— Она сейчас очень спокойная, очень сдержанная. — Прозвучало неубедительно. Что еще? Тэра не знала. Как она может описать то, чего почти не чувствует?
— Но разве обычно она не такая? — мягко возразил Сол.
— Угу. Но за последнюю неделю это стало бросаться в глаза. А самое странное, что она не упомянула имени Сатира с тех пор, как он умер. Ни разу.
— А может, ее печаль слишком глубока?
— Может. — Тэра нахмурилась и отпила из бокала. — Просто я чувствую, что у нее появились от нас секреты.
— О-о… — неопределенно отозвался он, очевидно не расположенный продолжать разговор.
Нет, подумала она, здесь нечто большее. Алессандра явно готовится сделать что-то неожиданное, из разряда поступков, которые невозможно предвидеть заранее. Тэра сделала последний глоток виски и поставила пустой стакан на столик. Подняв глаза, она заметила на лице Сола выражение отстраненной сосредоточенности. Он размышлял о своем. Ее задело, что он, похоже, уже забыл о ее глупых тревогах по поводу Алессандры. Скорее всего, муж уже боролся с неверной интерпретацией симфонии Малера, которой дирижировал в Риме в конце недели.
Она вытянулась под простынями и решила не продолжать тему.
В другом конце дома без сна лежала Алессандра. Она слышала, как приехал отец, как родители прошли в спальню. Девушка задремала на полчаса, а потом услышала шаги отца на лестнице.
Мысль о том, что родители занимались любовью, была ей не в новинку. Она привыкла к ней с тех пор, как стала подрастать и разбираться в вопросах секса. Она чувствовала, что становится слишком взрослой и что пора покидать дом. Студенткой Алессандра редко жила дома, а на каникулах либо подрабатывала, либо просто путешествовала, как все ее приятели.
Но, вернувшись домой после получения высшего образования, девушка вдруг отчетливо ощутила некоторую перемену в атмосфере дома, где жила всю жизнь. Алессандре стало казаться, что она больше не ребенок, — цели, поставленные перед ней родителями, были достигнуты. Вместе с этим ощущением пришло новое самосознание. Но если бы она продолжала оставаться дома, родители продолжали бы видеть в ней ребенка…
Она заложила руки за голову. Наступало время уходить, время двигаться вперед.
— Ты опять собираешься сегодня работать с Оттавио? — спросила Тэра, стараясь, чтобы ее голос звучал небрежно. Перед ними на столе стояли фрукты, тосты и кофе. Завтракали они вдвоем. Сол в шесть утра отправился на машине в Манчестер репетировать с Галльским оркестром, которым его пригласили дирижировать в этот вечер.
— Да, — ровно ответила Алессандра. — Ты же знаешь. В условиях соглашения оговорено, чтобы я работала с лошадью каждый день.
— И как долго это будет продолжаться? — отважилась спросить Тэра.
— Еще два дня.
— А потом?
— А потом я повезу его в Испанию.
Тэра выронила тост. Он упал маслом на ее светлые брюки.
— Черт!
— Извини, что не сказала раньше. Я сама не знала точно, когда это произойдет.
— Ну, ладно. — Тэра улыбнулась. — Мы вовсе не собираемся требовать от тебя отчет.
Алессандра пристально поглядела на мать.
— Отец — да, но ты, мне кажется, не отказалась бы!
— Нет, — быстро ответила Тэра, возвращая дочери не менее твердый взгляд. Алессандра с каждым днем все больше походит на отца, мелькнуло у нее в голове. Но с ним Тэра все же справлялась. Пока.
— В самом деле? — легко отозвалась Алессандра, принимаясь за свой тост с маслом.
— Да. Полагаю, что, если бы я равнодушно относилась к твоим уходам и приходам, ты первая бы обиделась на меня. Или мне не следует знать об этом?
Алессандра улыбнулась.
— Ты права. Я нашла бы, на что поворчать. Настоящий гвоздь в стуле, правда? — Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Атмосфера несколько разрядилась.
— Так когда ты уезжаешь в Испанию? — осторожно спросила Тэра, соскребая с брюк масло и варенье.
— Послезавтра.
Тэра так и подскочила.
— Что? Как?
— Шоссе и морем.
— Ты сама погонишь огромную коневозку к парому и куда-то еще? С лошадью?
— Я поеду через Францию до границы с Испанией. Рафаэль живет на северо-востоке страны. Не так уж далеко.
Тэра почувствовала себя оскорбленной скупыми и неохотными ответами дочери. Вести машину через всю Францию! Договорилась о перевозке лошади в Испанию! Назвала его Рафаэлем!
— Но ты не можешь одна вести такую тяжелую машину через Францию! Это опасно! Вспомни про студентов, которых убили…
— Я не собираюсь править одна. Конюх проводит меня до Саутгемптона, а в Гавре встретит Рафаэль.
— Рафаэль, — повторила Тэра, полная материнской тревоги.
— Да. Рафаэль Савентос, владелец Оттавио. Так его зовут.
— О… — Тэра тревожно потерла щеку.
— Что-нибудь не так? — холодно осведомилась Алессандра. В ее голосе звучали хотя слабые, но явно вызывающие нотки.
— Нет. — Тэра с мольбой поглядела на дочь. — Это имя звучит так по-иностранному… — Она запнулась.
— И это я слышу от женщины, которая мотается вокруг земного шара по нескольку раз в год. Да ты больший космополит, чем перелетная птица!
Она права, мысленно сказала себе Тэра. Меня действительно носит по миру как перекати-поле, и все же в имени Рафаэля Савентоса есть что-то страшное. Особенно когда речь идет о моей дочери. Тэра смотрела на Алессандру, стараясь поглубже спрятать бушующие внутри материнские чувства. Она представила, как через два дня Алессандра покинет дом и отправится в долгий путь. И никого — ни ее, ни Сола — не будет дома, чтобы проводить девочку.
— Интересно, что бы сказал папа, — задумчиво произнесла Алессандра, глядя на мать с легкой насмешкой, — если бы был здесь и слышал наш разговор.
Тэра подумала о том же.
— Хочешь, скажу? — весело предложила Алессандра. — Он бы кинул на нас один из своих загадочных взглядов, а затем изрек: «Ну что ж, в Испанию так в Испанию». А после вернулся бы к размышлениям о таких важных вещах, как симфонии Сибелиуса и оперы Бриттена!
Тэра не смогла удержаться от улыбки. Алессандра права. Увы, именно поэтому, признавала Тэра без всякой обиды, она, Тэра Силк, просто хороший дирижер, тогда как ее муж, Сол Ксавьер, — всемирно почитаемым маэстро.
ГЛАВА 5
Ближе к вечеру паром отошел от пристани Саутгемптона. Ему предстояло плыть всю ночь и причалить в Гавре на рассвете. Внизу на пропахшей дизельным топливом грузовой палубе Алессандра
