Господин с кошкой

втолкнули его в приоткрывшуюся дверь. Дверь тут же захлопнулась.

— Даже где-то жалко, — сказал врач.

— Насильник и садист, — сказал прокурор. — Четырехлетнюю девочку. А потом в костер бросил. Нелюдь.

— Чего они там? — сказал начальник тюрьмы, прислушиваясь.

Дверь раскрылась, выскочил беленький старлей.

— Не могу, — сказал он и положил пистолет на стол. — Вы лучше сами.

— Федоскин! — крикнул начальник. — А ну, быстро мне тут! Слабак.

— Шел бы ты, товарищ подполковник, — оскалился старлей. — Сегодня увольняюсь. Ребята зовут в охранную фирму. А за слабака ответишь! — И убежал.

— Либералы, суки, всю страну развалили, — сказал начальник.

Но сам расстреливать Чижова не стал. Велел отвести в камеру.

Был конец августа 1996 года. Буквально через пару дней отменили смертную казнь.

Чижов отсидел одиннадцать лет.

Поболтался по России. Потом вернулся в свой город.

Пришел по адресу: улица Гоголя, 15, квартира 26. Раньше это был просто большой сталинский дом для начальства. А теперь — с забором и будкой. Его не пустили, конечно. Телефона он не знал. Два дня ждал, пока она выйдет. Дождался.

— Я не убивал твою сестренку, — сказал Чижов. — И ты это знаешь. Бомжи убили, пока мы с тобой на даче трахались, а ее гулять послали. Почему ты отперлась, подлая?

— Я не подлая, — заплакала Лена. — Я боялась папу. Я была невеста. Не твоя к тому же!

— Так вот. Бомжи убили и бросили в костер не ее. Другую девочку. Я, когда потом за ней побежал, видел, как она на шоссе в машину садилась. Почему мне никто не поверил?! Она жива. У тебя есть сестра. У твоего папы — младшая дочь. Еще одна наследница.

— Не найдешь теперь, — сказала Лена. — Сколько лет прошло.

— Я уже нашел, — сказал Чижов. — Вот.

Протянул ей бумагу.

— Спасибо, — сказала Лена. — Я приду к тебе. Сегодня. Все будет хорошо. Ты один живешь? Где?

Чижов на той же бумаге написал адрес.

Вечером позвонили в дверь.

— Чижов! Не надо истерики. — Белобрысый мужик страшным ударом обрушил его на пол и достал пистолет с глушителем.

— Исполнитель? Федоскин? — шепотом спросил Чижов.

— Судьба, наверное, — вздохнул тот.

Незабвенный

на бутылку Клейна этикетка наклеена

Две недели назад Марина Сергеевна брала деньги в банкомате. Она была не замужем, одна растила дочь, теперь уже студентку четвертого курса, но была вполне обеспеченна: главный бухгалтер в солидной фирме.

Спрятала карточку и деньги, бросила в сумочку чек. Обернулась. Сзади стоял молодой человек. Чуть за двадцать.

— Пожалуйста, пожалуйста, — сказала Марина Сергеевна. Ей показалось, что он просто ждет своей очереди.

— Извините, мне так стыдно, — сказал он и заглянул ей в глаза. У него было красивое тонкое лицо, длинные ресницы. — Простите. Дайте мне немножко денег. Я не для себя прошу. У меня папа умирает. У нас кончились деньги, совсем. Хоть сколько-нибудь… — У него дрогнул голос.

Марина Сергеевна в упор на него посмотрела. В глазах у него была тоска и стыд. Она дала ему тысячную бумажку, повернулась и быстро пошла к машине.

Через несколько дней Марина Сергеевна сидела с подругой в кафе Академия, на Волхонке. Не самое дорогое место, но и не самое дешевое. За соседним столиком молодой человек — ну совсем еще мальчишка — вальяжно отсчитывал деньги. Его сотрапезники пытались было раскрыть свои бумажники, но тот пресек их попытки:

— Стоп-стоп-стоп! Сегодня вы мои гости. В другой раз, в другой раз.

Марина Сергеевна всмотрелась в него и ахнула. Это был он, бедный сын умирающего папы. Ей показалось, что среди купюр она увидела свою тысячу.

— Молодой человек! — громко сказала она. — Вам не стыдно? Попрошайничать у кассы, чтобы потом по ресторанам ходить?

Он сделал вид, что не слышит.

— Да, да, я к вам обращаюсь! — Она даже встала из-за стола. — Жалостный какой! Денег у него нет, папе на лечение!

— Мадам, — он обернулся к ней, моргая длинными ресницами, — мадам, это вы мне? Вы что-то напутали, бог с вами…

Встал и вышел вместе со всей компанией.

Еще через неделю Таня, дочка, сообщила Марине Сергеевне, что хочет познакомить ее со своим новым мальчиком.

— У нас все очень серьезно, имей в виду, — сказала она. — Мы планируем через год.

Марина Сергеевна даже стол накрыла в воскресенье днем. Грибы, вино и фрукты.

Звонок. Сияющая Таня бросилась открывать.

Вошел, с большим букетом роз. Потянулся к руке будущей тещи.

— Вон отсюда, мерзавец! — заорала Марина Сергеевна, потому что это был он.

Потом Таня долго плакала, сидя на ковре, а Марина Сергеевна лежала на диване. Вечером Марина Сергеевна сказала:

— Вызови врача, у меня что-то не то в голове.

Рано утром в палату вошел он. Бледный, темноглазый и красивый.

— Ты кто? — спросила Марина Сергеевна. — Зачем ты все время тут?

— Я Саша Виноградов, — сказал он. — Из параллельной группы. Ты меня ненавидишь, а я не виноват. Ты меня любила, а я тебя нет. Ты была хорошая и красивая, и я с тобой спал иногда. Но не любил. Я тебе дочку сделал. Я не хотел, это ты сама решила оставить ребенка. Но я уже умер, две недели назад. В полной нищете. От рака кишечника. Я очень мучился. Прости меня. Забудь меня.

— Не могу, — сказала Марина Сергеевна.

Бежевый котенок Маркс

там, где пыльное лето и сырая зима..

Саша Сергеев пошел покупать чайник для заварки. Еще купил два кухонных ножа. Пришел домой — а чайник течет. Главное, он уже насыпал в него чай и налил кипяток, так что теперь назад не возьмут. Он вспомнил, как смуглая девушка паковала этот чайник, и понял, что она нарочно подсунула треснутый. Он разозлился на черных: жулики наглые. Потом развернул кухонные ножи, а там лезвия залеплены этикетками