больше. Какой свободы ты требуешь? Бежать через лес? Голодать, испытывать жажду, рискуя подвергнуться нападению диких зверей? Или еще более страшных существ, передвигающихся на двух ногах? Скажи мне, Женевьева, что ты будешь делать, если твоя свобода наткнется на что-либо подобное? Или, может быть, для тебя это совершенно не имеет значения? Может быть, ты считаешь, что лесной разбойник вполне подходящая и даже приятная компания? Скорее всего, ты бы скорее снова оказалась в плену, и в гораздо более худших условиях, моя привередливая возлюбленная! Или и это для тебя не важно? Скажи мне, я сгораю от любопытства!
– Ты делаешь мне больно! – воскликнула она, пытаясь высвободить подбородок из его цепких пальцев. Женевьева не ответила на поставленные вопросы и, Тристан отпустил ее, так как в эту минуту в дверь робко постучали. Тристан недовольно крикнул:
– В чем дело?
Дверь открылась и на пороге появилась Тесс, приседая в реверансе.
– Могу ли я унести посуду, милорд?
– Что? Ах, да, заберите.
Служанка прошла в комнату, и Женевьева пристально посмотрела на девушку, чувствуя, как внутри у нее все закипает. Спохватившись, она поняла, что с нескрываемым интересом разглядывает Тесс, и быстро опустила глаза, почувствовав себя неловко. Но ведь в конце концов это ее спальня, ее кровать.
Тристан повернулся к ним обоим спиной, поставив одну ногу на основание камина, а локтем опершись на каминную полку.
Тесс дружелюбно улыбнулась Женевьеве и, собрав со стола пустые тарелки, поклонилась и вышла.
Тристан обернулся:
– Женевьева!
Но она уже в гневе вскочила на ноги:
– Да! Я бы предпочла тысячу раз попасть в плен к разбойнику! Пусть он даже был бы седым, беззубым и столетним стариком! Ты дурак! Ты набитый дурак! Что значит твое милосердие, если ты кормишь меня в моей собственной спальне обедом, приготовленным из моих собственных припасов! – к ее удивлению, Тристан посмотрел на дверь, затем еще раз взглянул на нее и, в его взгляде сквозило любопытство. Он ничего не ответил, громко расхохотавшись.
– Господи, да ты же ненормальный! – пробормотала Женевьева.
Он медленно, все еще смеясь подошел к ней, и на его лице не было и следа сарказма или издевки. Женевьева отступила от стола, но остановилась, поняв, что если она продвинется дальше, то окажется в опасной близости от кровати.
Остановившись перед ней, Тристан провел большим пальцем изломанную линию от виска к ее губам.
– Что значит этот внезапный всплеск эмоций?
– Внезапный? В нем абсолютно ничего не было внезапного!
– Да? А все-таки ты не права. Ведь ты вошла в эту комнату в подавленном настроении. Потом мы вполне мирно сидели за одним столом, и в твоих глазах не было этого гневного блеска, скорее наоборот, в них присутствовало нечто мягкое и женственное. Поняв, зачем я послал за тобой, ты не выказала слишком большой тревоги. И даже мои речи о твоей предполагаемой свободе сначала не слишком тебя взбудоражили. Но появилась Тесс – и вдруг на тебя напал приступ ярости. Может быть, это все из-за девушки?
– Какой девушки?
– Тесс, конечно.
– Ты можешь заваливаться в постель с Тесс или с тысячей других коров, мне на это наплевать!
Тристан снова рассмеялся. К немалому смущению Женевьевы, он подбежал к помосту и повалился на кровать, не переставая хохотать. Женевьева обеспокоено уставилась на него, Тристан попытался встать, но увидев ее ошарашенное выражение лица, свалился на колени и, опершись руками о прикроватный столб, зашелся от нового приступа хохота. Наконец, он соскочил с кровати и подойдя к Женевьеве, взял ее за плечи:
– Ты думала, что… Ужасно…
– Я думала…
– Ты думала, что тебя взяли, использовали и потом бросили! Бедная, бедная моя леди! Ты же лгала самой себе. Пойми, на свете есть вещи, которые мы оба обязаны знать, – он сделал паузу и отвесил ей поклон. Он говорил правду, и она не могла не признать этого. – Миледи, Ричард III Йорк мертв и Англией правит Генрих VII Тюдор! Я выполнил свой долг, а ты нет. Да, ты сражалась, но потерпела поражение, и теперь Эденби принадлежит мне, как впрочем, и ты. Нам обоим это хорошо известно, но ты выбрала несколько странный путь, чтобы признать эти факты и принять их.
– Никогда, я этого не сделаю! Не говори ерунды! Мы оба знаем, что в Англии полным-полно дворянских семей, у которых гораздо больше прав на трон, чем у этого Генриха Тюдора!
– Ты хочешь еще одной войны? Но ты же прекрасно знаешь, что пройдет еще много времени, прежде чем они соберутся с силами, а успех их столь же сомнителен, как восход солнца среди ночи. Нет, ты просто злишься из-за того, что я по твоему мнению, предпочел эту крестьянскую девицу за ее формы!
– О, какая чушь, – Женевьева постаралась придать своему голосу утомленное и незаинтересованное выражение, чтобы показать, что ей наскучила эта беседа. Она прошла мимо него к столу и мысленно поблагодарила Тесс за то, что та не убрала бокалы с вином. Женевьева взяла один из них дрожащими пальцами и осушила одним глотком почти до дна, но закашлялась, и к своей досаде услышала, как Тристан вновь рассмеялся.
– Женевьева!
