Для расчета траектории предельной дальности стрельбы были сделаны сотни расчетов. Планировалось, что максимум скорости ракеты будет равен 4500 километров в час, что она достигнет высоты 19 километров, а километрах в 30 от цели перейдет в плавное пологое планирование. Предполагалось, что, появившись над целью на высоте примерно 5 километров, она резко, как «Fi-103» («V-1»), спикирует вниз.
От беспилотного, полностью на автомате, «А-9» оставался только один шаг до пилотируемого «А-9». Такой самолет, обладающий запредельной скоростью, с площадью крыльев всего 13 квадратных метров, не имел значения с военной точки зрения. После того как он преодолевал 640 километров за семнадцать минут, специальное устройство помогало ему приземляться на скорости 160 километров в час.
Тем не менее эта конструкция «А-9» не могла удовлетворить наши амбиции. Мы хотели преодолевать расстояния в тысячи миль. Сфера нашей деятельности начиналась за пределами той максимальной дальности, которую могли покрывать лишь самые тяжелые самолеты.
Надеяться на столь невероятный скачок дальности мы могли, только перейдя от одноступенчатых ракет к многоступенчатым, то есть освобождаясь от мертвого груза после того, как он отработал свои задачи, и тем самым оптимизируя массу ракеты.
Таково было происхождение проекта «А-9» / «А-10». Главным в нем было заставить двигатель второй ступени («А-9») включаться, только когда ракета с помощью первой ступени, игравшей роль ускорителя, достигала максимальной скорости.
Альтернативным методом достижения высокой стартовой скорости «А-9» было катапультирование. На основе расчетов и опыта работы стартовых площадок для «V-1», была сконструирована длинная наклонная катапульта, способная придать «А-9» стартовую скорость 1280 километров в час. Ее было достаточно, чтобы полностью заправленная ракета, сорвавшись со стартовых полозьев, плавно уходила в полет.
Тем не менее более удачный план, который значительно увеличивал дальность полета, заключался в конструкции «А-10». Она весила 87 тонн, вмещала в себя 62 тонны горючего и представляла собой первую ступень комбинации «А-9»/«А-10». «А-9» размещалась на самой верхушке «А-10». Последняя в течение пятидесяти – шестидесяти секунд давала тягу 200 тонн и сообщала ракете скорость 4300 километров в час. После того как первая ступень отрабатывала, включалось зажигание «А-9». Она стартовала с «А-10», резко набирала высоту, верхняя точка которой была на отметке 56 километров. Отсюда на сверхзвуковой скорости начиналась длинная глиссада, которая проходила на сверхзвуковой скорости. А тем временем «А-10», оборудованная тормозными закрылками и парашютом, опускалась в море, откуда ее извлекали и готовили для повторного использования.
«А-9», которая, разогнанная до скорости 5760 километров в час, вступала в действие на большой высоте, в конечном итоге к моменту отключения двигателя набирала скорость 10 000 километров в час, что позволяло ей за тридцать пять минут покрывать расстояние 4000 километров. Как и одноступенчатая «А-4», эта двухступенчатая ракета поднималась вертикально вверх, избавляя от необходимости сложных стартовых установок.
Наш выдающийся специалист по механике полета и тонкостям баллистики доктор Стодинг рассчитал бесчисленное количество траекторий. Он учитывал все привходящие факторы, такие, как кривизна Земли и ее вращение. Когда была разработана система управления, началась работа над ракетой.
Летом 1943 года этот проект, в котором была задействована добрая часть личного состава, был на несколько месяцев приостановлен. Я был вынужден запретить всем инженерным подразделениям дальнейшие работы по этому плану, потому что надо было спешно заниматься «А-4». Разрешение продолжать работу получил лишь отдел предварительного конструирования.
Во время частых визитов в него мы раз за разом подробно обсуждали наши планы, в том числе и дату, когда сможем приступить к их практическому воплощению, и оптимальную траекторию двухступенчатой ракеты. Мы предвидели и планировали ее использование в мирное время. Сверхскоростной стратосферный самолет на ракетной тяге со сверхзвуковой скоростью уже был на стадии подготовки чертежей. Ему было под силу за сорок минут добраться из Европы до Америки.
