— Чудесно! — сказала Беренис улыбаясь. — Значит, пока что наши планы понемножку осуществляются. А кто всему виновник?
— По-моему, ни ты, ни я. Просто так оно должно было случиться, вот как и то, что ты ко мне пришла тогда на рождество, когда я меньше всего ожидал этого.
Он обнял ее и хотел поцеловать, но она, поглощенная своими мыслями, отстранила его.
— Нет, нет, подожди, сначала расскажи мне о Лондоне, а потом я тебе тоже кое-что расскажу.
— Ну что ж, Лондон! Перспективы пока самые блестящие. Я тебе, кажется, говорил в Нью-Йорке об этих англичанах, Гривсе и Хэншоу? О том, как я их выпроводил, отклонив их предложение? Так вот только сейчас, когда я уходил из гостиницы, мне подали от них письмо. Они просят принять их, и я уже условился, когда и как. Ну, а насчет более широких проектов, есть тут группа акционеров, с которыми я предполагаю встретиться. Как только у меня выяснится что-нибудь более или менее определенное, я сейчас же тебе расскажу. А пока что мне хотелось бы укатить с тобой куда-нибудь. Может быть, мы могли бы дать себе маленькую передышку, прежде чем я заверчусь со всеми этими делами. Вот только Эйлин… Пока она не уедет, видишь ли… — он помолчал. — Конечно, я постараюсь уговорить ее поехать в Париж, а мы с тобой могли бы тогда прокатиться к Нордкапу или на Средиземное море. Мне тут один агент говорил, что сейчас есть возможность раздобыть яхту на лето.
— О, яхта, яхта! — воскликнула Беренис, но тотчас же, спохватившись, прижала палец к губам. — Нет, нет, ты уже забираешься в мою область. Это буду устраивать я, а не ты. Вот видишь…
Но он не дал ей договорить и зажал ей рот поцелуем.
— Какой же ты нетерпеливый! — упрекнула его Беренис. — Ну подожди же…
И она повела его в соседнюю комнату, где около распахнутого настежь окна был сервирован стол.
— Смотри, повелитель! Мы с тобой сегодня пируем вдвоем; тебя приглашает твоя рабыня. Если ты сейчас сядешь и будешь сидеть смирно, мы выпьем с тобой по бокалу вина, и я тебе все расскажу. Веришь ты мне или нет — но у меня уже все готово, я все решила.
— Все? Вот как! — засмеялся Каупервуд. — И так быстро? Хорошо бы мне так уметь.
— Да-а. Все или… почти все! — сказала она и, взяв со стола графин с его любимым вином, налила два бокала. — Дело в том, что, как это ни странно, я тут в одиночестве размышляла. А когда я размышляю…
Она торжественно подняла глаза к небу.
Он вырвал бокал у нее из рук и бросился целовать ее, — она только этого и ждала.
— Смирно, Цезарь! — смеясь, прикрикнула она. — Подожди, мы еще не пьем. Сядь на место. А я сяду вот здесь. И сейчас я тебе расскажу все. Буду каяться, как на исповеди.
— Вот бесенок! Серьезно, Беви, перестань дурить…
— Да я в жизни своей не была серьезней. Ну хорошо, слушай. Дело было так. На пароходе с нами ехало с полдюжины англичан, старых и молодых, всяких, один красивее другого; по крайней мере те, с которыми я флиртовала, были очень недурны.
— Не сомневаюсь, — добродушно проронил Каупервуд с легкой ноткой сомнения в голосе. — Ну и что же дальше?
— А дальше, если ты проявишь некоторое великодушие, я признаюсь тебе, что флиртовала я исключительно ради тебя. Кстати сказать, флирт был совершенно невинный — впрочем, этому ты, конечно, можешь и не верить. Например, я разузнала об одном прелестном загородном местечке, Бовени, — это на Темзе, всего в каких-нибудь тридцати милях от Лондона. Рассказал мне об этом очаровательный молодой человек — разумеется, холостяк — Артур Тэвисток. Он там живет с мамашей, леди Тэвисток. Он уверен, что мне она очень понравится. А сам он очень понравился моей матушке! Так что видишь, как обстоят дела…
— Гм… вижу, что нам предстоит жить в Бовени: мне и матушке, — язвительно усмехнулся Каупервуд.
