Впрочем, романтизм ставит много вопросов, на которые не дает ответа. Он их лишь возбуждает, укрепляет и провоцирует. Но ничему не учит. Ничего не открывает наверняка. Романтизм любит полутона, полудействия, полумеры, неопределенность, плавность линий и движений, неосознанность действий и целей. Всего этого не терпит духовность. Если романтизм – это подростковый возраст, то духовность – это взрослость. Подростки категоричны и жестоки. Немцы – подростковая нация. А как еще объяснить Бухенвальд и иже?
Сейчас лучшее время на Северном море. Погода еще не устойчивая. Теплые дни перемежаются пронзительным ветром и холодными вечерами. Горячее солнце сменяется настоящим северным холодным пастельным закатом. Материальная бесконечность. Реализованная материальная бесконечность. Кстати, и езда на велосипеде по полям, вдоль моря также весьма романтична.
На пляже разговорился с двадцатилетним немцем, который угостил меня пивом, затем попросил бутылку вернуть, потому что он эту бутылку сдаст, то есть часть денег вернет. Верх эгоизма, примитивной утилитарности и хамства, смешанного с невоспитанностью, он даже и помыслить не мог, что подобная просьба может задеть, обидеть или покоробить. Он бы, например, даже и не понял вызова, в случае, когда бы я предложил ему денег за пустую бутылку. В этой детали скрытый смысл, да и не скрытый также, немецкой, а шире, западной цивилизации. На первом месте личный интерес, и личные заботы и правила. В центре западной цивилизации человек. И проявляется это правило, этот закон, во всем, разумеется.
Потому что западная цивилизация, и немецкая прежде всего, это – гармония разума. А разум – это всегда личное начало, имеющее зримые и незримые, но очерченные границы человека, индивидуума. В этом истоки чудовищного эгоизма, всеохватном стремлении и желании получать, брать. А европейская цивилизация основа на несомненности, конечности и исключительности своих истин. Это хорошо в период стабильности, но плохо и гибельно в период перемен. Европа разучилась жертвовать, ибо слишком привыкла получать.
Россия – это гармония сердца, точнее, это путь гармонии сердца, потому как по этому пути еще надо пройти, чтобы устроить цивилизацию, построенную по законам сердца, то есть законам любви. Что, конечно, абсолютно, всеохватывающе, невозможно, как, впрочем, и построение идеального строя, основанного на разуме, но, как тенденция, как цель развития российской цивилизации, очевидна и понятна, транспарентна.
Мне предстоит создать образ нового времени, нового века, который уже вступил в свои права, но его основные законы и образы, прототипы и архетипы, которые лягут в его основание, еще лишь формируются. Один из них мой.
Германия совершенно удивительная страна. Сказочная. Вечером в порту встретили Бременских музыкантов. Это произошло в порту Norddeich’а. Неизменная грязно-белая лошадь с мохнатыми ногами везла повозку с нехитрым скарбом и музыкальными инструментами, среди которых выделялась виолончель в черном, на удивление свежем корпусе. Рядом с лошадь неторопливо семенила маленькая пего-черная собачонками, и шли двое, принц в островерхой черной шляпе с огромными полями, защитной военной куртке, дочерна загорелом лицом, случающимся только у людей, которые проводят на воздухе большую часть времени, например, у паломников, или вот, как в нашем случае, у странствующих музыкантов, он приобнял левой рукой принцессу с русыми несвежими волосами, голыми ногами с крупными икрами и также не по погоде курточке. Недоставало кота, и лошадь не очень походило на осла. Но это скорее списывается на время и случайные факторы.
Уже под закат прошли несколько километров вдоль моря. Оторванность от общества – главное в такой прогулке.
032499. Начавшись ночью почти сутки дул с моря ветер, ломая деревья, сметая людей с пляжа и берега, придавливая остающихся, выдувая всякие иллюзии насчет власти человека над природой. Ветер был такой плотный, что при некоторых порывах можно было почти лежать под ненормальным углом к земле.
