Ирина снова опустилась на стул. Она поняла все без слов. Это понимание принесло другое огорчение.
Страх. Страх, очень похожий на тот, который испытывает опытный моряк, почувствовав скрытые рифы и опасные течения.
Ирина Макремболитисса являлась одной из самых лучших профессиональных начальниц шпионских сетей в Римской империи. Одной из лучших интриганок — в эпоху, когда интрига была распространенной практикой, и такой изощренной, что выражение «напоминающий нравы Византии» в лексиконе будущих языков станет означать «коварный, предательский и интриганский».
Теперь она попала в опасные воды. Количество ныне живущих людей, которые когда-либо видели Феодору в таком состоянии, можно пересчитать по пальцам одной руки. Это одновременно являлось привилегией и смертельной опасностью.
Через минуту или около того императрица прекратила плакать. Ирина с отстраненным интересом шпионки обратила внимание, что несмотря на горечь и злость, рыдала Феодора почти молча. Императрица Феодора никогда не станет выть. Как и у любой женщины, ее сердце может быть разбито. Но это — маленькое, крепкое, каменное сердце. Раны на нем заживают быстро и просто добавляют шрамов.
Как только рыдания прекратились, императрица повернула голову, все еще прижимаясь одной щекой к животу Антонины, и уставилась на Ирину. Начальница шпионской сети сжалась на стуле, замерла, словно замороженная этими холодными черными глазами. Она чувствовала себя кроликом, которого рассматривает ястреб.
— Скажи мне, Антонина, — приказала Феодора. В ее голосе все еще слышались следы неприкрытого отчаяния, но лишь слегка. Это был холодный, в общем-то лишенный эмоций голос.
— Она мне дорога и она — моя подруга, Феодора, — ответила Антонина. Ее голос, хотя и мягкий по тембру, звучал еще холоднее. — Я люблю ее так же, как и доверяю ей.
Последовало молчание, Ирине показалось, что оно длилось часами. Но прошло не более полминуты перед тем, как императрица оторвалась от Антонины.
— Этого достаточно, — пробормотала она.
Императрица сделала глубокий вдох, откинулась на спинку трона. Все это время она не сводила взгляд с Ирины. Но на лице появилась улыбка. На самом деле это была очень легкая улыбка. Но Ирина внезапно обнаружила, что может дышать.
Феодора рассмеялась. Смех напоминал воронье карканье.
— Добро пожаловать в клуб старых шлюх, Ирина, — выдала она и царственно махнула рукой. — Делаю тебя почетным членом.
Феодора подняла голову и посмотрела на Антонину. Теперь наконец на ее лице отражалась не только боль.
— Спасибо, Антонина, — прошептала она. — Как и всегда. Затем она села прямо. Автоматически, словно чтобы успокоиться, ее рука поднялась к тиаре. Обнаружив, что та сползла назад, Феодора попыталась вернуть ее на место. У нее ничего не получилось, так как тиара запуталась в волосах.
— О, черт с ней, — пробормотала императрица. Она сорвала тиару с головы и положила на пол.
Ирина тогда чуть не рассмеялась, увидев выражение полнейшего изумления на лице Антонины. На протяжении последних лет Антонина часто рассказывала ей о навязчивой идее Феодоры: та постоянно, при любых обстоятельствах, носила императорские регалии.
Императрица жестом приказала Антонине вернуться на свое место.
— А теперь к делу, — объявила она. Затем, после того как подруга заняла место, продолжила: — Во- первых, Антонина, ты должна наладить контакт с этим индусом — как там его?.
— Аджатасутра.
— Да. Контакт, который попытался установить сам Аджатасутра. Ты понимаешь, что он попытается получить от тебя какое-то заявление, свидетельствующее о твоем предательстве?.
Антонина кивнула.
— Конечно, — сказала она — И где-нибудь поблизости будет прятаться какой-нибудь безупречный свидетель. Например, Иоанн из Каппадокии.
Ирина покачала головой.
— Не он. Слишком многие откажутся верить, если этот мерзкий ублюдок заявит, что солнце встает на востоке и садится на западе. Нет, скорее один из двух — а то и оба — священнослужители — Она пожала плечами. — Или еще кто-то, о ком мы пока не знаем.
— Необходимо, чтобы ты сделала такое заявление, Антонина, — продолжала Феодора. — Это ключ, который откроет дверь. Пока малва считают, что у них есть на тебя компромат, они будут тебе доверять.
Антонина рассмеялась.
— Ты называешь это доверием?
Императрица улыбнулась.
— Это то, что считается доверием в этом мире. Боюсь, что это как раз наш мир.
— Прекрасная идея, — вставила Ирина. — Дороже золота. Интриган никому не доверяет так, как человеку, которого успешно шантажирует.
Антонина недовольно поморщилась.
— И что потом? — спросила она.
Феодора пожала плечами.
— Посмотрим. После того как малва решат, что у них на тебя достаточно компромата и они могут тебя шантажировать, они потребуют, чтобы ты оказала им какую-то услугу. Вероятно, передала им какие-то секретные сведения. Когда мы выясним, что именно они хотят знать, мы поймем, что для них важно.
Антонина какое-то время размышляла над словами императрицы.
— Разумно, — согласилась она. Затем посмотрела на Феодору ровным, спокойным взглядом и добавила. — Пусть будет так.
Императрица не отвела глаз. Целую минуту не произносилось ни слова. Когда императрица отвернулась, Ирина заметила, что ее лицо приобрело обычный цвет.
— Спасибо, Антонина, — прошептала Феодора. — Еще раз. Напряженность, с которой она произнесла слова, удивила Ирину.
Вначале. До тех пор пока Ирина не поняла, что сейчас произошло. Поняв это, перевела внимательный взгляд на лицо Антонины.
На красивом смуглом лице египтянки выделялись зеленые глаза и еще обращали на себя внимание обрамляющие лицо темные волосы. И спокойствие.
На протяжении всего времени знакомства Антонина часто производила впечатление на Ирину. Но никогда большее, чем в эту минуту.
Внимание Ирины привлек легкий смешок императрицы. К своему удивлению, Ирина обнаружила, что Феодора наблюдает за ней.
— Хорошо, Ирина. Значит, ты понимаешь, немногие смогли бы.
Ирина выдохнула воздух.
— Немногие женщины согласились бы скомпрометировать себя ради императрицы, чей муж — как ходят слухи — пытается убить твоего собственного. Даже не задав ни одного вопроса. Это несколько другой вид доверия, отличный от того, с которым мне обычно приходится сталкиваться.
— С которым кому-либо приходится сталкиваться, — поправила Феодора. На мгновение она яростно сжала челюсти. — Я уверена, что ты слышала: мы с Антониной так близко дружим потому, что мы обе в прошлом — шлюхи из. Александрии? Свояк свояка видит издалека, как говорят.
Ирина кивнула.
— Много раз слышала.
— Идиоты! — рявкнула императрица. — Я знаю — по крайней мере знала — множество александрийских шлюх, готовых перерезать горло родной сестре за два денария.12
— Это несправедливо, Феодора, — тихо заметила Антонина — Может быть шлюхи из Антиохии. Любая уважающая себя египетская шлюха подняла бы цену до солида.
