– Вот тебе мой муж! Мало – попроси, добавлю! – она оскалилась от ярости. По лицам цыган скользнули хмурые улыбки.
– Пусти ее, – посоветовала мать Графа. – Резать будешь – не скажет.
Король мрачно вытер лицо рукавом, выпустил девчонку. Та с шипением отскочила к стене. Подняла с пола платок, повязала голову и, победно поглядывая по сторонам, уселась у ног старухи.
– Король, мы можем ее взять, – тихо предложил Лягушонок. – Граф через час сам на цирлах прибежит.
– Нет. – Король помнил слово, данное Белашу. – Ну, что? Есть что-нибудь?
Без всякого энтузиазма Зямка кивнул на сваленные посреди веранды пакеты и сумки. Они были забиты коноплей и маковой соломкой – тем обычным малокачественным товаром, которым цыганки из-под полы торгуют на вокзалах и в переходах. Чистого героина не было. Что и следовало ожидать.
– Собирай народ. Все.
Пожав плечами, Зямка отошел. Через несколько минут все «быки» столпились у выхода с веранды. Ощетинившиеся цыгане сбились в кучу у другой двери.
– Мать, мы уходим. Передай Графу, что он покойник.
– Отпусти девочек, – спокойно сказала она.
– На дороге отпущу. – Королю не хотелось получить выстрел в спину.
Когда машины вырулили с поселковой дороги на асфальтовое шоссе, небо уже посветлело, из-за леса показался край солнца. Голубь открыл заднюю дверцу, и цыганские девчонки вылетели на обочину. Одна из них сразу припустилась бегом по полю к поселку, и вскоре виден был только беленький лоскут рубашки. Вторая, постарше и почернее, гортанно выкрикнула что-то, схватила с обочины ком глины и швырнула в машину.
– Эй, догоню! – гаркнул с переднего сиденья Зямка. Девчонка плюнула и кинулась бежать. Зямка открыл было дверцу, но, поймав взгляд Короля, опустился на место. Недовольно пробурчал:
– Ну, и какого, спрашивается, хрена? Только нервы испортили...
Король не ответил. Он уже думал о другом.
В «Подкову» заехали под вечер. Там было неожиданно много народа, и цыганский ансамбль на эстраде старался вовсю. Король нашел глазами Петро – тот стоял за спиной певицы, выводя на скрипке рыдающие пассажи. Увидев Короля, он довел мелодию до конца, отступил за спины цыган и юркнул в дверь служебного входа.
После их последнего разговора Король не особенно рассчитывал на помощь Петро. Но скрипач, казалось, был рад его появлению, завертелся вокруг, блестя глазами, заискивающе улыбаясь и всеми силами давая понять, что вспоминать недавнюю ссору не намерен. Услышав вопрос Короля, он сел на пол и захлопал ресницами:
– Бела-аш Графу не верит?! Ну уж... Ерунда какая... А... кто тебе сказал?
– Сам догадался. Что – верно?
– А ну тебя, мой золотой... – насупился Петро. – Вляпаюсь я с тобой обязательно. Ну, раз уж знаешь... то да, верно. Белаш его, кажется, не того... Не очень...
– Почему?
– Да вот понимаешь ли ты, братец мой... – Петро мучительно задумался, запустив обе руки в волосы. Неожиданно выпалил: – Потому что сволочь твой Граф! Его и другие цыгане удавить готовы, только боятся! Он же никого не уважает! А Белаш – из-за Марии...
– Кто она? – насторожился Король, но глаза Петро скользнули в сторону, и он понял, что цыган больше ничего не скажет.
– Не знаю я, баро, не знаю ничего... Что ты все ко мне привязываешься? Про Графа вон лучше у Розки спрашивай.
– Опять, что ли? – посочувствовал Король.
– «Опя-ять»... Ну, что я с ней поделаю? Все кулаки об нее отобьешь, а толку нет! Цыгане смеются... Жалеют даже, чтоб они сдохли. А она домой вовсе ходить перестала, только на работу прибегает. Сука... Дети ревут, а ей хоть бы что!
