Но от очевидца укрылось главное, что отличало Петра 1716 года от Петра 1697 года. Теперь он на все смотрел иными глазами. Новичок в военно-морском деле стал вице-адмиралом, выдающимся флотоводцем. Робкий ученик-кораблестроитель стал превосходным конструктором и корабельным мастером. То, что некогда удивляло Петра, было в диковинку, стало для него обыденным: Россия уже имела и своих кораблестроителей, и своих морских офицеров, и могучий флот, и мануфактуры, и учебные заведения.
В Амстердаме дипломаты Петра установили контакты с представителями версальского двора. Оказалось, что Франция, пытаясь спасти свою союзницу Швецию от неминуемой катастрофы, готова была взять на себя роль посредницы в ее переговорах с Россией. Петр принимает решение ехать в Париж.
Если австрийский двор тех времен отличался исключительной чопорностью и педантичностью в соблюдении дипломатического этикета, то Париж славился необычайной роскошью двора и пышностью встречи коронованных гостей. В Париже тщательно готовились к приезду Петра и его свиты. Французский двор принял меры, чтобы угодить царю и его спутникам. Власти позаботились о том, чтобы путешественники были обеспечены экипажами и приличным столом, чтобы администрация городов, через которые должен был проезжать Петр и его спутники, оказывала ему соответствующие почести, и подчеркивала чувства дружбы, испытываемые Францией к московскому царю. Придворному, сопровождавшему гостей из далекой России, предписывалось даже собрать сведения о привычках и вкусах царя и немедленно удовлетворять их. Сохранилось донесение с описанием внешности Петра и его привычек. Вот как он выглядел в 45 лет: «Царь очень велик ростом, несколько сутуловат и имеет привычку держать голову немного вниз. Он смугл, и в выражении лица его есть что-то суровое». Встает он рано, обедает около десяти часов, ужинает около семи и удаляется в свои комнаты раньше девяти. Перед обедом употребляет водку, пиво и вино — после полудня, за ужином ест мало, а иногда и не ужинает. Любит соусы с пряностями, пеклеванный и даже черствый хлеб, с удовольствием ест горошек, съедает много апельсинов, груш и яблок. О старании угодить вкусам царя свидетельствует изготовление специально для него черного хлеба, который он, как выяснилось, очень любил. В Париже он носил простое суконное платье, широкий пояс, к которому была прикреплена сабля, парик без пудры и рубашку без манжет.
Дюнкирхен был первым городом Франции, в который он прибыл 27 апреля 1717 года. Здесь он осмотрел старый порт, форты, магазины и шлюзы. На пути в Кале царь, увидев множество ветряных мельниц, сказал сидевшему рядом с ним в карете Ягужинскому: «То-то бы для Дон-Кишотов было здесь работы!»
Дальнейшее путешествие Петра по Франции показало, что далеко не все вкусы и привычки русского царя были учтены французским двором, и Петр многократно ставил в затруднение лиц, которым поручались заботы о его комфорте. В одних случаях он проявлял безразличие к этому комфорту, в других — давала о себе знать стеснительность. В Кале он отказался ехать в карете и попросил, чтобы ему, как и другим лицам, была предоставлена двуколка. С трудом были разысканы двуколки, но царю они не понравились, и он из Булони отправился в экипаже собственной конструкции: на каретные дроги он распорядился поставить кузов своей двуколки. Ему пытались объяснить, что он рискует быть опрокинутым, так как крестьянские лошади не привыкли к таким экипажам. Доводы, нисколько не подействовали на царя, и он пожелал, чтобы приказание была выполнено незамедлительно.
В Амьене епископ три дня хлопотал, чтобы принять у себя царя. Но заботы епископа, о торжественном обеде, фейерверке, иллюминации и концерте оказались напрасными. Петр, торопливо проехал по городу, не желая ни останавливаться, ни видать кого бы то ни было. Торопливость царя объясняли тем, что он много слышал о любопытстве жителей Амьена и поэтому не пожелал показываться толпе.
В Бове тоже прилагали немало усилий к пышной встрече Петра. «Я солдат и когда найду хлеб да воду, то я буду доволен», — ответил царь, когда ему сообщили о приготовленном обеде в Бове.