На берегу можно было находиться, укрывшись за этим нелепыми, на первый взгляд, и очень тяжелыми передвижными пляжными кабинками, антиветренное назначение которых стало понятно лишь во время этакого ветра, который нес с собой не только слой за слоем, кусок за куском северный морской воздух, а еще и, собственно, море в дисперсном состоянии, а уже на берегу, у кромки пляжа, прихватывал и песок, который входил вместе с каплями во все небрежно приоткрытые отверстия, включая тело. И вся эта воздушная сила с сумасшедшей силой и скоростью обволакивала людей, а маленьких детей вводила в состояние ступора, отправляя их четырнадцатичасовой сон.
За сутки ветер нагнал метр воды, которая сравнялась с урезом набережной, отхватив у людей почти все удобства и развлечения, не давая выйти в море островным паромам. Основной ветер кончился почти также внезапно, как и начался. Это сразу же почувствовалось, сразу же ослабло давление ветра, хотя еще несколько часов сила и шум ветра были прежними.
Вечером вода начала уходить, открыв вновь доступ к простому отдыху, ради которого сюда приезжают люди, редкие из которых ценят именно эти минувшие сутки, когда им явилась первозданная сила стихи, мощь морская, которая, на самом деле, призвана скреплять веру человеческую в Бога.
Поздним вечером, почти ночью, я пришел на берег, сказывалось влияние севера, света было еще довольно много, странные пляжные кабинки, вершина немецкого бытового гения, придуманные с целью защиты от сильнейшего ветра, который сочетается на Северном море с солнцем, в котражуре выглядели огромными лошадиными головами, застрявшими в песке, и обнаруженные случайно после вдруг ушедшего далеко от берега моря.
Вода вновь на глазах прибывала, наплывала на берег и пришедших людей, неотвратимо и как-то весело.
Я походил по каменной набережной, поглазел на розовое, черное и серое, и вдруг сердце колыхнулось навстречу прекрасному. Прекрасному природному союзу воды, земли, воздуха, моря, берега, неба, света и тьмы. Прекрасное сочетание, необычайная соразмерность и красота, удивительной силы гармония сути и формы. Чувство было почти религиозным. Вот и источник религиозности. Потому как от такой красоты замирает и трепещет сердце, и ум напрягается и ищет приложение в себе и вовне.
Сами собой пошли из сердца слова молитвы. Я совершил молитвенное правило батюшки Серафима. Я помолился и с сокрушенным и восхищенным сердцем ушел.
032599. Вчера, 24 марта 1999 года, все бульварные газеты Германии вышли с аршинными заголовками: «
Вчера ночью начались бомбардировки Югославии. Мясорубка западная отторгает славянских лишенцев.
Это – не конфликт интересов, не конфликт влияния, это – конфликт цивилизаций, который продолжается. Это – трагедия историческая. Это – конфликт на уровне исторической беды.
Слабых русских Европа в упор не видит. Будь Россия сильна, Европа не осмелилась бы напасть на Сербию. Самое большее, на что Европа готова согласиться – растворить Россию. Но не в себе, а в агрессивной окружающей среде, например, исламской.
Но чувствовать себя слабой Россия при любом правительстве быть не может. Не тот менталитет народа. Но и сильной Россия сейчас не может быть.
Странно присутствовать во время начала войны по другую сторону баррикад, со стороны врага.
Европа нас надула. Жестоко, нелицеприятно, пошло и цинично. Убрав в девяностых годах двадцатого столетия войска из Германии и Восточной Европы, мы потеряли дополнительную возможность управлять мировыми политическими рычагами власти. Обещание не расширять НАТО, не менять сложившуюся структуру мирового порядка – все эти обещания западных лидеров были блефом, насмешкой, издёвкой по отношению к наивным и романтическим русским недотепам.
Вот результат – война в Югославии, якобы по поводу свободы для албанцев в Косово.
Запад установил в мире свой порядок. Окончательно и бесповоротно. России в этом мире отведена роль шлюшки, блаженной достоевской Сонечки Мармеладовой или мопассановской Пышки.
Нет! Никакой роли России в мире не оставлено! Никакой! Вот они передо мной сегодняшние заголовки бульварных газет. И заметки в респектабельных изданиях.
