшебным образом вновь появилась между ее обветренными губами. Бондарь хмыкнул.
Джип миновал вереницу алюминиевых ангаров, выехал на летное поле и притормозил возле темно- зеленого вертолета с небрежно закрашенной звездой на борту. Плоское днище, обтекаемое акулье рыло и хищно растопыренные лапы шасси выдавали военное происхождение машины. Это был вертолет «МИ», но не прозаическая «восьмерка» и даже не «двадцать четверка», а двадцать девятая модель: маневренная, вместительная, оснащенная по последнему слову техники.
– Вам приходилось когда-нибудь летать в таких «вертушках», нет? – спросила Раиса у Бондаря, когда они выбрались из джипа. – Это так увлекательно. С борта открывается прекрасный вид на горы.
– Просто изумительный вид, – поддакнул Щусевич, в глазах которого появилось затравленное выражение. Стало ясно, что он не в первый раз летит вертолетом и никакой радости по этому поводу не испытывает.
Пилот, фигура которого угадывалась за голубоватым плексигласовым фонарем, поднял большой палец. Двое техников в линялых комбинезонах приготовились вытаскивать колодки из-под колес, а шестилопастный винт начал вращаться все быстрее и быстрее, вздымая вихри снега. Морозный день наполнился свистом и грохотом. Зубочистка, подхваченная воздушным потоком, вырвалась из губ Раисы и унеслась к черту на кулички, ведьминский хвост ее пегих волос затрепетал на ветру мочалом воздушного змея.
Щусевич уже карабкался по металлическому трапу. За ним последовала Раиса, оказавшаяся проворнее, чем можно было ожидать.
– Теперь вы! – проорал охранник, держа чемодан Бондаря.
Он подчинился. Салон вертолета был полностью переделан, являя собой что-то среднее между кают- компанией и гостиничным номером. Правда, привинченная к полу мебель, стальная дверь и крохотные оконца создавали атмосферу тюремной камеры. Едва пассажиры расселись по местам, как вертолет завибрировал, подпрыгнул и завис в воздухе, опустив массивное рыло к земле. Затем, подобно гигантскому зверю, учуявшему след, он выпрямился, накренился и резво устремился вперед.
– Я хотел бы пересесть поближе к окну, – громко сказал Бондарь, которому досталось кресло в хвостовой части отсека.
– Темновато? – посочувствовал Щусевич. – Ничего, сейчас мы наберем высоту, и свет автоматически включится.
Так и вышло. Раиса взяла со столика кипу газет и протянула их Бондарю:
– Если захотите разгадывать кроссворды, могу одолжить вам ручку.
Бондарь с шуршанием развернул номер «Московского комсомольца» и прикрылся страницами, чтобы не видеть спутников. Предоставив ему сидеть в глухом закутке, они лишили его возможности проследить маршрут вертолета. Определить вслепую, куда держит курс пилот, сумел бы разве что почтовый голубь. Бондарь обратился к сидящей напротив Раисе:
– Куда мы направляемся?
– На базу, – откликнулась она, перекрикивая неумолчный шум двигателей. При этом очередная зубочистка исчезла у нее во рту и вновь высунулась наружу.
«Змея», – пронеслось в мозгу Бондаря.
– А где база? – спросил он.
– В местах не столь отдаленных! – крикнула Раиса. Собственная шутка рассмешила ее настолько, что она едва не поперхнулась зубочисткой.
