Пит сидел, уставившись в телевизор, и почесывал ногу. Я не могла ничего сказать маме, даже если бы хотела. Да и зачем ее волновать? Пусть отдыхает спокойно.
— Все хорошо. — Я прикрыла глаза. — Хорошо.
— Ты уверена? Что-то мне твой голос не нравится.
Я ненатурально хохотнула, и Пит удивленно взглянул на меня.
— Я сама себе не нравлюсь. — Я печально улыбнулась, и на глаза навернулись слезы. — Не обращай внимания. — Достала из рукава платок, вытерла глаза. — Приболела немного, только и всего.
— Бедняжка, — сказала мама. — Постарайся как следует выспаться и не забудь: побольше горячего питья! Поцелуй от меня Пита. Ну, я заканчиваю, детка, разговор стоит очень дорого. Целую миллион раз.
— Я тебя тоже люблю, — ответила я и повесила трубку.
— Ты нормально себя чувствуешь? — озабоченно спросил Пит.
— Просто соскучилась по ней. — Я шумно высморкалась. — Я бы рассказала ей об ограблении, но не хочу волновать.
Пит похлопал меня по руке.
— Она уехала всего на три недели. Вернется, ты и глазом не успеешь моргнуть. Я уверен, ей там очень хорошо. Я же твою маму знаю: она скоро приедет. Ты, я смотрю, устала. Пора тебе спать.
Я молча кивнула и, как пятилетний ребенок, сжала в руке платок.
— Успокойся, — говорил он ласково. — Я скоро приду.
Я почистила зубы, улеглась в кровать, взяла книгу и стала его ждать.
Через десять минут он вошел в спальню, стянул через голову джемпер и бросил на пол.
— Собаку вывел? — спросила я.
Я делала вид, будто углубилась в книгу, на самом же деле остановилась на восьмой странице и вряд ли поняла хоть слово.
— Да, я ее вывел и запер дверь, чего раньше не делал. — Пит склонился над кроватью и взъерошил мне волосы, — Серьезно, Миа, тебе пора успокоиться. Знаю, ограбление произвело на тебя страшное впечатление, но беспокоиться не о чем. Не надо плакать из-за маминого звонка. Не думай больше об этом, хорошо?
Я кивнула, а он дружески стиснул мне ногу.
Через полчаса, когда дыхание Пита стало ровным и он захрапел, я спустилась на нижний этаж.
Его мобильник лежал в кармане пиджака, а пиджак висел на перилах лестницы. Телефон Пит не выключил, и в нем появилось новое сообщение: от Лиз.
То ли он потерял осторожность, то ли я научилась, куда надо смотреть? Я прочитала: «Если ты не хотел приходить сегодня, так бы и сказал. Пожалуйста, никогда больше мне не лги. Задняя дверь была не заперта? За кого ты меня принимаешь?»
У меня забилось сердце, словно я присутствовала при розыгрыше лотереи, угадала четыре цифры и предвкушаю пятую. Лиз наверняка будет ждать его ответа и извинения. Я стерла текст, чтобы этого не произошло.
Затем кликнула по входящей почте. Там была одна CMC от нее, отправленная в пять часов вечера.
«С какой стати мне бы понадобилось громить твой дом? Я ужасно огорчена тем, что ты мог так подумать. Если подозреваешь меня, почему ты поехал домой и запер дверь? Я не такая дура».
Значит, он ее расспрашивал! Он сделал это! Сейчас она у себя, расстроенная, а он спит в нашей кровати…
Я осторожно положила мобильник на место. Поднялась наверх и на удивление быстро уснула.
Глава 17
— Я не могу выйти, — сказала я по телефону. — Последние два дня я болела и никуда не ходила.
Пит вошел в комнату, плюхнулся на диван. Весь день он был в дурном настроении.
— Вряд ли твой босс сейчас в баре на нашей улице, — благоразумно заметил Патрик.
