отскочить под напором, как было летось, а большая, изготовленная к сече рать. Не только конные, но и пешие. Эти не убегут! Горыня едва не рассмеялся от радости. Получилось! Когда ему донесли, что у плывших по Ирпени пешцев пропала насада, воевода хотел повернуть назад. Вместе с лодкой исчез и сторож. Следовало полагать, насаду увели лазутчики, а пропавшему сторожу развязали язык. Сотники отговорили ворочаться. Доводили: причальная веревка попросту развязалась, насада уплыла сама, а сторож спал, потому и не поднял шума. Горыня велел донести, как насаду найдут, но не дождался. Разумеется, насада могла наскочить на камни и затонуть вместе с лопухом-сторожем, однако жизнь научила воеводу ждать худшего. Ночью он самолично подымался на Лысую Гору, смотрел на многочисленные костры по ту сторону холма. Лазутчики донесли: возле костров вои, их много, это рать Ростислава. Однако Горыня не верил. Зря. Ростислав и Светояр попались на удочку. Высмотрели, что войско у Киева менее, чем объединенное войско Белгорода, и решились на рать. Тысячу спрятанных в насады пешцев проглядели…
Артемий не поскакал вослед воеводе. Русы собрались воевать, ему-то зачем? Гречин тронул бока коня каблуками и отъехал в сторону. Горыня надеется на победу, но исход битвы предсказать трудно. Даже непобедимых ромеев турки били. Если Белгород одержит верх, следует позаботиться о себе…
Дионисий остался недовольным его поездкой в Белгород.
— Слуги князя, баба Некраса… — недовольно проворчал епископ. — Что они знают?
— Я не смог откопать кости руса, — сдерживая ярость, сказал Артемий. — Во-первых, они обгорели, во-вторых, могилу сторожат.
Епископ глянул исподлобья.
— Если Некрас мертв, это к лучшему, — сказал, вздохнув. — От базилевса вчера привезли повеление: сыскать руса и, если жив, позвать в Константинополь. Базилевс предлагает ему пост логофета и много золота. Прежде требовали убить! — Дионисий побагровел. — Как можно служить Мануилу, если вчера повелевают одно, а завтра — другое?! Если я не убил Некраса, виноват! Если убил, виноват тем более. В Константинополе политика меняется, как порыв ветра. Как мне говорить с Некрасом, если тот жив? Во- первых, он не захочет. Во-вторых, не поверит…
Артемий молча склонил голову. Он разделял мнение епископа. Некрасу лучше быть мертвым. Если рус уцелел и доберется до Константинополя, Артемию не жить. У ромейских логофетов длинные руки. Это не купец, потерявший сына…
— Поедешь с Горыней! — велел Дионисий. — Святослав уверен, что в этот раз одолеет Белгород. Если сложится так, найди свиток Некраса, возможно, не сгорел. За свиток Константинополь простит все. Я дам золота, много, не жалей! Подкупи Горыню, подкупи его сотников, но свиток добудь! Некрас писал его по-гречески, русы не поймут, что там. Станут спрашивать, ответь: святое писание. Сошлись на меня. Отстанут.
— А ежели Некрас жив?
— Отдай золото ему! У него нет причин любить тебя, но золота размягчает непреклонные сердца. Передашь ему свиток базилевса. Не тронет!
«Как бы не так!» — подумал Артемий, но промолчал. Пусть епископ дает ему золото! С тугой мошной примут везде. На Руси становится опасно. Ляхи на Западе умеют ценить сметливых людей. Да и германцы… Правда, ляхи католики, но веру легко сменить. Ляхи будут рады. Их папа не ладит с Мануилом, перебежчик придется ко двору. Артемий знает многих полезных людей в Константинополе, папе будет интересно. Он собрался воевать с Константинополем… Хорошо бы завладеть свитком Некраса! Его осыплют золотом в любом государстве!..
Меж тем войско у подножия Лысой Горы заканчивало строиться. Пешие стали посреди, справа и слева разместились конные сотни. Замысел Ростиславовичей был как на ладони. Конное войско Великого ударит на пешцев; остановленное копьями, завязнет в сече, после чего с двух сторон наскочат конные полки Белгорода.
«Не первую рать веду! — мысленно усмехнулся Горыня. — И лет мне не двадцать. Половцев пешцы легко остановят, но бояр в железе?»
— Глузд! — сказал воевода ближнему сотнику. — Поскачешь на пешцев. Поставь вперед бояр, у кого на конях бронь. Как размечут строй, пусть не секут пеших, а едут на конных. С пешими наши пешцы сладят. Вук и Дедята, скачите на конных, что справа и слева. Как завязнут в сече, Глузд ударит сзади. Ясно?
