Он поднялся и ушел. Эту ночь в доме я провел один, а утром уехал...
Максим встал, походил, разминая ноги. В парке совсем сгустилась темнота. Помолчал размышляя, Иван не торопил его. Наконец заговорил.
- С делами разобрался быстро. Собственно и дел особых не было. Надо было решить, что делать с квартирами. Это я решил быстро. Нашел старого друга отца. Ключи от квартир ему отдал, попросил присмотреть, денег оставил. Сказал, что хочу уехать, куда-нибудь на годик. Не могу, мол, здесь находится после всего случившегося. Он согласился. Управился за пару дней. К себе на квартиру так и не решился вернуться, не мог, только подумаю об этом, руки дрожать начинают и голова кружиться. Остальное время бродил по городу, наслаждаясь отсутствием посторонних голосов. Один раз решил, что будет, если крестик снять. Проверил. Лучше бы я этого не делал. Сознание сразу затопил многоголосый хор. Это было страшно. Бесконечное множество голосов, ни на миг, не прекращая жаловались, чего-то требовали, ругались, плакали. Их было так много, что отдельные голоса не угадывались, они сливались в одну бесконечную волну. Вызывая тошноту и головокружение. Больше таких экспериментов я не проводил. Через пять дней я стоял перед домом Деда.
Глава 6.
Максим выщелкнул папиросу из пачки. Покрутил ее в пальцах. Постучал гильзой по ладони. Зачем-то понюхал. Поморщился, запах от папиросы шел тяжелый, плохой. С силой дунул в мундштук, весь табак оказался на земле.
- Так я стал учеником Деда.
- У него были еще ученики? - поинтересовался Иван.
- Нет, ...не знаю, я никого не интересовался этим, а старик не рассказывал. Наверно были. Учил он меня... - Максим запнулся.
Перебирая пальцами в воздухе, подбирая слова, - Четко? Нет, не то. Понимаешь, у него все выходило, естественно, отработанно. Так что, наверное да, были.
Я стоял перед резным крыльцом. Удивительно, но дом, стоящий в небольшом перелеске не был огорожен даже самым маленьким плетнем. Вот лес, деревья и вот он - дом. Рубленный из не ошкуренных бревен, с большими окнами, не характерными для деревенских изб. Высокая печная труба возвышается над треугольной крышей. С одного бока дровяной сарай, с другого большой пристрой. С русской баней находящейся метрах в двадцати слева. С права будка туалета, бубновый туз на деревянной двери был похож на распахнутый глаз. Все аккуратное, надежное, веющее спокойствием.
Я легонько стукнул в резной наличник.
- Я ждал тебя, - раздалось сзади, от неожиданности я вздрогнул и обернулся.
Дед вышел из бани, был он гол пояс и бос, из одежды одни лишь холщовые штаны.
- В баньку пойдешь?
Я кивнул.
- На окне молоко, пей и приходи.
Раздевшись в предбаннике, я нырнул в жаркое нутро бани. Прилег на лавку. Только сейчас, расслабляясь под хлесткими ударами дубового веника, я ощутил на сколько был напряжен.
Время пролетело незаметно. И когда мы, напарившись, покинули баню, оказалось что на улице давно стемнело, и на чернильном небе горели летние звезды.
За вечерним чаем состоялся разговор с дедом.
- Значит ты готов? - он внимательно глядел на меня по верх исходящей паром чашки.
Я кивнул.
- Хорошо. До того как я признаю тебя учеником, можешь задавать вопросы. Я на них отвечу.
- Любые вопросы? - я отхлебнул, душистый травяной чай.
- Да. Потом время слов кончится, настанет время дел. Один вопрос - один ответ. Так что думай, о чем спрашивать.
- Кто Вы?
- Человек. - Он усмехнулся.
- Вы тоже слышите голоса.
- Слышал.
- Слышали?
Он смотрел на меня.
- Чему Вы будете меня учить?
- Как жить с даром.
- С каким даром?
Старик отхлебнул, исходящую паром жидкость.
- Значит, я могу избавиться от голосов?
- Можешь.
- Сколько продлиться обучение?
- Столько сколько надо, либо столько, сколько ты выдержишь.
- Это сложно?
- Это трудно.
- Я могу уйти в любой момент?
- Можешь.
- Потом если я передумаю, я смогу сюда вернуться?
- Нет.
- Когда начнется обучение?
- Когда кончаться вопросы.
- Почему здесь я не слышу голосов?
- Здесь на десять километров, кроме лесной живности никого нет.
- А люди?
- В соседней деревеньке знают про меня, и не беспокоят, без нужды, а грибники здесь не ходят.
- Как мне жить с этим? - я обвел руками во круг себя. - Как, смириться с гибелью моих родных, тех кого любил и... предавал. Как мне жить с этим, и зачем мне вообще жить? - я чувствовал как боль, во много раз сильнее, чем в сломанном позвоночнике, раздирает грудь. Хотелось разодрать ее, и вырвать саднящую иглу.
- А вот это ты должен решить сам. Как жить и зачем жить.
Я сидел, уронив голову на руки. Желаний не осталось, хотелось закрыть глаза и отключиться.
- Это все?
- Да, - я через силу приподнял голову и встретился с ним глазами.
- Тогда, ученик, иди спать. Завтра рано вставать.
Разбудил он меня действительно рано. Я поежился, воздух в нетопленой избе, неприятно холодил тело. В руке он держал такие же, как у него штаны, через плечо были перекинуты две косы. Обыкновенные косы, которыми косят сено, да же в полумраке было видно, как блестят, их хищные остро заточенные острия. Подождав пока я переоденусь, он кивнул мне - следуй за мной.
Выйдя из дома, мы направились к перелеску, росшему за домом. Шли молча быстрым шагом. Минут через двадцать мы вышли к огромному полю, заросшему высокой сочной травой.