Словно в подтверждение этих слов, из угла надсадно заплакал ребенок. Петро вскочил, зашарил по карманам. Выудив розовую соску, потер ее о штаны, сунул в середину пищащего кулька и, взяв его на руки, заходил по комнате:
– Ай-я-яй, ай-я-яй... Пропади ты пропадом, выбрал время... Ну, вот взгляни на эту рожу! Ведь не мой же, не мой! Душу положу, что пригуляла!
Король собрался было возразить в том духе, что все младенцы на одно лицо и на людей не похожи вообще, но в артистическую влетела Роза.
– Здравствуй, князь мой алмазный... Петька! Ну, что такое? Работать надо, а он здесь сидит!
– Ты за детьми будешь смотреть или нет?! – заорал Петро. – Смотри, он мокрый, кажется!
– Пока ты не схватил – сухой был! – Роза выдернула из рук мужа ребенка, и тот мгновенно затих. – Что за человек – на минуту ему дите оставить нельзя! Мой маленький, мой красавец, спи, спи... Ты работать будешь сегодня, захребетник?!
– Иду, – резко сказал цыган, вставая. Король вышел вслед за ним. Но, подумав об одной вещи, вернулся с полдороги.
Подозрения Короля подтвердились. Роза стояла на коленях на продавленной тахте и что-то торопливо говорила в трубку телефона. Подойдя сзади, Король опустил ладонь на рычаг. Вздрогнув, Роза обернулась. Ее губы испуганно приоткрылись, затем неуверенно раздвинулись в улыбке:
– Ошалел, брильянтовый?
– Куда звонила? – Король поздно сообразил, что умнее было бы подслушать разговор и лишь потом вмешиваться. А сейчас момент уже был упущен: Роза моментально взяла себя в руки и расхохоталась:
– Матери, просила курицу из морозилки достать! Не веришь – звони, проверяй! У, глупый какой!
Король снял ладонь с телефона. Помолчав, спросил:
– Совсем ничего не боишься, детка? У тебя дети вроде...
– Спасибо, напомнил, – фыркнула Роза. И серьезно сказала: – Нет, дорогой, не боюсь. Никого не боюсь. Графчика только – его одного.
– Я тебя тоже пришить могу.
– Мог бы – пришил бы, – ухмыльнулась женщина. Король вспомнил обещание, данное Белашу – не трогать цыган, – и понял, что чертовка права.
– Смотри у меня, – на всякий случай предупредил он, выходя из комнатки. В спину ему понесся Розин смех.
В дальнем углу ресторана, за столиком под развесистой, пыльной пальмой устроились за бутылкой коньяка Лягушонок и Голубь. Увидев цыганку, Гришка встал из-за столика, широко улыбнулся:
– Мама дорогая – Розочка!
– Ай-я-яй... – пропела она. – Мальчик мой хороший опять пришел? Давно что-то не был, ангел мой серебряный, а? Забыл меня, несчастную, совсем? Я сохну, мучаюсь, а он?.. Бессо-овестный... Неужели в Одессе цыганки лучше? Так ты скажи, алмазный мой, скажи – я поеду и все волосы им повыдираю!
Глядя на довольную физиономию Гришки, Король едва удерживался от смеха. Он знал, что Голубю давно нравится Роза и что она, пользуясь этим, при каждой встрече вытягивает из парня все до копейки. До постели, однако, дело еще не дошло, и Король дал Петро клятвенное обещание, что этого не будет. Но с каждым приездом в Москву сдерживать Гришку становилось все трудней.
Сердитый Петро молча взял аккорд на гитаре. Роза щелкнула пальцами и, блестя зубами, запела «Бирюзовые колечки». Когда она закончила, за столиками зааплодировали. Быстро поклонившись гостям ресторана, Роза с хохотом кинулась на шею Голубя:
– Понравилось? Понравилось? А что подаришь девочке?
Гришка притянул цыганку к себе на колени. Вложил ей за лиф свернутые бумажки, попытался было задержаться там, но Роза, смеясь, оттолкнула его руку:
– О-о, нет, миленький! Туда только цыгану можно! И то не всякому!
– Роза! – потерял терпение Петро.
– Переячь, мэ ловэ кэрава! [37] – огрызнулась она. Гришка
