а здесь они приносят потомство и составляют надёжный резерв на случай их полного исчезновения в естественных условиях. В обширной вольере, включающей группу скал, живёт около трёх десятков этих редких животных. Некоторые пары старательно демонстрируют зрителям, что это действительно размножающаяся колония. Остальные звери сидят спокойно, прислонившись спиной к дереву или камню, подложив под себя хвост, украшенный светлыми и тёмными рыжими кольцами.
В большой клетке спит вомбат, развалившись на спине и раскинув лапы. Есть в зоопарке и слон, и пара жирафов, и носорог. С ручным тигром мне удалось «побеседовать» — он тёрся щекой о решётку и почти что мурлыкал.
После осмотра зоопарка еду на телестудию, где обещал дать интервью доктору Или. Он уже ждёт меня у входа. В студии нас встречает ведущий, и мы усаживаемся, чтобы «обговорить» предстоящую запись. Вначале я спрашиваю Тима Или:
— Какие вопросы вы хотели бы задать мне? Тим растерянно смотрит на меня и отвечает:
— А какие вопросы вы хотели бы, чтобы я задал вам? Поняв, что Тим Или не представляет, о чём говорить, я обращаюсь к ведущему:
— А какие вопросы вы хотите, чтобы доктор Или задал мне? Смеёмся. Тощая сам составляю план интервью по наиболее интересным моментам моего доклада и готовлю Тиму список вопросов. После записи мы прослушиваем плёнку, и забавно слышать свой голос на английском языке с крепким русским акцентом.
Ведущий приглашает нас к себе домой на ужин, и мы продолжаем беседу о природе. Тим вспоминает Гржимека — он встречался с ним, когда тот путешествовал по Австралии. Хозяин дома высказывает суждение, что учёные находятся в привилегированном положении: путешествуют по всему свету, встречаются друг с другом в разных странах.
Я категорически возражаю: по-моему, гораздо больше по свету колесят коммерсанты, артисты, особенно модные певцы и кинозвезды. Хотя в чём-то они проигрывают: их маршруты не включают скал на острове Кенгуру и ночной ловли утконосов, барханов в пустыне и встреч с коброй в горном ущелье. А по мне, не будь этого, любая поездка потеряла бы смысл.
Наутро пора отправляться в аэропорт, и снова — на остров Кенгуру! Самолёт следует до главного населённого пункта острова — городка Кингскот. Оттуда возьму напрокат машину, которую я уже заказал по телефону, и доберусь до фермы Питера Девиса.
Вызываю портье, и он отвозит мои вещи на тележке до агентства — оно в полусотне метров вт гостиницы. Эта услуга входит в сервис отеля, но я спрашиваю портье: «Сколько с меня?» Он смущённо отвечает: «Up to you»[6], — и уходит довольный, получив на чай.
В агентстве я долго хожу вдоль стойки, пытаясь обратить на себя внимание, чтобы зарегистрировать билет. Однако встречаю косые взгляды и подчёркнутое безразличие к моей персоне. Где же их хвалёный сервис? Почти перегнувшись через стойку, в упор спрашиваю дежурного:
— Где можно зарегистрировать билет? Дежурный сквозь зубы цедит:
— Вам нужно обратиться в соседнее помещение — в ТАА. Тут наконец-то понимаю, почему ко мне так подчёркнуто безразличны. Я пришёл сюда, к стойке «Ансетт», так как билет, который держу в руке, именно этой авиакомпании. Но к нему сверху остался приколотым билет Канберра — Аделаида, а ведь ту часть пути я летел на самолёте ТАА!
Откалываю верхний, уже использованный билет, и сразу дежурные преображаются, увидев надпись: «Ансетт». Мгновенно выхватывают из рук билет, забирают багаж, провожают к автобусу. В аэропорту меня встречают стюардессы «Ансетт» в круглых красных шапочках и сажают в почти пустой самолёт на самое удобное место у окна справа.
Взлетаем и сразу оказываемся над морем. Под крылом — сине-зелёная вода, а вдали — безлесные жёлтые холмы, побережья. Лес и кустарник уже давно сведены, а до прихода европейцев ландшафт окрестностей Аделаиды был лесным.
Подлетаем к острову Кенгуру. Я впервые вижу его с воздуха, но там внизу столько знакомых мест — и селения, и дороги, и поля, по которым мы колесили ночами! Восточная часть острова полностью освоена. Она вся поделена на квадраты пастбищ со стадами коров и овец, с прудами для водопоя, посадками деревьев вдоль дорог и границами отдельных землевладений.