— Побьем их, батько! — засмеялся Вук, сын Горыни, самый молодой из сотников.
— Не кажи «гоп»! — нахмурился воевода, но не выдержал и улыбнулся.
— На луг вывести только конных! — распорядился Горыня. — Пусть Светояр думает, что здесь вся наша рать. Пешцам изготовиться и стоять позади. Там как раз низина, не увидят. Как конные поскачут, пусть бегут следом. Будет большая добыча!
«Хорошо бы Ростислава или Светояра в полон захватить! — помечтал воевода. — Или обеих сразу. Ох, и наградил бы Святослав! Только не выйдет, сбегут. Да и так ладно! Без войска Ростиславу только за стенами сидеть, а нового ему не собрать. Все земли опустошим, веси пожжем — с голоду подохнут!»
Конные сотни Великого вытягивались на луг и стали тремя полками, как велел воевода. Войско у Лысой горы тоже замерло. Рати разделяло расстояние в два полета стрелы. Лица врагов видны, но черт не разобрать. Это хорошо. Тяжко скакать со смертоносным жалом в руке на человека, которого разглядел. Сниться убитый будет. В скачке не до разглядываний. Нужно править конем, чтоб не рыскнул в сторону, одновременно держать копье и щит, метя острым наконечником во вражий щит повыше умбона — чтоб разлетелся от разящего удара или проломился, изувечив хозяина, а наконечник копья вошел в мягкое тело…
Наступила та самая пронзительная заминка, когда люди, изготовившиеся к смертоубийству, ждут, надеясь, что сеча не состоится. Пропоет рог, поскачут навстречу друг другу гонцы с предложением мира, князья и воеводы съедутся, станут рядиться и, договорившись, велят ворочаться по домам. Сколько раз так было! Никому не охота воевать со своими. Князья и те десять раз подумают. Что говорить о дружиннике, которому не ряд подписывать, а голову на поле класть!
Хотя Горыня желал этой сечи, но и он медлил, ожидая гонца. Лучше, конечно, разрешить котору миром. В сече белгородцам не устоять, но сколько дружинников и бояр не вернется в Киев! Сколько будет плача в домах, сколько детей осиротеет! Договориться можно. Ростислав горяч, но есть старый Светояр. Показать ему киевскую пешую дружину, и старый воевода поймет. Уговорит князя. Святослав тоже хочет мира. Срядиться бы, накрыть стол в шатре и отпраздновать бескровную победу!
Гонец все не ехал, и Горыня понял, что ждет напрасно. Он поднял руку в кольчужной перчатке. Протрубил рог, и конные полки двинулись. Сначала шагом. Затем, как возрастет расстояние меж рядами, кони перейдут на рысь, затем галоп… Страшен удар разогнавшейся по ровному месту конницы, никому не устоять…
Тонкий, пронзительный свист, донесшийся откуда-то сверху и перекрывший на мгновение шум тронувшего войска, не занял внимания воеводы. В следующий миг железный град обрушился на конные полки. Жалобно закричали, падая, кони, зазвенели пробиваемые доспехи, чавкнула земля, принимая в себя не нашедшее жертвы железо. Гридень впереди Горыни выронил щит и кулем свалился под копыта коня. Ничего не понимая, воевода увидел, как смешались передние ряды наступающих полков, как остановились и заметались всадники.
— Стоять! — заревел Горыня. — Стоять, блядины дети!
Нельзя было упустить миг. Откуда прилетели стрелы, разберутся, главное не дать испугаться. Побегут — не остановишь! Услыхав рев воеводы, закричали сотники, поскакали вдоль рядов, грозя мечами. Помогло. Полки колыхнулись и стали сбиваться в ряды. Пронесло. Горыня, привстав на стременах, огляделся. Удар железных стрел пришелся по первым рядам всех полков, но особо досталось Глузду. Десятки коней валялись на лугу, уцелевшие всадники стояли на земле, но многие лежали недвижимо. «С полсотни! — оценил потери воевода. — Может и более. Где Светояр поставил машину? В овраге? Вчера там было пусто!»
Воеводе знал про машины, бросающие железные стрелы. Говорили, есть у ромеев. Горыня не испугался. Ростислав мог снестись с ромеями, а те помочь, отчего нет? Теперь воевода понимал, почему князь решился на рать. Не поможет! Заряжать машину железными стрелами долго. Войско доскачет к Лысой Горе, а туда не выстрелишь — свои перемешаются с чужими! Сейчас гридни отыщут схоронившихся стрелков…
