Окольный путь

Цель вздыбилась, подобно волне.

Будущее.

Велисарий в отчаянии резко выдохнул.

— Я знаю будущее! — воскликнул он. — Ты мне его показал. Но поменять-то его можно? И ты сам-то откуда взялся?

Отчаяние оказалось гораздо сильнее, чем надежда, предшествовавшая ему. Сама цель почти распалась на куски — на мгновение. Но снова окрепла, безжалостно целеустремленная. Из движения граней был получен урок. Терпение, терпение. Концепции, кроме самых примитивных, пока не могли перейти границу. Мешал барьер в чужом разуме. Надо попробовать опять.

Будущее.

Глаза полководца расширились.

Да! Да! Снова! Грани застыли, теперь безжалостные в своей собственной целеустремленности.

Будущее. Будущее. Будущее.

—Дева Мария, Матерь Божия!

Велисарий встал и медленно прошелся по шатру. Он крепко сжимал камень в кулаке, словно пытаясь выжать из него мысли, как можно выжать воду из губки.

— Еще, — приказал он. — Будущее должно быть удивительным местом. Но что ты хочешь от прошлого? Что мы можем предложить?

Снова металлическая птица. Из серебра, украшенного чеканкой, и эмали, украшенной золотой, с вкраплениями драгоценных камней. Сидит на железном дереве, выкрашенном краской. Но теперь изображение резче, четче. Да, она здорово походила на одно из великолепных изделий, выполненных для дворца императора Юстиниана, но оказалась значительно более тонкой работы и более хитрой конструкции.

— Тебя сделали люди! — спросил он. — Люди будущего?

— Да.

— Повторяю вопрос: что ты хочешь!

Цель колебалась. Микросекунду. Затем поняла: задача все еще находится далеко за пределами ее возможностей. Терпение, терпение. Туда, куда не в состоянии проникнуть мысль, может видение.

Снова раскат грома. Снова: дерево треснуло, рухнуло, все, что было вокруг, скрыто под черной волной. Снова: кристаллы, разбросанные по голой пустыне, кричат от отчаяния. Снова: на пустом, лишенном солнца небе начинают формироваться гигантские лица. Холодные лица. Безжалостные лица. Человеческие, но без обычного человеческого тепла.

Полководец нахмурился. Почти…

— Ты говоришь, что опасность для тебя представляем мы? В будущем? И что ты пришел в прошлое за помощью? Но это сумасшествие!

Грани задрожали и повернулись, почти в отчаянии. Теперь они требовали и направляли требование на цель. Но цель хорошо выучила урок. Мысли все еще слишком сложные, чтобы перейти границу. Она повелительно отправила грани назад: терпение, терпение.

Снова гигантские лица. Человеческие лица. Ужасные. Покрытые чешуйками, как у дракона.

— Дева Мария, Матерь Божия, — прошептал он. — Это правда.

Эмоция вылетела из камня подобно взрыву. Подобно крику ребенка — не ярости, а глубокой, очень глубокой обиды из-за предательства родителей. Чистая мысль с силой прорвалась сквозь барьер.

Ты обещал.

Да, подумал Велисарий, это жалобный плач ребенка, у которого что-то отняли, но идущий от магического кристалла.

Полководец взвесил камень на руке. Как и раньше, Велисария поразила полная невесомость камня. Тем не менее он каким-то образом не уплывал прочь, а оставался на ладони. Подобно доверчивому ребенку.

— Я не понимаю тебя, — прошептал Велисарий. — Пока не понимаю. Но… если тебя на самом деле предали, я сделаю для тебя все, что смогу.

От этой мысли у него на лице появилась улыбка, правда, очень грустная.

— Только я не знаю, что могу сделать. Почему ты считаешь, что я в состоянии помочь?

Внезапно от камня поступила тепловая волна. На глаза Велисария чуть не навернулись слезы. Он вспомнил один важный для себя момент: несколько недель назад Фотий наконец его принял. Вначале мальчик капризничал и упрямился, не понимая, кто этот неизвестный ранее, странный огромный дядька, называющий себя его отцом. Но прошло время, и однажды вечером мальчик заснул перед очагом. Почувствовав сонливость, он забрался на колени к Велисарию, положил маленькую головку ему на плечо. Доверил себя отцу, чтобы тот согревал и охранял его ночью.

Велисарий какое-то время молчал, размышляя. Он знал: что-то пошло не так, произошло нечто ужасное — в будущем, которого он не мог представить. Опасность. Опасность. Опасность.

Он понял, что камень очень устал, и решил прекратить допрос. Медленно, но общение становилось легче. Терпение, терпение. У него и так достаточно опасностей в настоящем, с которыми в любом случае приходится сталкиваться.

Но тем не менее оставался один вопрос.

— Почему ты пришел сюда, в прошлое? Что здесь может быть, что поможет тебе… справиться с опасностями будущего?

Теперь камень быстро терял свечение. Но слабый образ все равно дошел.

Лицо, появляющееся из земли, из паутины, птичьих крыльев и лавровых листьев. Его лицо.

Глава 8

— Сделано идеально, — объявил Велисарий.

— Это самая глупая ловушка, которую я когда-либо видел, — заметил Маврикий. — В нее не попадет даже школьник. Даже школьник-гунн.

— Школьников-гуннов не бывает.

— Вот это я и пытаюсь до тебя донести, — проворчал Маврикий.

Велисарий улыбнулся. Широко, но хитровато.

— У меня отличный план, и ты это знаешь. Тебе просто не нравится отведенная тебе в нем роль.

— И это еще не все! Смешно использовать лучшую тяжелую конницу…

— Достаточно, Маврикий, — полководец говорил спокойно, но Маврикий сразу же узнал этот тон. Гектонтарх замолчал. Несколько минут они с Велисарием стояли на вершине небольшой горы на левом фланге римского войска. Оба молчали, просто наблюдали за сбором персидских сил, подходящих с востока. Вражеская армия все еще находилась на значительном расстоянии, но Велисарий уже различал первые отряды легкой конницы, начинающие оглядывать позиции римлян.

Персам не дали подобраться ближе чем на милю от римских рядов: им навстречу вышли три алы легкой конницы гуннов из ливанской армии. Последовал быстрый обмен стрелами, затем персидские разведчики отступили. Потерь с обеих сторон практически не наблюдалось. Велисарий был вполне удовлетворен результатами встречи: для выполнения его плана требовалось, чтобы у персов не появилось возможности хорошо рассмотреть занятые им позиции.

— Теперь негодяи будут держаться подальше, — проворчал Маврикий.

— Хорошо бы, — ответил Велисарий. — Почти полдень. Вскоре поднимется ветер.

Маврикий посмотрел на небо.

— Надо надеяться. Но если нет…

— Достаточно.

Велисарий отправился к противоположной от врага части горы, к своему коню. Он слышал, как за его спиной Маврикий начал отдавать приказы, но поскольку шел быстро, уже не различал отдельных слов. Приказы адресовались недовольным фракийским катафрактам. Крайне недовольным. Фракийские катафракты смотрели на любой пеший поход — а в еще большей степени сражение не в седле — с