Перед въездом в Париж Петр наконец сел в королевскую карету, но решительно отказался жить в отведенных для него роскошных апартаментах Лувра. Он зашел в приготовленное для него помещение, бегло осмотрел его убранство, взглянул на стол, сервированный 800 большими и малыми блюдами, отломил ломтик бисквита, отведал немного вина и потребовал себе более скромную резиденцию. Просьба была удовлетворена, но отель Ледигьер, по мнению царя, тоже оказался слишком роскошным. Выход из положения нашел сам Петр: он вытащил из фургона свою походную постель и устроился на ночлег не в спальне, а в гардеробной.
В одном случае Петр все же должен был поступиться своими привычками: отель Ледигьер находился рядом с Арсеналом. Царю, конечно, очень хотелось заглянуть в Арсенал, равно как ж пройтись по улицам Парижа, но этикет требовал, чтобы он сидел в четырех стенах до официальных визитов. На третий день после приезда в Париж он пишет Екатерине: «два или три дня принужден в доме быть для визит и протчей церемонии, ж для того еще ничего не видел здесь; а с завтрее или после завтрее начну всего смотреть. А сколько дорогою видели — бедность в людях подлых великая».
Началась будничная жизнь в столице Франции. Успех переговоров объяснялся, в частности, обстановкой непроницаемой тайны, в которой они велись. О подлинных целях приезда царя в Париж долгое время никто не знал.
Уполномоченный французского двора, которому было поручено сопровождать путешественников по Франции, доносил: «До сих пор я не узнал действительной причины путешествия царя, кроме простого любопытства и некоторой врожденной любознательности». Испанский посол в Париже, настороженно относившийся к приезду Петра, тоже считал, что ближайшей причиной путешествия было простое любопытство.
В Париже и его окрестностях находилось множество разнообразных достопримечательностей, достойных внимания Петра. Но не ради только этого он прибыл вместе с дипломатами в столицу Франции. В то время как Куракин и Шафиров встречались за столом тайных переговоров с французскими дипломатами, царь имел несколько конфиденциальных встреч с регентом малолетнего французского короля герцогом Орлеанским. Наносил он и официальные визиты, устраивал приемы, причем своим поведением смущал придворных. Церемония встречи с семилетним королем Людовиком XV была детально разработана королевским советом, но Петр и здесь не стал придерживаться условностей. Он встретил Людовика, приехавшего в сопровождении гвардии, у выхода из кареты и вместо взаимных поклонов и приветствий схватил короля Франции на руки и поцеловал, сказав при этом: «Это не поцелуй Иуды». О встрече с королем царь писал Екатерине: «Объявляю вам, что в прошлый понедельник визитовал меня здешней каралища, который пальца на два более Луки нашего, дитя зело изрядное образом и станом, и по возрасту своему довольно разумен, которому семь лет». Лука — любимый карлик, сопровождавший царя в заграничной поездке.
В Париже нетрудно было обнаружить новый этап в духовных запросах Петра. Раньше во время заграничных путешествий царь спешил осмотреть прежде всего кунсткамеры и раритеты. Теперь его любознательность стала более разнообразной, что свидетельствовало о расширении кругозора и достаточной подготовке к восприятию высших проявлений культуры. В Париже он многократно встречался с знаменитыми учеными Франции: 4 июня 1717 года он посетил коллеж четырех наций, где ознакомился с постановкой преподавания. 17 июня состоялось первое свидание царя с знаменитым географом Делилем. Во время продолжительной беседы царь показал ученому географу две рукописные карты. Делиль проявил живейший интерес к картографии Азовского и Каспийского морей, и беседа с ученым оказала несомненное влияние на решение Петра организовать научные экспедиции для картографирования этих морей.
Царь был свидетелем искусно проделанной глазной операции. 65-летний слепец, страдавший катарактой, прозрел в его присутствии.
Знакомство Петра с академическим миром Парижа завершилось его участием в заседании Академии наук. Царь осмотрел модели машин для подъема воды, ему были показаны рисунки, предназначавшиеся для истории искусств. Петр просил академиков сидеть, а не стоять в его присутствии и проявлял пристальный интерес ко всему, что ему рассказывали и показывали. Как и всегда, царь в разговоре с учеными обнаружил свои удивительные способности и разносторонние дарования. Из таких людей, как он, позже формировались энциклопедисты.
Петра можно было встретить всюду, где из увиденного и услышанного представлялась возможность извлечь пользу. Не дожидаясь королевской кареты, он, рано вставая, садился в первый попавшийся на улице экипаж, и ехал осматривать королевские дворцы, аптеку, арсеналы, мануфактуры. Бывал он и на фабрике зеркал, посетил знаменитую королевскую гобеленовую мануфактуру, Инвалидный дом. Посетил он и
