внимательно проверила все, что касалось удобства и безопасности Оттавио, стоявшего в великолепной коневозке, и только потом поднялась по узким железным ступеням на пассажирскую палубу.
Она подошла к поручням полюбоваться на пенные гребешки волн, бежавших от лопастей винтов вдаль. Над ее головой на фоне темнеющего неба четко выделялась стая морских птиц, следовавших за паромом, ныряя и кружась в извечной погоне за добычей.
Она распустила волосы и позволила ветру трепать их. Неожиданно ее охватили болезненный озноб и сильное возбуждение. Она едет в Испанию. Сама. Посмотреть на виноградники Рафаэля Савентоса. И на него самого!
Ночью штормило, и сквозь сон Алессандра чувствовала, как сильно качает паром на волнах. Раньше она всегда пользовалась самолетом и качка была для нее непривычной. В желудке появились неприятные ощущения. Алессандра приказала ему вести себя прилично, но желудок игнорировал приказ. Уже через час она с несчастным видом потащилась в туалет, где рассталась с обедом. Все внутри болело. Она опять заползла на койку. Паром продолжал взлетать и опускаться, и время от времени ей приходилось повторять вояжи в туалет.
Утром бледная, измученная и дрожащая Алессандра спустилась вниз навестить Оттавио. Он посмотрел на нее с немым укором и полностью отказался от завтрака.
— О, дорогой, и ты тоже! Бедный мальчик, — прошептала она коню, поглаживая ему нос и почесывая за ушами. Ей хотелось ободрить Оттавио…
Паром немного опоздал, и таможенные процедуры заняли больше времени, чем обычно. Сидя за рулем коневозки, Алессандра поглядывала в окно. Здесь ничто не напоминало Англию, и Алессандра слегка волновалась. Конечно, она уже давно водила машину, но никогда раньше не путешествовала одна по стране, где не говорят по-английски. К тому же она не имела никакого опыта вождения тяжелого грузовика по правой — такой непривычной для нее — стороне дороги. Спокойно, спокойно, повторяла она себе, прислушиваясь к шуму транспорта около пристани.
Рафаэль сказал, что встретит ее у станции техобслуживания, сразу за портовой зоной.
Алессандра смотрела в оба, руки вцепились в большое рулевое колесо коневозки. Позади нее, в глубине фургона, нервно переступал с ноги на ногу Оттавио. Внезапно она ощутила пугающую тяжесть ответственности.
А что, если Рафаэля задержали дела? Или с ним произошел несчастный случай на дороге? А вдруг Оттавио потребуется срочная ветеринарная помощь? А может, ее плохое самочувствие не имеет ничего общего с морской болезнью и приступы начнутся снова?
Прекрати панику! — сердито одернула себя Алессандра. Она глубоко вдохнула и тут же застонала: ее травмированный качкой желудок протестовал против резких движений.
Вскоре она с облегчением увидела станцию обслуживания, о которой упоминал Рафаэль. Алессандра подрулила ко входу и поставила коневозку у самого края обширной стоянки. Выйдя из кабины, она оглядела стоянку с припаркованными монстрами и медленно направилась к станции, отыскивая вход в кафе и другие помещения для путешественников.
Она думала, что Рафаэль ждет ее на видном месте. Он клятвенно обещал ей это. Когда она миновала автоматические раздвижные двери и не увидела его, сердце отчаянно забилось. Девушка обвела взглядом переполненное помещение, стараясь не поддаваться панике.
И тут она увидела низенького человечка с решительным лицом, стоявшего сбоку от сверкавшего огнями и оглушительно шумевшего игрового автомата. Коротышка, одетый в помятый серый костюм, прижимал к груди плакат, на котором большими буквами было выведено: «Мисс Алессандра Ксавьер».
Она подошла к нему и, указав на плакат, просто сказала:
— Это я.
Он поглядел на нее и коротко кивнул.
— Сеньорита Ксавьер? Вы это она?
— Да. А вы кто?
— Сеньор Савентос послать за вами, — ответил он. — Меня зовут Фердинанд.
