рассеянно, небольшими поселками и не могли противостоять казакам, высаживавшимся на берег и грабившим их. Слабое сопротивление оказали пашенные дючеры, истребившие ранее часть отряда Пояркова – хабаровские люди были многочисленнее и лучше вооружены.
В конце сентября экспедиция достигла земли нанайцев, и Хабаров остановился в их большом селении. Половину казаков он послал вверх по реке за рыбой. Тогда нанайцы, соединившись с дючерами, напали на русских, но потерпели поражение и отступили, потеряв убитыми более 100 человек. Потери казаков были ничтожны. Хабаров укрепил селение и остался там на зимовку. Отсюда, из Ачанского острожка, русские совершали набеги на нанайцев и собирали ясак. В марте 1652 года они разбили большой маньчжурский отряд (около 1000 человек), пытавшийся взять приступом острожек. Однако Хабаров понимал, что с его малочисленным войском нельзя овладеть страной, и весной, как только Амур вскрылся, он оставил Ачанский острожек и поплыл на судах против течения.
Выше устья Сунгари в июне Хабаров встретил на Амуре русскую вспомогательную партию и все-таки продолжал отступление, прослышав, что маньчжуры собрали против него шеститысячное войско. Он остановился только в начале августа у устья Зеи. Здесь группа «охочих людей» взбунтовалась и на трех судах бежала вниз по Амуру, захватив оружие и порох. Грабя и убивая дауров, дючеров и нанайцев, они добрались до Гиляцкой земли и поставили там острог, чтобы собирать ясак. Но Хабаров не терпел соперников. В сентябре он добрался по Амуру до Гиляцкой земли и обстрелял острог. Бунтовщики сдались при условии, что им сохранят жизнь и награбленную добычу. Хабаров выполнил условие частично – он приказал нещадно бить изменников батогами (многие были забиты до смерти), а всю их добычу взял себе.
Вторую зимовку на Амуре Хабаров провел в Гиляцкой земле, а весной 1653 года вернулся в Даурию, к устью Зеи. Летом его люди плавали вверх и вниз по Амуру, собирая ясак. Весь левый берег Амура опустел: по приказу маньчжурских властей жители перешли на правый берег. К этому времени царь послал на Амур трёхтысячное войско под командованием князя Лобанова-Ростовского. Но, опередив дружину, в августе 1653 года к Хабарову прибыл царский посланец Зиновьев. Он привез от царя награды участникам похода, в том числе и самому Хабарову, но отстранил его от руководства отрядом, а когда тот стал возражать, арестовал, избил и доставил в Москву. В дороге уполномоченный отнял у Хабарова все, что при нем было.
Но в Москве царь Алексей Михайлович пожелал встретиться с Хабаровым. Он ласково принял его, приказал Зиновьеву вернуть герою отнятое имущество и пожаловал его званием «сына боярского». Ерофей Павлович был назначен приказчиком всех поселений от Лены до Илима и получил в «кормление» несколько деревень в Восточной Сибири. Но, зная от осведомителей о жестокостях Хабарова по отношению к туземному населению, вернуться ему на Амур царь не разрешил.
Однако заслуги Ерофея Павловича Хабарова в деле расширения пределов России не забыты. Его именем назван город Хабаровск – административный центр большого одноимённого края, и железнодорожная станция Ерофей Павлович, а также несколько небольших населённых пунктов. На привокзальной площади Хабаровска высится скульптурный памятник великому землепроходцу.
Мытарства Семена Дежнева
Семен Дежнев родился в Пинежской волости, состоял на казачьей службе в Тобольске и Енисейском остроге. Оттуда был направлен в Якутск, куда и прибыл в 1638 году. Первое время он служил в гарнизоне крепости, а в 1639 году получил новое назначение. С этого времени и начинаются странствия Дежнёва по суше и по воде, поскольку они связаны в основном с его служебной деятельностью, которая может быть названа «мытарством» – от слова «мытарь», то есть сборщик податей. В Якутии, как и в других областях Сибири и русского Севера, местные народы платили ясак.
Дело это хлопотное и небезопасное. Но самые большие трудности были связаны с климатом и расстояниями. Якутия – самая холодная из всех населённых областей Земли. Зимняя температура воздуха опускается до минус 50–60 градусов Цельсия, что здесь совсем не редкость. До исследования Антарктиды земным полюсом холода считался район реки Оймякон. Территория Якутии настолько обширная, что могла бы вместить почти все государства Западной Европы. Вот на этих необозримых таёжно-тундровых просторах и трудились работники русской налоговой службы, объезжая якутские поселения и стойбища других местных народов. Платить подати не хочется никому, и если есть возможность избежать этого, всякий ею воспользуется. Само собой разумеется, сбор ясака не всегда проходил мирно. Поэтому и поручалась эта тяжкая работа казакам – людям бывалым и решительным. «Крутым», как написал бы современный журналист.
