— Будет сеча с Великим? — спросил отрок.
— Через день-другой, — ответил Некрас.
— Мы их побьем?
— Со смоком? Запросто!
Олята радостно засмеялся.
— Нет причины веселиться, — хмуро сказал Некрас.
— Отчего?
— Много людей поляжет, еще более покалечат. Дети сиротами останутся. Что хорошего?
— Не станет Великий в наши земли ходить!
— Великий угомонится, Ростислав к нему пойдет. Князьям забава — друг с дружкой воевать, а людям — беда. Понятно, ханов половецких в поле прогнать, так нет же — братьев режут!
— Ты много воевал? — спросил Олята.
— Больше, чем хотел.
— А лет тебе сколько?
— Двадцать три.
«Всего-то? — удивился Олята. — Не слишком-то старый…»
— Ты шить умеешь? — в свою очередь спросил Некрас.
— Батьки учили.
— Ватага не скоро вернется, будем нагрудник смоку мастерить. Прежний мал.
— Оляна поможет! — сказал Олята.
— Работа мужская. Воловью кожу кроить да шилом колоть — это не полотно. Куда с ее пальчиками?
«Ишь, разглядел! — удивился Олята. — Когда? Вроде и не смотрел в ее сторону».
— Мы будем колоть, она ремешки в дырки продергивать, — предложил. — У нее ловчее выйдет. Кашу Нежана сварит.
— Ладно, — неохотно согласился Некрас.
«Когда на сечу полетим, возьмет с собой? — подумал Олята. — В войске проку от меня мало: любой враз зарубит, а вот на смоке пригожусь».
Олята хотел спросить об этом Некраса, но постеснялся…
16
За два месяца до описываемых событий логофет дрома Ромейской империи Фока явился во Влахернский дворец. Миновав аркаду резиденции василевса, логофет остановился у бокового входа. Выскочивший из дверей служитель поклонился и предложил следовать за ним. Фока подчинился. Они прошли коридором, поднялись по широкой лестнице. У высоких, инкрустированных золотом, дверей проводник остановился.
— Базилевс ждет! — сказал громко и потянул за тяжелую бронзовую ручку.
Фока вошел и поклонился. Базилевс ромеев, император Венгерский, Хорватский, Сербский, Болгарский, Грузинский, Хазарский и Готский Мануил стоял у стола, разглядывая огромный лист бумаги. Увидев логофета, он некоторое время молча смотрел на чиновника. Фока не опустил взгляд. Свет из окна падал на лицо Мануила, выделяя тенями каждую морщинку. Опытным глазом царедворца Фока отметил: за время, прошедшее с их последней встречи, базилевс сдал. Мануил вступал в седьмой десяток лет. Возраст далекий от ветхости, но… Глубокие морщины на высоком лбу, синеватые мешки под глазами, обвисшие щеки… Сейчас Мануил нисколько не походил на немолодого, но безумно отважного воина, единственного, кто уцелел в резне, устроенный турками близ замка Мириокефал. Это случилось внезапно. Авангард могучего войска ромеев, в котором находился и Фока, далеко оторвался от основного войска. Армия передвигалась без дозоров: упоенные своей силой, ромеи не опасались турок. Враг жестоко наказал за беспечность. Войско втянулось в Иврицкую долину, когда со склонов посыпались стрелы и камни, затем ринулись турки. Мануил и шурин Балдуин, императорская гвардия и лучшие полки катафрактариев бились насмерть, но турок было слишком много. Они катились со склонов, будто сама гора рождала их на погибель христианам. Пали все, уцелел лишь базилевс. Он прискакал в лагерь авангарда в проломленных доспехах, залитый своей и чужой кровью, со щитом, в котором застряло три десятка стрел…
Базилевс сделал приглашающий жест, Фока подошел ближе. Доставая из рукава свиток с докладом, бросил взгляд: на столе разостлан лист с астрологическими таблицами. Фока тихонько вздохнул. Он не верил во влияние звезд на человеческие судьбы. Зато базилевс верил. Поэтому логофет благоразумно промолчал.
— Говори! — велел Мануил.
Фока начал доклад. Он был безрадостным. На границах империи неспокойно. Досаждают турки, недовольные отказом Мануила срыть Дорилею. По мирному договору, подписанному после поражения в Иврицкой долине, император обязался разрушить две крепости, но Дорилею не тронул. Султан отправил посольство, требуя выполнения договора, получил отказ и принялся опустошать малоазийские земли. Мануил разбил турок на переправе через Менандр, но они не угомонились. Еще хуже обстоят дела на Западе. После того, как объединенная армия папы, сицилийского короля и итальянских городов разгромила императора Барбароссу, итальянская политика ромеев затрещала по швам. В Венеции состоялся конгресс, объединивший врагов Мануила. Очередной крестовый поход может закончиться у стен Константинополя. Желающих разграбить богатейший город много. Повод найдется. Несколько десятилетий тому Мануил прошел по западным землям, как смерч. Разбил норманнов, сербов, затем усмирил венгров… Пролиты реки крови, истрачены горы золота… Все впустую. Враги объединяются, становятся все сильнее, истощенная немыслимыми податями и поборами империя не в состоянии им противостоять…
Мануил слушал молча, рассеянно водя пальцем по астрологическим таблицам. Фока с ужасом подумал, что базилевс сверяет его доклад с предсказаниями звезд. Если звезды покажут, что логофет не прав, базилевс обвинит его во лжи. Фоку бросят в подвал, а там долго не живут — палачи императора знают дело. Сначала запытают, затем потихоньку удавят и бросят тело в залив… Доклад логофет заканчивал треснувшим голосом.
— Расскажи о смоках! — неожиданно сказал базилевс.
«О ком?» — чуть было не спросил логофет, но вовремя спохватился: его письмо базилевсу годичной давности! Фока не предполагал, что его прочли. Ошибся. Базилевс не забыл.
— Смоки — водяные змеи, питающиеся рыбой и вырастающие до огромных размеров, начал логофет. — Хорошо летают. Нрава мирного, легко привыкают к людям, если поймать их совсем маленькими…
— Это я помню! — раздраженно сказал Мануил. — Почему не удалось их приручить?
Логофет облизал пересохшие губы:
— Это долгая история.
— Я не спешу!
— Три года тому в библиотеке нашли древний свиток на латыни. В нем рассказывалось, как приручить смока, как воспитать из него боевого змея. Свиток сохранился плохо, подробностей было мало. Однако мы решили попробовать. Послали людей к устью Дуная — только там в наших землях водятся смоки. К тому же владения империи по Дунаю более всего страдают от набегов половцев, а в свитке рассказывалось, как использовать смоков против варваров. Половцы приходят из степи конными, а кони не переносят крика змеев — разбегаются. Прирученный смок или два могли остановить конницу врага и даже рассеять ее.
Базилевс кивнул.
— Поначалу не заладилось. Не было желающих растить змея. Люди их боятся.
— У змеев зубы и когти! — усмехнулся Мануил.
— Наконец, нашелся рус, по имени Некрас, который вызвался добровольно. Молодой раб, образованный, смышленый, смелый. Чтоб дело шло быстрее, руса ознакомили со свитком.
— Доверили тайну рабу? — нахмурился базилевс.
