— Пообещай мне кое-что, Майкл, — сказал Уилл, обращаясь к режиссеру. — Дай мне обещание и выполни его, чего бы это тебе ни стоило.
Режиссер нахмурился. Актеры обращались к нему порой с самыми странными просьбами, а этот парень — абсолютный новичок. Но при этом многообещающий новичок и человек, по слухам, весьма горячего темперамента.
— Ладно, Уилл, выкладывай. Что там у тебя?
— Я хочу, чтобы ты выжал из меня сегодня все соки. Я хочу, чтобы все выглядело по-настоящему. Я хочу, чтобы ты сделал из меня артиста. Пообещай мне это.
Капуто улыбнулся, едва сдерживая смех, и закусил губу. Сильно. Никогда прежде никто не обращался к нему с такой просьбой.
— Так ты, значит, думаешь, что одной внешности для успеха мало?
— Конечно. Конечно, мало. Господи, Том Круз тоже хорош, но ведь он еще и играет.
— Послушай меня, Уилл. Публику не интересует, умеет актер играть или нет. Поверь, в наше время главное — стиль.
— Мне плевать на публику. Если бы я оглядывался на нее, то никогда не стал бы настоящим футболистом. Я был лучшим на поле, а теперь хочу стать лучшим на экране. И стану. Можешь не сомневаться.
Майкл Капуто долго молчал, задумчиво глядя на Уилла Шеппарда. Какой же он наивный! Обращаться с такими несуразными просьбами... Как ребенок.
Но, оставив свои мысли при себе, режиссер только сказал:
— Я сделаю все, что смогу.
— Мне только это и надо. Об остальном я сам позабочусь. И ты уже не будешь так снисходительно ухмыляться, как минуту назад.
— Что ж, буду только рад, если у нас все получится.
Капуто снова улыбнулся. Уилл Шеппард вызывал у него симпатию, и он действительно хотел, чтобы у парня получилось.
В первой сцене от Норта Даунинга требовалось немногое: принять новорожденного жеребенка и перенести его через двор в сарай, чтобы показать малыша жене, Элли. В то утро планировалось отснять половину сцены, оставив эпизод с появлением Элли на потом.
Они отсняли двадцать два дубля. Уилл был неуклюж и, несмотря на все репетиции, концентрировался больше на исполнении указаний Капуто, чем на передаче эмоций, требуемых для этой потенциально сентиментальной сцены.
Капуто гонял новичка нещадно, пытаясь выжать из него подлинные чувства, и Уилл потел так, что после каждого дубля ему приходилось заново наносить грим.
Как надо получилось на двадцать первый раз.
— Еще разок, — сказал Капуто. — Для страховки.
Стоя за рожающей кобылой, Уилл удовлетворенно хмыкнул, улыбнулся, потом бережно взял жеребенка на руки и, пошатываясь, побрел через обледенелый двор. Толкнув дверь фасада, имитировавшего дом Даунингов, он переступил порог и остановился. Потом улыбнулся и громко расхохотался.
Боже, шикарно. Самый лучший дубль.
С другой стороны фасада, вне поля зрения камер, стояла женщина. Когда Уилл с жеребенком на руках захлопнул за собой дверь, она расстегнула блузку, обнажив перед ним грудь.
Уилл едва не выронил жеребенка. В глазах женщины читалось откровенное приглашение и любопытство.
«Мэгги, — подумал он. — Она никогда не простит. Пошли эту бабу к черту. Трахнуть ее — то же самое, что трахнуть самого себя. Она исковеркает тебе жизнь».
Но он продолжал смотреть на нее, не находя сил отвести глаза. Она была невероятно красива. От такой красоты захватывало дух. А уж Уилл Шеппард повидал достаточно красавиц, чтобы разбираться в этом предмете.
— Добро пожаловать в «Примулу», — сказала Сюзанна Пурсель.
Глава 62
Я смогла остаться с Уиллом в Австралии только лишь на одну неделю. Барри умолял вернуться как можно быстрее, чтобы закончить работу над новым альбомом, и в конце концов мне пришлось дать согласие.
Выйдя из машины возле дома 1311 на Бродвее, я невольно вспомнила то ненастное утро, когда впервые приехала сюда. «Посмотри, как далеко ты ушла, — сказала я себе и улыбнулась. — Стала звездой. Нашла счастье в браке. Не так уж плохо. Ты совсем не та неуверенная в себе, испуганная Мэгги, которая явилась к Барри просить работу. Любую работу».
На сей раз Барри сам вышел из офиса, чтобы встретить меня в приемной. Он принес мне кофе.
— Давай сходим в студию. Это рядом, через улицу. Я работаю над аранжировками нескольких песен и хочу, чтобы ты оценила сама.
— Барри, я привезла из Австралии две новые песни.
— Сначала послушаем аранжировки, а потом я послушаю тебя. Между прочим, ты прекрасно выглядишь. Прямо-таки сияешь. Замужество определенно пошло тебе на пользу.
— Я счастлива. По-настоящему счастлива.
Барри только кивнул. Он так и не признал, что ошибался в отношении Уилла. Как, впрочем, и в любом другом.
Едва переступив порог студии, мы окунулись в привычную и давно ставшую жизненно необходимой рабочую атмосферу. Ничего не изменилось; мы по-прежнему любили то, что делали, и находили удовольствие в общении друг с другом. Собираясь вместе, мы всегда стремились к тому, чтобы сделать новый альбом, каждую новую песню отличной от предыдущих и лучше предыдущих. Нам не всегда это удавалось, но неудачи только подстегивали нас.
В тот день работалось исключительно хорошо. Я осталась довольна аранжировками Барри (как всегда, хотя относилась к ним намного критичнее, чем в первый период нашего сотрудничества), а он оценил мои новые песни, одна из которых ему понравилась, а другая понравилась очень.
Время перевалило далеко за полдень, когда мы наконец расстались, и я решила пройтись по магазинам и сделать кое-какие покупки. Побаловать себя. Пошиковать. А потом домой, к детям. Обед в тот день был за мной. Вечером мы собирались посмотреть по видео «Фореста Гампа». Может быть, приготовить «Бубба- Шримп»? Дженни наверняка обхохочется.
Я купила кое-какие мелочи в «Бергдорф Гудман» и вышла из магазина в половине четвертого. Пятая авеню была, как всегда, забита автобусами и такси, а по тротуару сплошным потоком шли пешеходы, так что я не сразу увидела свою машину.
Неприятности начались сразу и вдруг.
Из уличной толпы внезапно, точно перископ подводной лодки, высунулась телекамера. Вслед за ней неизвестно откуда возникли два бородатых существа из «Фокс ньюс». На вид сущие неандертальцы.
— Мэгги! — крикнул один из них. — Мэгги Брэдфорд!
Я инстинктивно подалась в сторону, отчаянно стараясь отыскать взглядом машину.
— Мэгги! Послушайте, Мэгги! Это правда, что в Австралии у вас с Уиллом возникли трения? Поэтому вы и вернулись в Штаты?
Я уже слышала жужжание камеры. Несколько прохожих остановились, с любопытством глядя на нас. Черт бы побрал этих телевизионщиков!
«Оставьте меня в покое. Дайте мне жить своей жизнью».
— Нет, — отрезала я.
— По нашим сведениям, он довольно близко сошелся с Сюзанной Пурсель. Знаете что-нибудь об этом?
В груди похолодело.
— Нет.
Мы с Уиллом понимали, что слухи о нем и Сюзанне неизбежны, и готовились к такому развитию событий. Даже если бы репортеры не придумали ничего пикантного, студия постаралась бы помочь им. Слухи — та же
