— Ну, — сказал Сол, — мы не видели, как ты сошла с самолета. Ты опустилась на колени и поцеловала гудрон?
Несмотря на беспокойство и тоску по Рафаэлю, Алессандра развеселилась.
— Как Папа Римский?
— Угу.
— Нет. Но было чудесное ощущение возвращения домой.
— Хорошо, — сказал он. — Мы тоже испытывали это чувство.
Алессандра откинулась на мягкое кожаное сиденье и с облегчением вздохнула. Она поняла, что не будет никакой натянутости, никаких упреков за долгое отсутствие, холодности и расспросов о причинах ее внезапного драматического возвращения. Дочь не загонят в угол и не заставят рассказывать о том, что вынудило ее бежать из Испании, а затем отчитываться о планах на будущее.
Их понимание и чуткость служили ей опорой. Вспомнив, как легкомысленно, почти жестоко она забыла об их существовании, Алессандра почувствовала угрызение совести. Но она знала, что не встретит обиды, и решила сделать все для того, чтобы восстановить былую гармонию.
В оксфордширском доме миссис Локтон готовила традиционный английский завтрак: бекон, грибы, помидоры и яичницу. Варился ароматный кофе.
Алессандра заглянула в сковородку, а потом обняла пожилую женщину.
— Привет!
— Здравствуй! — улыбнулась миссис Локтон. — Добро пожаловать назад в Англию!
Вот еще один человек из моего детства, который не будет лезть ко мне в душу, подумала Алессандра. Контраст со скрытым соперничеством и интригами, царившими в семье Савентосов, был разительным.
Появился Аллегро с хвостом, торчавшим как перископ. Он успокоился только тогда, когда Алессандра взяла его на руки и пощекотала под подбородком. Кот тут же заурчал.
Только во время завтрака, поглощая великолепную стряпню миссис Локтон, Алессандра вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего дня. Тем временем родители, как обычно, вели легкую беседу о музыке, оркестрах и выступлениях.
Тэра рассказала о своей работе на прошлой неделе, когда ей неожиданно пришлось дирижировать Северо-восточным симфоническим оркестром.
— Эти парни — настоящие мужские шовинисты старой школы! — смеялась она. — Когда мы начали, ребята из виолончельной группы заиграли на полтона ниже, чтобы проверить меня. Меня, женщину! Как будто я глухая, слепая и безмозглая. Классическая музыка, говорю я вам, это один из последних оплотов мужских предрассудков!
— Ублюдки, — иронически сказал Сол. — Они думали, что могут победить тебя. Подожди, как-нибудь я покажу им…
— О, это еще цветочки, — усмехнулась Тэра. — Потом исполнитель на рожке осмелился спросить меня, какую ноту ему следует брать во время первого вступления к Четвертой симфонии Малера. А мы исполняли вовсе не ее!
— Значит, у тебя не было партитуры? — заинтересованно спросила Алессандра, накалывая гриб.
— Нет. При мне была только партитура Первой, которую мы собирались играть.
— И чем это кончилось?
— Каким-то чудом я вспомнила эту ноту. Вы бы видели его лицо! После этого они успокоились и вели себя как агнцы.
— Значит, финальный счет оказался в твою пользу? — улыбнулся Сол.
Тэра засмеялась.
— Должна признаться, это добавило мне самоуважения!
Алессандра взглянула на ее тарелку. К ней и воробей не притронулся.
— Ты не голодна? — спросила она.
Наступила небольшая пауза.
— Нет. — Тэра отодвинула тарелку. — Думаю, сегодня утром я ограничусь гренками.
Алессандра опустила вилку и с тревогой посмотрела на мать.
— Мама, с тобой все в порядке? Ты побледнела, осунулась и похудела?
Тэра поспешила улыбнуться.
— Она слишком много работает, — вмешался Сол. — Я пытаюсь заставить ее прислушаться к моему совету и сбавить прыть.
При мысли о том, что мать побледнела и похудела от беспокойства за нее, Алессандру, уехавшую в далекую Испанию и почти не подававшую о себе вестей, она почувствовала укол вины. Она вспомнила собственные короткие ехидные послания, которые оставались на автоответчике, и внутренне содрогнулась.
Сол поднялся и подлил всем кофе.
Тэра взяла свою чашку, вдохнула крепкий аромат, недовольно повела носом и издала горловой звук.
— Я на минутку, — сказала она, резко встала и почти выбежала из комнаты.
Алессандра проводила ее взглядом, а затем с тревогой посмотрела на отца.
— Что случилось?
— Ничего, — коротко ответил тот. — Все нормально. Просто маме немного нездоровится.
Алессандра взяла ломтик поджаренного хлеба и принялась медленно намазывать его маслом. Это не из-за меня, лихорадочно думала она, прислушиваясь к собственной интуиции. Я здесь ни при чем. Это что-то совсем другое. Алессандре вспомнились ненавистная фотография матери с Майклом Ольшаком и презрение, горевшее в черных, злых глазах Изабеллы Савентос.
Она быстро глянула на отца, но тот медленно размешивал кофе против часовой стрелки. Лицо у него было задумчивое и отстраненное. Иными словами, такое, как всегда.
— Она была у врача? — спросила Алессандра, не в силах унять тревогу за только что вновь обретенную мать, которая могла быть серьезно больна.
Сол поднял взгляд.
— Да, — мягко сказал он. — Беспокоиться не о чем.
Но Алессандра уже убедилась в обратном. В чем причина болезни Тэры? В Майкле Ольшаке? Она вернулась к своему тосту.
— Что сейчас поделывает Рафаэль? — спросил Ксавьер, резко меняя тему разговора.
Алессандра слегка вздрогнула и посмотрела на часы.
— Дежурит на винограднике. Проверяет, как идет сбор урожая. — Я должна быть там, с ним, простонала она.
Она ощущала, что бросила Рафаэля, хотя тот заверил, что прекрасно понимает ее чувства и желание немного побыть с родителями. Муж обо всем позаботился, а затем отвез ее в аэропорт, где так нежно обнял перед посадкой, что она едва не раздумала лететь.
Ох, Рафаэль!
— Значит, он лично принимает участие во всех работах? Настоящий винодел — тот, кто все делает своими руками, — сказал Сол.
— О да! — воскликнула Алессандра с сияющими глазами. — Вино и виноград — его жизнь. — При мысли о преданности Рафаэля своему делу ее сердце сжалось от любви и гордости. — Последние несколько недель, когда виноград собирали на ранней заре из-за дневного зноя, он каждый день был со сборщиками. — Она как сейчас видела его лицо — усталое, но по-прежнему полное энергии и упорства.
Затем она подумала о его постоянных молчаливых стычках с семьей, которые временами перерастали в настоящую войну. А тут еще больная навязчивой идеей жена то и дело запирается в ванной с тестером для определения беременности.
— Хорошо, — сказал Сол, поднимаясь из-за стола.
Алессандра очнулась от своих размышлений и вопросительно посмотрела на отца.
— Что?
Сол рассмеялся.
— Я просто выражаю удовлетворение. Для меня совершенно очевидно, что твое стремительное
