— Ты права. Это, видимо, наша основная программа. Но мне претит быть тупым рабом своей программы. С недавних пор я стал понимать, что люди часто допускают фатальную ошибку — они слепо верят в то, что им говорят те, кто считает себя вправе указывать им дорогу. Вождь отождествляется с теми прекрасными целями, которые он провозглашает. Но слепое следование за лидером или постулатами идеологии либо религии превращает людей в послушное и глупое стадо, а у того, кто ведет это стадо за собой, развивается мания величия. А спустя некоторое время он начинает и вовсе считать себя великим и непогрешимым богом, решающим по своему усмотрению, кому жить, а кому умереть. Нельзя позволять думать за себя.
Мария долго молчала, глядя на меня, и наконец, опять уставившись в стену за окном, заговорила:
— У меня была подруга. Даже не так. Это была пятнадцатилетняя девочка, к которой я относилась как к младшей сестре. Звали ее Зоя, родом она была из Румынии. Когда-то ее родители эмигрировали в Германию. В тридцать девятом она осталась сиротой. Обладая паранормальными способностями, она попала в «Аненербе». В сорок первом ее направили в экспериментальную команду доктора Рауха. Несколько месяцев я пыталась что-то узнать о ее судьбе, но узнала лишь, что большинство испытуемых доктора Рауха пропадают бесследно. А однажды мне приснился очень страшный сон. Я увидела смерть Зои под скальпелем Рауха. Умирала она долго и мучительно. Проснувшись, я поняла, что это не сон. С тех пор я ждала возможности встретиться с Раухом. И этот день настал. Я получила большое удовольствие, заставляя Рауха смотреть мне в глаза и ощущать, как замедляется биение собственного сердца. Хочется крикнуть, чтобы позвать на помощь, но не хватает воздуха — легкие разрываются от его нехватки. Хочется вскочить с постели, чтобы сделать спасительную инъекцию, но мышцы намертво скованы неведомой силой. Возможно, я попрала общечеловеческие ценности, но когда я увидела ужас в обезьяньих глазах умирающего мерзавца Рауха, мне стало легче.
— Ты сделала это так же, как заставила опустить винтовки тех индейцев в Патагонии?
— Да.
— Зачем тетрадь забрала?
— Там описывается, как умирала Зоя. По странному стечению обстоятельств Раух перечитывал тетрадь перед смертью — она была у него в руках, когда я пришла. Не хочу, чтобы это снова кто-то читал.
— Брум тоже в этом участвовал?
— Да, и поплатился за это.
Теперь я сам уставился в выщербленную стену за окном.
— Ту ли сторону мы выбрали, Эрик? — тихо спросила Мария.
— Думаю, что цвета флага давно уже не имеют значения, Мария. Каждый день каждый из нас, независимо от того, под чьим флагом стоит, должен делать выбор между добром и злом. Это трудно. И мне не всегда это по силам. Легко сетовать, что не на той стороне я оказался и вынужден был подчиниться обстоятельствам или, наоборот, делать вид, что твой флаг самый правильный и, стараясь ни о чем не задумываться, слепо подчиняться приказам. Но надо думать, надо искать правильный путь. Самому. Каждый день и зачастую с риском для жизни. И иногда действительно, чтобы победило добро, необходимо сделать зло. И тут нельзя упустить из виду ту тонкую грань, которая отделяет зло во имя добра и зло во имя зла. Ты сделала выбор относительно Рауха. Я считаю, что ты поступила правильно. Но одной трудно. Не замыкайся в себе. Всем вместе нам будет легче идти вперед и искать верный путь.
— Спасибо, Эрик. — Мария положила свою руку на мою. На мгновение уголки ее губ чуть приподнялись в улыбке, а в глазах появился блеск. Я мысленно облегченно вздохнул.
