Выкидыш

человеческой задачи. Теперь она появилась – и художники начали отвечать по иному, нежели во времена Рафаэля и Леонардо. Титаны прикасались к вечности, кто-то даже входил в эту реку безмятежной любви. Никогда нельзя вычерпать из этой реки – она вечна и неистощима, также вечны вопросы, на которые отвечает художник.

Нельзя сказать, кто ближе к Богу, кто к человеку – Тициан или Шагал: оба на одинаковом расстоянии. Современное искусство также важно и значительно, как и средневековое или начало века. Оно лишь стало концептуальнее, то есть идейнее, в нем больше логики и разума, нежели у Леонардо. Но ведь не разум определяет: жить человеку – или умереть.

Разные концептуальные художественные акции – это такие полнокровные ответы на мучительные внутренние вопросы.

Впрочем, новые качественные достижения в культуре возможны только за счет взаимопроникновения и взаимовлияния – Гоген – Азия. Соратники Гогена отправились в Африку. И там нашли точку соприкосновения и взаимопроникновения культур. Например, Макс Эрнст и Модильяни.

То есть новое великое, новая эстетика, новый стиль возможны только на стыке неведомых и даже чуждых культур и воззрений.

Нет большой смысловой, целевой, идеологической, концептуальной разницы между «Мадонной с младенцем» Лукаса Кранаха, написанной в иконописной манере в пятнадцатом веке, и сделанной в шестидесятых годах двадцатого столетия, то есть спустя пять веков, картиной «Wall street», которую даже картиной нельзя назвать, ибо это измалеванная доска, к которой прикреплена палка в виде шлагбаума, к концу которого прикреплен длинный пожарный брезентовый рукав, такой длинный, что его пришлось уложить на полу в рулон.

Цель там и там одна – фиксация своей потребности, реализация, путем материального изображения своей внутренней задачи. Различие начинается на уровне содержания самой задачи. В первом случае – создание одного из основополагающих образов любви – образа Богоматери, во втором – делается попытка создания образа денег: финансовой столицы мира, которая находится в центральной части Нью-Йорка, в районе улицы Wall street. Но цель одна – исследование и познание своего внутреннего мира, через развитие своих внутренних ощущений, то есть себя.

Образ Богоматери – это также один из образов окружающего мира. Ибо это изображение духовного, незримого мира, окружающего человека после рождения, частью которого человек и является. Образ района Wall street – это образ денег, образ финансовой столицы.

Картина «Мадонна с младенцем» – это изображение нематериального представления человека о нематериальном мире материальными средствами. Высокая задача.

Картина «Wall street» – это изображение нематериального представления человека о материальном мире материальными средствами. Снижение градуса задачи. Но по необходимости. «Wall street» – в общественном представлении – это мир денег, и этот мир уродлив, а уродливый мир требует уродливых средств для своего воплощения. Что и имеем.

Эпоха Лукаса Кранаха – это жестокая эпоха, эпоха инквизиции и войн, святости и преступности, крови и рабства. В такие времена человек совершенствует свой внутренний мир, постигая его, развивая, исследуя. С помощью изобразительного или словесного искусства, которое в эпоху обесценивания индивидуальной человеческой жизни гармонично, величественно, вечно, часто празднично. Спустя пятьсот лет, в самые жестокие годы большевистского правления в России, когда жизнь человека совершенно обесценилась, и насилие над человеком со стороны государства сделалось столь же привычным, как и в пятнадцатом веке, – искусство вновь празднично, гармонично, величественно, обращается к вечным ценностям.

В эпоху комфортной материальной жизни, которая наступила на Западе со второй половины двадцатого столетия, обнаруживается иная зависимость между внешним и внутренним мирами. Искусство эпохи общественного комфорта – примитивно, безмозгло, бесформенно, сиюминутно. Хоть что-то напоминает человеку о бренности жизни.

Потому как гениальность в творчестве – это та самая единственная деталь, повторяющаяся во всем творчестве, во всех творениях, узнаваемая, которая делает узнаваемым творца, и которую называют – творческим почерком человека, мастера, художника и пр.