— Понятно! — ответила она, почувствовав досадное разочарование.
— Сеньор Савентос иметь неприятность, — продолжил Фердинанд, нахмурившись. — Потому он не приехать за вами.
Алессандра сама почувствовала, как напряглось ее лицо.
— Неприятность с его мать и сестра. Когда в доме женщины, всегда неприятность, — печально сообщил он.
Этого человека взяли на работу отнюдь не за сдержанность, решила Алессандра. Рафаэль действительно упоминал, что кроме Эмилио в семейном особняке до сих пор живут его мать и сестра, но он ничего не говорил о проблемах. Внезапно ей в голову пришла противная мысль, что под неприятностью Фердинанд имеет в виду ее приезд.
— Пожалуйста, ехать сейчас, — настойчиво сказал он и быстро пошел к выходу, жестом пригласив ее следовать за собой. — До Испания ехать один день и ночь.
Алессандра почти бежала за ним. Коротышка, очевидно, заметил коневозку Савентосов и направился прямо к ней. Остановившись у водительской дверцы, он протянул руку и быстро проговорил что-то по- испански.
— О да, — ответила девушка, неожиданно для себя поняв, что он хочет, и протянула ему ключи.
Фердинанд запрыгнул на водительское сиденье и включил зажигание, разогревая мотор. Колеса медленно повернулись. Господи, он собирается уехать без меня, подумала Алессандра, обегая вокруг машины. Она буквально рухнула на сиденье, но ее компаньон по путешествию словно ничего не заметил.
Алессандра хранила ледяное молчание, пока Фердинанд пристраивал коневозку в поток уличного движения с энергией пробки, вылетевшей из бутылки. Как только они попадали на переполненную магистраль, он выводил фургон на скоростную полосу и выжимал полный газ.
Алессандра привыкла к быстрой езде. Ее отец за рулем вел себя как демон, да и мать была не из последних. Но оба они прекрасно водили машину. Она не колеблясь доверяла им свою жизнь. Сейчас, наблюдая за склонившимся над рулем Фердинандом, выглядевшим как не слишком умный медведь, преследуемый по пятам хитрыми охотниками, она решила, что ему нельзя доверить даже наклеить марку на письмо.
— Нельзя ли ехать помедленнее? — наконец отважилась она. — Не забывайте, что у нас позади находится лошадь. Вы причиняете ей беспокойство. — Едва начав говорить, она уже поняла, что бесполезно сотрясает воздух: Фердинанд не понимал по-английски. А если бы даже и понимал, то вряд ли обратил бы внимание на ее просьбу.
Миля мелькала за милей. Каким-то чудом они все еще ехали по дороге и оставались при этом живы. Временами Алессандра ловила себя на мысли, что привыкает к бешеной скорости, с которой несется коневозка, и равнодушно взирала на разъяренные лица встречных водителей. Потом вдруг к ней возвращалось понимание ситуации, и ее окатывала волна страха.
После трех часов безумной гонки она вежливо предложила Фердинанду остановиться на станции техобслуживания, которая вот-вот должна была показаться. Фердинанд ничего не ответил. Она терялась в догадках, слышал ли он ее или просто не понял, что ей надо, и решил не обращать внимания.
— Вы должны остановиться, а то устанете, — настаивала она, жалея, что не знает хотя бы основных слов по-испански.
Глядя на его напряженное лицо и руки, клещами вцепившиеся в руль, она поняла, что требуются более решительные меры. Алессандра откинулась на спинку сиденья и громко застонала, держась руками за живот.
Фердинанд повернулся к ней.
— Плохо. Мне очень плохо, — простонала она и прижала ладонь ко рту.
Теперь коротышка не мог не реагировать. Через несколько минут сумасшедшая гонка прекратилась и они затормозили на стоянке еще большей, чем в Гавре. Фердинанд выключил мотор, и Алессандра с облегчением вздохнула.
По настоянию испанца она прошла вдоль лабиринта стрелочек, указующих на туалет, после чего
