Терри Доулинг
«Волшебцы»
Сэмюелей Рейвенов Пардью было двое. Первый жил в девятнадцатом веке. Это был кузнец, который во время наполеоновских войн решил попробовать себя в качестве зубодера. Наутро после битвы при Ватерлоо английский патруль застукал его с коллекцией зубов, надерганных у свежепреставившихся для продажи зубным врачам в больших городах, и пристрелил на месте за мародерство.
Второй владелец этого имени был прапрапрапрапраправнуком первого. Утром двадцать четвертого мая две тысячи шестого года этот второй Сэм сидел на своем самом любимом местечке во всем обширном поместье Дессида. Две недели назад ему исполнилось четырнадцать, а месяц назад его зачислили в особый класс в Дессиде.
Сэм наслаждался одиночеством, когда его отыскала Беттина Андерс.
— Так я и знала, что ты здесь, — произнесла Беттина особым всезнающим тоном, — Ты не забыл, какой сегодня день?
— Конечно нет! — возмутился Сэм.
Можно подумать, он не помнит! Можно подумать, он нуждается в подсказках! День ключевой беседы — его первого разговора с глазу на глаз с Луцием Прандгом — одним из величайших волшебников мира.
А вот то, что Беттина снизошла до Сэма, было поразительно. За все четыре недели в Дессиде ни на обычных уроках, ни на особых — для волшебцев — Беттина не обмолвилась с ним и десятком слов. И тут вдруг эта высокомерная четырнадцатилетняя девчонка, прозванная за глаза Принцессой, одна из восемнадцати студентов, включая Сэма, стоит перед ним и изображает дружелюбие. Изображает. Не может быть, что это искренно.
Место, где сидел Сэм, находилось среди двенадцати каменных плит, окаймляющих старый декоративный подъездной путь к центральной лестнице главного здания Дессиды. Эти плиты прежде были двенадцатью мраморными пьедесталами, сломанными и безнадежно заросшими колючим кустарником, за исключением того, который Сэм расчистил для себя. Основное здание стояло за его спиной на возвышении, словно контролируя обширные владения поместья.
Беттина не уходила — еще одно чудо. Она стояла — темноволосая и, если подумать, действительно красивая, как принцесса — и будто бы просто любовалась хорошим днем.
— Надеюсь, все пройдет хорошо, — подала голос Беттина, поразив Сэма еще сильнее.
Сэм просто ушам своим не верил. Беттина Андерсон и выдает такое? «Вероятно, она знает о моей ключевой беседе что-то, чего не знаю я. Как происходит ключевая беседа с Луцием? Может, поинтересоваться у нее?» — размышлял Сэм.
Но он поосторожничал и не стал ничего говорить. Стоит ли спрашивать, ведь снова получишь отпор? В тот момент, когда Беттина подошла, Сэм сидел, устремив взгляд на то, что скрывалось за колючими кустами между постаментами. Теперь же он оглядывал поместье в целом: обширный великолепный парк на зеленых холмах под ясным осенним небом. Он не желал, чтобы Беттина Андерсон догадалась, на что он смотрел прежде. Это была его тайна, то, что принадлежало только ему и никому другому в Дессиде.
Но девочка медлила. Вопреки всякому здравому смыслу Беттина продолжала стоять рядом с ним.
— Ты уже подготовил свой вопрос? — обратилась она к нему.
— Ты о чем?
— День ключевой беседы — это еще и День первого вопроса, который Луций, возможно, предложит тебе задать. Обычно он так и делает. Это на случай, если тебе и вправду никто не объяснил.
— Вопрос? — Сэм был растерян, — Какой еще вопрос?
Беттина раздраженно вздохнула, что должно было означать: «Ты все-таки не знаешь!»
— Я же тебе говорю. Он поинтересуется, есть ли у тебя к нему вопрос. Он у тебя есть?
— Один? Да у меня их куча! Например: когда дело дойдет до настоящей магии, а не только до этих упражнений на интеллект, которыми мы постоянно занимаемся?
— Тебе нужно быть терпеливее, — заметила Беттина, хотя сама она была какой угодно, но только не терпеливой, — Всему свое время.
Вдруг Сэма осенило: да ей же велели отыскать его и передать все это! Она пробыла в Дессиде на два месяца дольше, чем он, и наверняка выполняет чьи-то инструкции, следуя своего рода сценарию. Возможно, ее прислал сам Луций.
— Беттина, где бы ты хотела сейчас оказаться? — Сэм понял по лицу девочки, что застал ее врасплох.
— Что?
— Это мое место. Я люблю сидеть здесь, смотреть на парк и на дом. Но тебе не особо приятно здесь находиться. Где ты предпочла бы очутиться?
Беттина в мгновение ока сделалась прежней — дерзкой и заносчивой.
— Раз ты такой умный и высокомерный, сам и ответь! — воскликнула она, не сдержавшись.
Высокомерный! Сэм смутился. Не может быть! Ничего он не высокомерный!
— Я не очень давно с тобой знаком, но, думаю, это вершина вон той башни.
Сэм указал на холм, где за заросшей главной аллеей высились огромные парадные двери Дессиды. Над входом поднималась небольшая трехъярусная центральная башня, с большим бронзовым колоколом на изукрашенной стойке и с флагом на флагштоке.
— Или за озером, вон там, за деревьями, — добавил Сэм, — В общем, в каком-нибудь удаленном и безопасном местечке.
Беттина уставилась на него — не потому что он так уж угадал — откуда он мог знать? — а видимо, из-за последней фразы.
Взгляд, которым они обменялись, мог бы стать особенным, если бы Беттина не скрывала некоторые вещи еще тщательнее, чем Сэм. Возможно, его последнее замечание оказалось слишком близко к истине. Девочке было просто необходимо произнести что-нибудь, чтобы скрыть собственную уязвимость, которая проявилась при этом замечании.
— Так я тебе и сообщила! — бросила она тоном «принцессы», — И не думай, что я не догадываюсь, почему ты любишь бывать здесь. Я видела эту твою дурацкую статую.
Она махнула рукой в сторону зарослей за постаментом, на котором сидел Сэм, и решительно зашагала в сторону дома.
Сэм мог бы возненавидеть Беттину, но, глядя ей вслед, он понимал, что это чувство прикрыло бы иное, подобно тому, как за внезапной вспышкой Беттины просматривались другие мотивы. Девочка защищалась. Как и он сам.
«Она единственная сохранилась!» — мог закричать Сэм вслед Беттине, которая исчезала в широком дверном проеме. Но не стал. Вместо этого он глянул на опрокинутую статую в зарослях колючего кустарника: упавшая и давным-давно позабытая фигура из грязно-белого камня, из того же старого мрамора, что и