Например, в поэзии – это особая интонация, тональность, некоторый набор приемов и образов, все вместе это и выразится в единственной узнаваемой детали, которая становится узнаваемой и которая определяет мастерский художнический почерк гениального поэта.

В живописи (Дали), в скульптуре (Роден), в архитектуре (Гауди) – эту деталь мастера, этот почерк определить проще, для восприятия – это легче. Хотя, конечно, Микеланджело, Рублев – выше детали, у них все узнаваемо, все дышит гениальностью, все – ясность, прозрачность, единственность бытия, все – почерк, все – особенность.

Почерк мастера важен не сам по себе, но лишь как завоевание нового качества в познании человека и мира. Так называемый творческий почерк, авторская деталь – это и есть новое качество в творчестве – в литературе, изящной словесности, живописи, скульптуре, зодчестве и пр.

Деталь не может быть формальным приемом. Точнее, может, но этого недостаточно для определения мастера, а главное, этого мало для достижения мастера, но и этого вовсе недостаточно для завоевания нового качества в творчестве.

Одним словом, должна быть узнаваемость стиха, узнаваемость творчества, узнаваемость почерка. Творческая узнаваемость – это один из немногих, и, пожалуй, самый простой и самый доступный формальный признак мастера, гения, истинного творца, настоящего качества.

Назначение искусства одно во все времена – исследование мира, материального и нематериального. Грань же между внешним и внутренним мирами человека чаще провести или невозможно, или глупо. Поэтому бессмысленно искать ответ на вопрос: какие миры человек исследует с помощью картин/икон/скульптур – внутренний или внешний.

А потому именно в одном шаге от выхода из museum Ludwig правомерен вопрос: «С чем мы заканчиваем второе тысячелетие, с чем мы завершаем двадцатое столетие? Каковы результаты? Каков завет?»

Знаю!

Война! – вот центральный образ уходящего второго тысячелетия. Война – вот центральный образ истекающего двадцатого столетия.

Немецкий канцлер Шрёдер в своей вчерашней речи, сказал, что вся Европа поддержала силовую акцию против Югославии.

Новый чёрт Германии – это нынешний канцлер Герхард Шредер, человек с лицом похотливого козла, который деятельно, и, возможно, вполне успешно, мотивирует национальный дух милитаризацией немецкой жизни. Бедные немцы, они вновь доверились милитаристу. Нынешний канцлер Германии Шредер вновь возрождает агрессивность и воинственный дух немецкой нации. Вновь переводит нацию в состояние неосознаваемой душевной и умственной инвалидности.

24 марта в Берлине собрались руководители 15 европейских стран, чтобы определить направление европейской политики на ближайшие годы. Россию не пригласили. Для европейского сообщества Россия – это не Европа, Россия вне Европы.

Печально, что Россию уже никто из ведущих держав не ставит в расчет. Вовсе.

В ведущей деловой газете Германии «Frankfurter Allgemеine Zeitung» 25 марта, то есть сегодня, на второй день войны, появилась статья под названием – «Die russische Position hat fьr den Westen an Bedeutung verloren» («Позиция России не имеет больше для Запада значения»).

Россия унижена и оскорблена! Дальше некуда! История несправедлива, история государственных отношений основана не на справедливости. Россия спасла Европу в 13–14 веках от татар, затем в 17 веке от немцев, в 18 веке от турок, в 19 веке от французов, наконец, в 20 веке вновь от немцев. И вновь политика и отношения строятся исключительно с позиции силы. Но так не может долго продолжаться, это – глубоко неправильно. Нет! Так может долго продолжаться! Так не может продолжаться бесконечно!

Россию не ставят в расчет еще и потому, что России нужны кредиты!

Унижение невероятное! Несколько столетий подряд Россия не переживала подобного унижения!

Но никогда и ни в чем немногие не могут бесконечно диктовать свои правила многим. Сейчас кучка