что же это…
Я торопливо разомкнула круг Дагаз, сверкавший перед моим внутренним оком (малость возвышенно звучит, сознаюсь, но зато производит впечатление, а?) серебристо-черным коконом и широко улыбнулась пораженной супружеской паре:
— Это магия.
— А говорила, что невидимыми нас сделать не сможешь! — поддел меня Лакс, спешиваясь, чтобы выдержать зубодробительные объятия трактирщиков и выслушать мудрые напутствия на вечно актуальную для таких парней как вор тему 'не лезь на рожон, малыш!'.
— Не могу, — согласилась я, — но нас не замечают.
— Разве это не одно и то же? — чуть прищурив глаза, удивился Кейр.
— Близко, а разница в том, что никакая падла через нас как через пустое место не попрет, ноги не отдавит и не толкнет, пытаясь насквозь пройти, — уточнила я. — Улавливаешь разницу?
— Правда, как есть, — чуток пожевав губами и почесав лопатообразную бороду, согласился дивящийся фокусу Самсур. — Я ж вроде видел кого-то во дворе, а не беспокоился, да что вы тут отираетесь, даже в голову не полезло.
Простившись с друзьями, расчувствовавшаяся Влариса даже всплакнула на дорожку, утирая слезы краем рукава, мы выехали за ворота и двинулись по еще сонному городу. Только водоносы, молочники, резкая стража и люди столь же садистских профессий, обреченных вставать в несусветную рань, составляли компанию искателям приключений, в списки которых меня, как подозреваю, занесли в некой небесной канцелярии без моего согласия и подписи на договоре. Да уж, собиралась на песочке поваляться, на солнышке позагорать, в речке поплескаться, а что вышло? Удираю из города тайком в компании вора и палача. Оригинально, спору нет, но сложно оценить это положение как прогрессивное, правда, и скучным его не посчитаешь, что тоже хлеб.
Не знаю, магия ли моя работала столь безупречно или просто везло, и черная весть о гибели отряда морианцев еще не нарушила графского сна, а только никакого оживления в рядах блюстителей спокойствия и людей смежных специальностей не наблюдалось. Стража у въездных ворот лениво скользила глазами по редким всадникам, пешеходам и повозкам, тонкой, прерывистой струйкой сочившихся из города по утреннему холодку. Я даже порадовалась, что накинула на эльфийскую рубашку куртку. Ветерок, зараза, так и норовил пробраться ледяными, как струйки водицы из родника, невидимыми пальцами в самые теплые места вроде подмышек и пощекотать живот.
На 'пропускном пункте' никого не останавливали, ничего не проверяли. Похоже, доблестная охрана спала на посту с открытыми глазами, опираясь для устойчивости на алебарды и сосредоточенно хмуря брови. Знавала я одну девчонку, у которой после дискотек так же ловко выходило дремать на лекциях. Вроде бы на мордашке пристальное внимание к словам педагога, усиленная работа мысли, от которой млеют и тают преподаватели, а на деле глубокий сон перед очередной гулянкой. Впрочем, может, у нее такая методика усвоения информации была, только насколько она эффективна, мне проверить так и не удалось, красотка залетела, выскочила замуж и взяла академический отпуск.
Никем не арестованные и не задержанные мы без тени сожаления покинули город Патер, где с нами, дорогими и любимыми, пытались обойтись столь жестоким образом. За воротами я продолжала еще часа полтора поддерживать маскирующее действие руны, но никаких засад жаждущих нашей кровушки головорезов мы так и не заметили, не смотря на все старания бдительного охранника.
Наконец, пьяная дорога, проложенная по полям и холмам, вильнула за рощу из знакомых с босоногого детства березок, осинок, орешника и дерева, более всего напоминающего каштан, но с трехпалыми листьями и серо-стальной корой. Кони тут же принялись изучать ассортимент здешнего 'кафе на свежем воздухе'.