— Да, — вздохнула я. — Вряд ли.
— Кто это? — одними губами спросил Пит, а когда я таким же манером назвала имя Патрика, закатил глаза и спрятался за блестящей обложкой журнала.
— Послушай, ты ведь в состоянии ходить, — так же благоразумно сказал Патрик. — Сегодня пятница, вечер. Ты сама сказала, что у тебя с Питом нет никаких планов. Я тебя сто лет не видел. Через час я за тобой заеду. — Его голос стал настойчивым, поскольку я попыталась возразить. — Решено. Возражения не принимаются.
И он повесил трубку.
Я и в самом деле страшно устала. Эти дни выбили меня из колеи. Теперь я по праву могла посидеть дома, рядом с Питом. Ему волей-неволей пришлось остаться в кабинете, и я знала, что встретиться с Лиз он не может. Замечательно, хотя я заранее нервничала из-за следующей недели. Я же не могу совсем уйти с работы! Я и так не являлась туда целую неделю. Лотти целый день посылала мне эсэмэски: спрашивала, приду ли я в понедельник. Невозможно вечно это откладывать.
Я пребывала в подвешенном состоянии. То думала про телефон Пита, то искала способ избавиться от нее, то ужасалась при мысли о том, что побывала в ее квартире. Как же теперь исхитриться? Дома, рядом с Питом, я не могла поверить, что у него есть женщина на стороне. Но когда я держала в руке ее сережки, я понимала, что все это мне не привиделось. Невозможно сделать вид, что Лиз не существует. Накануне я лежала в ванне, пока не остыла вода. Плакала и не знала, что делать.
Даже подумывала о том, не перестать ли принимать противозачаточные таблетки, но от одной мысли об этом холодела. Я очень люблю Пита и не хочу потерять его, но детей надо заводить по любви, а не от отчаяния. Как иначе я буду смотреть в глаза своему ребенку?
— Эй! Миа! — Я подняла голову и увидела, что Пит с улыбкой глядит на меня. — Ты удалилась от меня на миллион миль.
— Извини. Что такое?
— Чего хочет Патрик? — спросил он.
В его голосе прозвучала особая нотка. Как всегда, когда он произносит его имя. Но тут мне в голову пришла тривиальная идея. Это как выпить пакет «долгоиграющего» молока или съесть булочку с питательной ценностью не больше, чем у картона. Тем не менее, я это сделаю. В конце концов, это получше, чем перестать предохраняться или врезаться на автомобиле в другую машину, чтобы заставить Пита осознать, как сильно он меня любит. Тогда ему пришлось бы сидеть возле моей постели и смотреть на меня, обвешанную трубками и окруженную мониторами.
Последние несколько дней я вела себя как этот самый пациент. Сейчас чуть успокоилась. Понятно, что такие мысли могли прийти на ум лишь нездоровому человеку. Все это очень далеко от нормы. Но после того как в квартире Лиз я услышала сообщение на автоответчике и узнала об их свидании, ее голос постоянно звучал в моей голове, пока в транспортном потоке я возвращалась домой из «Сейнсбери»[24]. Я тупо смотрела на едущую передо мной машину и думала: что будет, если врежусь в нее? Представляла, как Пит бросается к моей кровати, хватает меня за руку и говорит врачу: «Она поправится, доктор? Обещайте мне».
Поэтому я решила: то, что я сейчас задумала сделать, не так уж плохо. По сравнению с прежними планами это рациональное решение.
Пит взглянул на меня с удивлением.
— Но ведь ты же больна!
— Я чувствую себя немного получше, — пожала я плечами. — Вернусь к девяти.
Знаю: вполне возможно, стоит мне выйти из дома, как он тут же начнет названивать Лиз. Но пускай и он меня приревнует. Неужто я возвратилась к тактике пятнадцатилетней школьницы? Однако мое решение было ему явно не по душе, и это лучше, чем ничего.