И тут уж наше воображение понеслось галопом. Имея в своем распоряжении мощные ракетные двигатели и многоступенчатые ракеты, мы будем строить космические корабли, способные на высоте 480 километров огибать Землю, развивая скорость до 28 800 километров в час. Можно будет запускать на постоянные орбиты вокруг Земли космические станции и стеклянные контейнеры с забальзамированными телами пионеров ракетостроения. Для космических путешественников будут проложены постоянные орбиты вокруг земного шара. Популярной темой разговоров была и экспедиция на Луну.
С самого начала мы мечтали и об использовании атомной энергии, мощи которой будет достаточно для полетов в бесконечность космоса.
Уже минуло четыре часа пополудни. Я поднялся на обширную бетонную платформу испытательного стенда номер 1. В 400 метрах от меня на испытательном стенде номер 7 из выхлопного сопла экспериментальной ракеты, готовой к запуску, летели первые искры пиротехнической системы зажигания.
Наши «А-4» мы неизменно запускали из Пенемюнде в сторону моря. И лишь запуски небольших ракет, таких, как «А-3» и «А-5», производились в направлении Ойе. Мы шли на большой риск и понимали это. Но нам улыбалась удача.
Система контроля за полетом часто отказывала, и эти ракеты безнадежно сбивались с курса. Мы поставили на них устройство, которое позволяло в случае необходимости по радиосигналу сразу же производить отсечку подачи топлива. Офицер, который следил за процессом горения, располагался на высокой крыше сборочного корпуса. У него было время подать сигнал, после которого ракета, не причинив никому вреда, падала в обширные лесные заросли, окружавшие аэродром, или у устья Пенемюнде. Она не успевала долететь до материка с его деревнями и городками. И пока все шло хорошо.
В этот день над нами простиралось синее безоблачное небо и ярко светило солнце. Я ясно, во всех подробностях, видел островок Грейфсвалдер– Ойе, лежащий за спокойной поверхностью сероватого Балтийского моря, – маяк, дома, скалы и лесные угодья. Завтра все затянет дождем. Хорошая видимость всегда предвещала перемену погоды.
В бинокль я видел, какое обилие уток населяет отмели залива, покрытые густыми зарослями тростника. Я следил за полетом белохвостых орланов, испытывая неподдельную радость от великолепия этого дня начала лета.
Время у меня было. В очередной раз «минута Пенемюнде» длилась вот уже одиннадцать минут. Похоже, что-то не ладилось. Инженеры в наблюдательном бункере откладывали включение стартового комплекса. Но наконец все было готово. Сработал предварительный этап малой тяги. Три или четыре секунды огненный вихрь сметал облака пыли с бетонного стола отрыва, и они разлетались во все стороны. Затем начался главный этап. Кабели вылетели из разъемов и упали. Ракета снялась со старта.
Но проделывала она это медленно, очень медленно. Тяжелая ракета весом 12,5 тонны со своим символом удачи, нарисованным между стабилизаторами, поднялась над стартовым столом всего на 4,5 метра. И застыла! Она вертикально висела в воздухе, не проявляя ни малейшего желания ни подниматься, ни вращаться вокруг продольной оси.
Зрелище было просто невероятным. В любой момент ракета могла завалиться или рухнуть и взорваться. Я невольно отступил назад, чтобы обрести хоть какое-то укрытие за толстой железной опорой испытательного стенда. Но, приникнув к окулярам бинокля, я продолжал следить за ракетой. Она продолжала висеть на той же высоте над стартовой площадкой.
Должно быть, произошла осечка в работе парогенератора турбонасоса, который обеспечивал подачу горючего. И насос не работал с полной отдачей. Он поставлял в камеру сгорания горючего лишь столько, чтобы тяга уравновешивала вес ракеты.
Кинооператор Кюн стоял у стенки испытательного стенда лицом ко мне. Должно быть, у него была хорошая нервная система. Ракета висела в воздухе всего в 90 метрах от него. Нимало не беспокоясь, он навел на нее свою кинокамеру. Кюн прекрасно понимал, что, если ракета рухнет назад, он окажется в смертельной опасности, но продолжал вращать ручку. Обращаться к нему было бессмысленно. Могучий рев двигателя заглушал все другие звуки.
Но наши газовые рули управления сработали просто потрясающе. Ракета, прямая, как шомпол, без всякой поддержки продолжала висеть в воздухе.
Прошло всего четыре секунды, но казалось, что они тянулись бесконечно долго. Теперь ракета была