Семёну Дежнёву пришлось участвовать в нескольких походах на реки бассейна Лены, Алдана и на нижний Вилюй. В зиму 1640–1641 годов он, состоя в отряде Дмитрия Михайловича Зыряна по прозвищу Ерило, отвечал за сбор ясака на реке Яне. Дважды пришлось ему переваливать каменистый Верхоянский хребет. Пустынная горная местность, холодные ветры, неожиданные встречи с дикими зверями и не всегда мирными аборигенами… А всей охраны у «мытаря» – двое казаков, и хотя сам он тоже вооружён, да только нападающих всегда больше. Доставляя однажды в Якутск очередную партию ясака из 340 соболиных шкурок, Дежнёв по дороге был атакован «немирными» эвенами и ранен стрелой. О потерях супротивной стороны сведения не сохранились…
Служа затем в отряде Михайлы Стадухина, Дежнёв поздней весной 1643 года прошёл на коче по реке Оймякон до её впадения в Индигирку. Что такое коч? Это большое судно, способное вместить более 30 тонн груза и экипаж численностью до 60 человек. Кочи были специально приспособлены для плавания во льдах, поэтому сооружались они из крепкого леса и снабжались килевым устройством. В условиях Якутии кочи оснащались парусами, сшитыми из оленьих шкур. Деревянные якоря утяжелялись большими камнями.
Воды Индигирки долго несли коч между скалистыми берегами. «А по Индигирке выплыли в море», – писал позже Дежнёв, повествуя об этом плавании. Вообще все его записи, подобно текстам русских летописей, новгородских берестяных грамот и деловых бумаг, отличаются краткостью и плотностью содержания. Этот стиль будет назван в ХХ веке «телеграфным» и сохранится в современных посланиях-«эсэмэсках». Поэтому так легко и воспринимаются сегодня тексты древних новгородских писем и «скасок» русских землепроходцев.
Осенью того же 1643 года Стадухин и Дежнёв объединились с отрядом Дмитрия Зыряна для морского плавания к устью Колымы, которую они открыли во время одного из сухопутных походов. Сейчас тут уже было построено зимовье, позже названное Нижнеколымском. Здесь Семён Дежнёв прожил три года.
Здесь же, в Нижнеколымске, долгими зимними вечерами Дежнёв с товарищами жадно вслушивались в рассказы заезжих служилых и деловых людей о новых, только что открытых землях и водах. Особенный интерес вызвали сообщения Исая Игнатьева по прозвищу Мезенец. Он возглавлял артель из девяти промышленников-поморов, которая всё лето 1646 года провела в поисках «соболиной реки». Мезенец поведал зимовщикам, как поморы на своём коче дошли по морю до Чаунской губы и встретили там чукчей, с которыми провели «немой торг», то есть обмен товарами, в результате которого получили «кости рыбья зуба (моржовые клыки)» и сведения о том, что «на море-де этого зверя много ложится…».
Семена Дежнёва больше привлекала возможность увеличить сбор соболей, и он решил тоже пойти морем на восток от Колымы. В челобитной, поданной начальству, он ручался, что на реке Анадырь соберёт «семь сороков соболей». Как писал в работе «Вечные следы» известный советский историк географических открытий – поэт, писатель и путешественник С.Н. Марков, «Дежнёва причислили к отряду Федота Алексеева Попова Холмогорца, под начальством которого были четыре коча. Летом 1647 года корабли вышли в плавание, но крепкие льды закрыли им путь. Федот Попов и Дежнёв возвратились на Колыму и стали дожидаться более благоприятного для похода времени».
Из Ледовитого – в Тихий
Летом 1648 года Семен Дежнёв снова получил назначение для плавания морем на Анадырь. Но в Сибири тогда промышляли не только охотники и налоговики. Многие «лихие люди» чувствовали себя здесь как рыба в воде. Как в своё время выяснил С.Н. Марков, в этих местах на протяжении около десятка лет орудовал некий атаман Герасим Анкудинов, конкурент Дежнёва, который, прикрываясь служебным положением сборщика ясака, грабил торговых и промышленных людей на Лене, Яне, Индигирке и K°лыме.
