может быть Его совета не пойму,я в темноте на землю грешную сойду,с семьей в суккy благословенную войду,и, стоя, три благословения прочту,вина ночного выпью, руки оболью,и в мед я сладостную халу окуну,и прикоснусь губами, и глаза сомкну,и кисти белые талита обрету,и в ночь я христианскую с семьей уйду.2004Молитва< /strong>Воспринимаю Тору, как рисунок,начертанный на этом берегу,вступаю в воду я, совсем ребенок,молюсь от страха, плачу и плыву.Когда я сердцем трезвым голодаю,воды я пью холодной из реки,я маленькие волны враз глотаю,большие понемногу, как грехи.Я начинаю чувствовать дорогу,я буквы вынимаю из воды,я их располагаю очень строго,наоборот, как камни из стены.Слова вздымаются крутым порогом,я руки расставляю и лечу,хочу, вздымаюсь, высоко и много,и от любви я бешеной кричу.И постепенно исчезает тело,я забываю запах и тоску,душа становится надменно белой,и свет безмерный тянется к виску.Квадрат окна я вспоминаю в зале,хочу я к вечности припасть в ночи,но темнота напоминает жало,оно вонзается, и ты кричишь.Я ничего уже не различаю,и слов я никаких не говорю,одно наверняка я понимаю,до неба я, наверно, долечу.Но вот я будто в дикой карусели,слипаются все лица на пути,желания, как звезды, отлетели,луна и солнце, люди – позади.Хромаю отвлеченно, как Иаков,как Исаак, я слепну на ходу,как Авраам, я обручаюсь бракомс сестрою Саррой на своем веку.Вручат скрижали мне, как Моисею,как Аарон в священниках гряду,как Иисус Навuн я ночь развею,царя, как Самуил я умащу.И, как Давид, врагов не пожалею,и Храм я, как конструктор, соберу,медведица придет, как к Елисею,как Соломон, я мудрость испрошу.Я, как Эсфирь, пожертвую любовью,как Илия, живым я вознесусь,потом, как Ездра, Храм второй построю,на части, как Исайя, распадусь.И Бога испугаюсь, как заразы,я, как Иона, Слово не пойму,когда меня кит выплюнет, как пазлы,я в Ниневию, как пророк войду.Я на излете мысли обмирая,в Великое Собрание войду,проголосую за рецепты рая,и жажду свою в Мишне опишу.ТаНах святой составлю на постое,и книги эти в Библию внесу,и лишь тогда познаю я иное,когда я с Богом в диалог вступлю.Я расскажу о том, как я ничтожен,как я от святости всегда бегу,мне страх перед людьми всего дороже,себя я, к сожаленью, берегу.Томлюсь, тревожусь я, не постигаю,ломаются все мускулы лица,наверняка я ничего не знаю,я требую защиты у Отца.Но почему меня Бог не заметит,но почему меня не защитит;меня прощением сегодня встретит,и звуком правды здесь благословит.Я умоляю обо всем и сразу,прошу я сердце освятить в груди,и душу мою склеить, будто вазу,разбитую движением руки.И вот себя я выверну наружу,все тверди внутренние распущу,покаюсь я до дрожи, и как стужу,внутрь темени и сердца запущу.От Бога мне ведь надо очень мало,прошу меня Его лишь пожалеть,помазаться, благословиться мало,меня от ада надо устеречь.Я время, как колодец понимаю,к нему иду, как караван в степи,я у воды от жажды умираю,испытываю счастье от тоски.Натужившись, я взламываю совесть,я выжигаю, как огнем грехи,мир человеческий я превращаю в пролежнь,я мысли комкаю, как из фольги.Невидимо я бухнусь на колени,разворошу все чувства, как листву,внутрь самых внутренних своих борений,я запущу раскаянья слезу.Когда я ни на что уж не надеюсь,взывая к милосердному Отцу,я так перед собой в себе откроюсь,что вмиг пространства выпью на духу.Откроются все органы и чувства,все усложняется во мне, как свет,останется лишь вера безыскусна,тверда, естественна, как Божий жест.2004На смерть отцаВ степи могила под крестом,майор в ней с восковым лицом,лежит, как труп, к кресту лицом,над ним встык смертной осевой,солдаты встали в ряд дугой,и по команде – «Пли!» – глухой,рванули пули по однойпо траектории тугой,и будто раненой рукой,кадит священник по прямой,он, погоняя ветер злой,встав к алтарю крестцом,меня он выдернул крестом,найдя наедине с отцом.В степи могила под крестом,двуликий образ брат с сестройпридумали, совпав лицом,встав между небом и землей,и накренившись под углом,прощаясь со своим отцом,пропахли лилией и сном,собравши пальцы кулаком,проникли вслед за петухом,устроив под землей погром,покончив со своей бедой,с подвязанной бинтом рукой,и посыпая след листвой,взошли по лестнице крутой.В степи могила под крестом,над нею в небе голубом,кружится ястреб молодой,в нем поволокой золотой,в глазах окрашенных судьбой,пылает истина огнем,он убивает дичь копьем,он стережет могилу днем,а ночью – черной над страной —хорoнится он под крестом,когтями рвет он под углом,и расступается – в тупой —земля людей в истоме злой,а черви занялuсь виском.В степи могила под крестом,и хладный ужас пoдо лбом,зажатый рот теперь немой,не крутит шея головой,и взгляд закрытых глаз слепойзарыт буквальною землей,и труп теперь совсем глухой,и кровь в нем не течет рекой,в приволжском климате сухомплоть снимется одним чулком,истлеет китель голубой,и лакированным концомдожди сойдутся над лицом,а кости развернет дугой.В степи могила под крестом,его помянут за столом,почти апостольски – молчком,зрачки закрутятся волчком,заплещет водка за стеклом,и люди сядут над рекой,и под зеленою волной,отыщется отец родной,душа его стремится в дом,где тихо он уснул, как сом,обычным пятничным постом,к концу он был совсем худой,но в смерти стал он молодой,и откровенно не седой.В степи могила под крестом,я снова здесь почти герой,я плачу под степной луной,и прислоняясь чистым лбомк холму надгробному с сестрой,вылизываю языкомгрехи, забытые отцом,и выпиваю, словно бром,молитву праведно тайком,её читаю ночью-днем,мешая сладкий сон с вином,и мысли ясные стеной —от смерти защитят родной,под грохот листьев золотой.2004После днеепотустороннееотцуКачается сознания рисунокпродольно хаотической прямой,и ночью мысли разные спросонокнеотвратимо бродят под луной.Я сапоги снимаю и кальсоны,медали оставляю на посту,мне боевые выдадут патроны,и в тыл забросят к своему отцу.Смерть бултыхается в пустом стакане,мне выбьет дочка зубы поутру,когда я встану на большом кургане,где дождь меня отхлещет по лицу.В Сибири на снегу не околею,теперь и от портвейна не умру,с торца сосиску я не одолею,и никого домой не приведу.Я упаду, как раненый Гагарин,и заползу в могилу, как в нору,а степь меня обнимет, точно барин,мой лоб мне поцелует на ветру.Мне кажется, что пахнет можжевельник,но это труп мой пахнет на полу,сегодня пятница, а в