Высаживаюсь в аэропорту и направляюсь к месту выдачи багажа. Это та самая площадка, на которой мы по ночам выгружали пойманных валлаби. Тогда в темноте всё вокруг казалось странным, таинственным и загадочным, а сейчас наполнено весёлой суетой, гомоном, радостными восклицаниями встречающих.
В помещении аэропорта подле стойки «Прокат машин Авис» меня ожидают две девушки из фирмы мистера Диксона, с которым я говорил по телефону из Аделаиды. Они берут с меня залог в десять долларов, обязательную страховку в два доллара и вручают ключи от маленькой ярко-красной машины «датсун». Я устраиваюсь в машине, а девушки садятся в старенький синий «холден» и, помахав мне рукой, быстро уезжают. Теперь понятно, почему они явились вдвоём: чтобы не выбираться из аэропорта на автобусе. Приехали на двух машинах, а обратно возвращаются на одной.
В моём «датсуне» все такое миниатюрное: и руль-малышка, и мотор, работающий с каким-то «игрушечным» урчанием. В проспекте, который я смотрел ещё в отеле «Гровенор», было сказано, что эта машина имеет обогреватель и радио. Печки мне не надо — температура поднялась к полудню до двадцати восьми градусов, а вот что радио не работает — жаль. Впрочем, печка тоже не включается. Отъехав несколько километров от аэропорта, останавливаюсь на обочине, чтобы послушать птиц в окрестных посадках. Слышны голоса певчих ворон и розовых какаду, тонкое щебетание голубых славок.
Доехав до Парнданы, заворачиваю к Девисам. Легко нахожу домик, знакомый по прошлому визиту. Застаю дома мать Питера и двух его младших братьев-школьников. Мать Питера угощает меня кофе с горячими пирожками и расспрашивает о новостях в Канберре. Очень радуется, узнав, что у Криса Тидеманна родилась дочка. Крис не раз вместе с Питером охотился здесь на валлаби.
Я предлагаю взять с собой на ферму обоих ребятишек, чему те бурно радуются — они любят бывать у старшего брата, на природе. Мать созванивается с мужем — он сейчас на ферме — и сообщает о том, что скоро я появлюсь вместе с мальчишками. И вот, нагрузившись гостинцами для старших мужчин, мы выезжаем в Брукленд-парк (так называется ферма Девисов).
Примерно на полпути что-то в моторе начинает всё громче и громче стучать. Затем из-под капота появляется густой дым. Тут уж я останавливаю машину, и мы все выскакиваем из неё. Откидываю капот — оттуда вырывается столб дыма, сквозь который виден докрасна раскалённый мотор. Что случилось?
Пока мотор остывает, видим вдали машину. Вскоре к нам подъезжает вместительный «холден», из которого выходят трое совершенно одинаковых фермеров — в белоснежных костюмах, белых соломенных шляпах и чёрных очках. Они тощие, высокие, с загорелыми обветренными лицами. Ну впрямь близнецы. Лишь приглядевшись, замечаю, что лица у них всё-таки разные. После обмена приветствиями фермеры обследуют остывший мотор и решают, что не хватает масла.
«Близнецы» сажают меня и одного из ребят в свою машину и везут до ближайшей фермы. Хозяин, выйдя навстречу и увидев троих мужчин в безукоризненно белых костюмах, шутливо восклицает: «Oh, all bosses inside!»[7] Он охотно даёт нам банку масла, и мы возвращаемся к нашей машине. Заливаем масло, но мотор не заводится. Фермеры достают из багажника «холдена» трос и буксируют нашу «малютку» на ферму. Здесь все трое начинают рьяно возиться с мотором, невзирая на свои костюмы, которые вскоре покрываются тёмными масляными пятнами.
Между делом я выясняю, почему фермеры так парадно одеты. Сегодня в Парндане был большой матч по кеглям, и эти костюмы — просто форма игроков.
Попытка залить воду в радиатор даёт неожиданный эффект — из задней части блока вода с весёлым журчанием льётся на землю. Заглядываем туда и обнаруживаем здоровенную дыру — там вылетела какая- то заглушка. После этого мои новые друзья-помощники теряют интерес к ремонту, ведь надежды оживить мотор не остаётся.
Мы благодарим фермеров за такую заботу, за помощь и прощаемся с ними. Ну до чего же чудесный народ — так старались ради случайного проезжего!
С фермы звоню мистеру Диксону и сообщаю о происшествии. Он обещает тотчас выслать механика. Звоню также и Питеру, объясняю, на какой ферме мы застряли. Проходит около получаса, и в наступающих