— Вот именно! — в тон ему отвечала Беренис. — И это чрезвычайно важный вопрос — ты и мама. С этих пор ты должен будешь уделять свое внимание главным образом ей. И как можно меньше мне. Но, конечно, ты сохраняешь за собой все обязанности опекуна. Вот.
И она ущипнула его за ухо.
— Иными словами, мистер Каупервуд — опекун и друг семьи! — произнес он с довольно кислой улыбкой.
— Совершенно верно! — подтвердила Беренис. — Так вот дальше. Предполагается, что я в скором времени отправляюсь с Артуром путешествовать на лодке. А кроме того… — тут она не удержалась и фыркнула, — он обещает достать очаровательный плавучий домик, как раз то, что нужно для нас с мамой. Нет, ты только представь себе: лунная ночь… или жаркий летний день — когда моя мама и его мама будут сидеть себе и вязать или прогуливаться по саду, а ты будешь читать да покуривать, — мы с Артуром…
— Да! Представляю себе, чудесная жизнь — плавучий домик, возлюбленный, весна, мамаша, опекун! Поистине рай земной!
— А что же может быть лучше? — с жаром воскликнула Беренис. — Он даже расписал, какие у нас там будут тенты — красные и зеленые! И кто из его друзей приедет, и какие они!
— Тоже красные и зеленые, я полагаю?
— Вот именно, ведь это же цвета спортивных и гребных костюмов! Словом, все, как полагается. Так он рассказывал маме; А друзей у него масса! И он их всех собирается представить маме и мне.
— А когда же приглашение на свадьбу?
— В июне, не позже. Могу обещать тебе совершенно точно!
— И я буду посаженным отцом?
— Да, это мысль! — серьезно сказала она.
— Черт возьми! — преувеличенно громко захохотал Каупервуд. — Я вижу, у тебя было на редкость удачное путешествие!
— Да ты еще и сотой доли не знаешь! — вскричала Беренис. — Сотой доли! Вот еще Мейденхед — мне даже неловко признаваться.
— Вот как? Запомним!
— И я еще тебе не рассказала о полковнике Хоксбери. Из королевской гвардии или чего-то там еще, не помню! — дурачась, продолжала она. — Ну, один из таких блестящих военных красавцев — а у него есть приятель офицер, у которого есть кузен… Так вот у этого кузена есть коттедж где-то там в парке на Темзе…
— Ах, уж теперь два коттеджа и два плавучих домика! Или у тебя, может быть, в глазах двоится?
— Во всяком случае коттедж, о котором я сейчас говорю, почти никогда не сдается. Этой весной чуть ли не в первый раз. И это настоящая мечта! Если его когда-нибудь и сдавали, то только близким друзьям. Но, конечно, маме и мне…
— Мы, кажется, намереваемся стать дочерью полка?
— Ну, хорошо. Оставим полковника. Еще есть некий Уилтон Брайтуэйн Райотсли — произносится: Ротислай. У него замечательные маленькие усики, а рост ровно шесть футов и…
— Послушай, Беви! Что за подробности! Я, знаешь, начинаю подозревать!
— Только не с Уилтоном! Нет, нет, клянусь тебе! С полковником — куда ни шло, но с Уилтоном — нет! — и она расхохоталась. — Ну, чтобы не перечислять всех подряд, скажу тебе коротко, что я узнала не только о четырех плавучих домиках на Темзе, но и о четырех прекрасно меблированных, комфортабельных особняках в самых замечательных кварталах Лондона, — и все их можно снять на сезон, на год или навсегда, если мы решим с тобой остаться тут навеки.
— Что ж, тебе надо только захотеть, милочка, — отвечал он. — Но какая же ты, однако, актриса!
— И все эти особняки, — продолжала Беренис, пропуская мимо ушей его восхищенное восклицание, — будут немедленно показаны мне любым моим поклонником на выбор — или всеми сразу, стоит мне только дать свой лондонский адрес, чего я еще пока не сделала.
— Браво, браво! — воскликнул Каупервуд.
— Так вот, пока еще никаких обещаний никому не дано, ни с кем ничего не условлено, но мы с мамой думаем поехать посмотреть один домик на Гроссвенор сквере, а другой — на Беркли сквере. И тогда уж