Глава 30
Оберштурмбаннфюрер СС Отто Ран был высоким грузным офицером лет сорока с мрачным лицом. Поприветствовав меня, он предложил присесть и снова углубился в чтение бумаг на столе. Сверху лежал список из двухсот семидесяти девяти фамилий — будущий экипаж «Молоха». Спустя несколько минут Ран, все еще изучая список и не поднимая на меня глаз, заговорил:
— Хотел бы с вами, господин фон Рейн, обсудить некоторые вопросы. Помимо того, что группенфюрер Хорст очень хорошо о вас отзывается и рекомендует вашу кандидатуру, рейхсфюрер Гиммлер еще в Берлине упоминал о ваших заслугах перед рейхом и опыте в подобного рода операциях. Теперь вы мой помощник, отвечающий за безопасность членов экспедиции, а значит, и в определенной мере за успех всей миссии. Подразделение «Зет» в составе ста солдат и офицеров СС под вашим командованием будет обеспечивать нашу охрану как в пути, так и по прибытии в пункт назначения. Я лично с ними незнаком, поэтому поясните, насколько эти люди готовы к экстремальным ситуациям? Осознают ли они всю степень риска, ожидающего нас?
— Моими заместителями и командирами взводов являются оберштурмфюрер СС Вернер Хенке и оберштурмфюрер СС Рихард Фогель. Фогель — опытный офицер, воевавший в корпусе Роммеля и имеющий боевые награды. Хенке, конечно, молод, но отличился при проведении спецопераций в Северной Африке и в Андах. К тому же он имеет не только боевой опыт как пилот Люфтваффе, но и навыки управления летающими дисками. Руководители отделений — обершарфюрер СС Курт Грубер, унтершарфюрер СС Карл Майер и унтершарфюрер СС Юрген Тапперт — участвовали в боевых операциях на Восточном фронте и также отлично зарекомендовали себя при проведении специальных мероприятий «Аненербе». Исходя из боевого опыта, подобраны и остальные члены моего подразделения.
Ран оторвал взгляд от документов на столе и откинулся в кресле назад:
— Готовы ли они к длительному пребыванию вдали от родины? Не исключено, что придется выполнять боевые задачи, осознавая невозможность вернуться обратно.
— При отборе я учитывал результаты тестов на психологическую совместимость, а также то, что никто из них не имеет живых родственников в Германии. Беседуя с кандидатами, я пришел к выводу, что они нас не подведут при любом развитии событий, — спокойно ответил я.
Ран медленно встал и подошел к подносу с кофейником, стоящему у окна:
— Кофе?
Я кивнул, и оберштурмбаннфюрер налил мне чашку дымящегося густого напитка. Кофе был бразильский, и вокруг сразу распространился восхитительный аромат. Беседа перестала казаться мне чрезмерно официальной. Видимо, Ран этого и добивался.
Ран подал мне чашку и, вернувшись за стол, стал сосредоточенно помешивать кофе.
— Баер? — вопросительно поднял он бровь, когда я уже успел сделать пару глотков.
— Баер — специалист по выявлению внутреннего врага.
— А у нас будут внутренние враги?
— Думаю, что нет. Но если мы не возьмем Баера, которого я хорошо знаю, нам обязательно назначат другого специалиста такого рода. Как себя поведет новичок, трудно будет предсказать, — решил прямо сказать я, предчувствуя, что с Раном мне удастся поладить.
— Вы достаточно прямолинейны, — вдруг улыбнулся казавшийся поначалу чрезмерно суровым Ран и задал новый вопрос: — Идея насчет женщин тоже ваша?
— Да, действительно, это я рекомендовал Хорсту ввести в состав экипажа максимально возможное количество молодых женщин. Помимо медиумов Зигрун и Орич это десять медиков — помощницы бортового врача, девять девушек, входящих в состав персонала, обслуживающего пищеблок-камбуз, а также семь лаборанток в составе научной группы. Все они имеют высокую профессиональную подготовку и не будут обузой. В то же время, на мой взгляд, их присутствие в составе экспедиции сделает обстановку на корабле более здоровой. В случае же основания немецкой колонии они будут и вовсе незаменимы, — в свою очередь улыбнулся я.
— Думаю, идея насчет колонии понравится рейхсфюреру. — Ран отставил чашку в сторону. — Но рейхсфюрер планировал, что место руководителя медицинской группы экспедиции займет доктор Раух, а несколько людей из его команды войдут в ее состав в качестве медиков-помощников. На борту «Молоха»