Фаль, жалобно ссылавшийся на утренний холод, оттого просидевший у меня за пазухой всю дорогу, щекочась в меру сил и возможностей, тут же выпорхнул на белый и как-то резко потеплевший свет. Сильф принялся с гиканьем носиться по кустам, изучая местные достопримечательности и тревожа заливающихся утренними трелями птиц. Никто не мешал мотыльку забавляться, теперь нас не смог бы не то что услыхать, но и разглядеть с Патерской смотровой башни самый глазастый дозорный, даже дозорный с биноклем. Впрочем, до таких высот технического прогресса Хавал, к счастью, не дорос. Будь иначе, наемникам не надо было б даже приближаться к нашей компании: винтовка с оптическим прицелом одна штука — и все проблемы решены раз и навсегда, если, конечно, невинно убиенные маги не становятся в здешних местах мстительными привидениями, жаждущими крови мучителей. Кстати, интересно, как тут насчет перспектив жизни после смерти? Надо бы у Лакса выспросить, но как-нибудь поаккуратнее, чтоб не всполошился и в суицидальных наклонностях не заподозрил. Почему-то людям так сложно бывает понять, что подчас мною движет самое невинное любопытство без малейшей примеси злого умысла. А что тактичность — мое слабое место, так должны же быть у очаровательной девушки какие-то недостатки. И на солнце, между прочим, бывают пятна!
Кстати, о достаточно удалении от Патера меня уведомил Кейр, кажется, только сейчас уверовавший в то, что нам удалось выскользнуть из лап Кольры без кровопролитного боя, засад, преследований и прочих мелких радостей жизни истинного воина, если верить фантастической литературе. Однако, то ли в литературе чего-то не того понапридумывали, то ли нам достался бракованный экземпляр бойца, но бывший палач почему-то совсем не стремился в драку. Впрочем, нас с Лаксом, как людей сугубо мирных профессий (кто скажет, что вор — сторонник гонки вооружений, пусть плюнет мне в физиономию) это вполне устраивало.
Почесав распускающий морщины напряжений лоб, охранник предложил:
— Теперь нам чары сокрытия ни к чему. Чуток и передохнуть можно, заодно решить надо, куда дальше направимся.
Я благодарно отпустила руну Дагаз, позволяя ее таинственной магии раствориться в сочном утреннем воздухе рощи, несколько глотков которого излечили бы от депрессии и самого завзятого пессимиста, и спешилась. Стащила с себя куртку, потянулась, радуясь отсутствию успевшей надоесть боли, и деловито поинтересовалась:
— А где интереснее?
От столь неожиданной для его практичного мышления постановки вопроса Кейр издал звук, походящий на глухую икоту, и безнадежным тоном, совершенно не ожидая приятного для себя ответа, спросил у Лакса:
— Она что, всегда такая?
— А то, — с гордым самодовольством, словно воспитал в своем коллективе, кивнул вор.
— Н-да, с таким подходом к жизни телохранитель вам точно необходим, — фыркнул Кейр.
Лакс лишь осклабился и, соскальзывая с крупа коня в траву, весело спросил:
— Эй, Оса, тебе, я смотрю, уже получше?
— Есть такая буква, — призналась я, обнимая коня за шею и почесывая его довольно жмурящуюся нахальную морду. — Дэлькор вылечил. Я, конечно, слышала о иппотерапии, но не знала, что она настолько эффективна. Или тут дело в конкретном, особенно талантливом представителе своего вида?
— Значит, не врут легенды о эльфийских лошадях, — почесав горло сквозь глухой ворот рубашки, протянул вор и покосился на Дэлькора, пожалуй, даже с большим уважением, чем смотрел на меня, когда я его раны латала. А с другой стороны, магеве положено волшебство творить, чего удивляться, лошадь же, целительством промышляющая, — уже диковинка и аттракцион.
— Конь — лекарь, — покачал головой Кейр с видом умудренного жизнью старца, скорбно сетующего, потрясая клюкой 'Куда катится этот мир…'.
— Палач — охранник, — передразнила я его, скопировав выражение лица.
— Магева — авантюристка, — добавил Лакс, подключаясь к диалогу и как раз в этот момент мне на ладонь, взявшись из неоткуда, хлопнулась гигантская, с тарелку, зелено-красно-голубая бабочка. Я не заорала только потому, что поначалу решила, что это шуточки замаскировавшегося Фаля.
Глава 6
