«Аненербе» и полтора десятка военнопленных.
— Кстати, что с военнопленными?
— Я все-таки заставил «черного иезуита» распустить концлагерь. Всем военнопленным предоставлена свобода в пределах пещерного города. Будут жить и работать наравне с немцами. Тем более что осталось их немногим более тысячи.
— Они будут стремиться к полной свободе, Эрик.
— Знаю, — вздохнул я, потирая подбородок.
— Так что же все-таки ты надумал насчет Бормана? — вернула нас к основной теме разговора Магдалена.
— Ты уже как-то бывал в гостях у даргонов, Отто, — посмотрел я на Рана. — Может быть, составишь компанию и мы с тобой навестим «старых друзей»?
Ран застыл с надкушенным яблоком в руке. По его лицу было заметно, что мое предложение его явно не обрадовало.
Глава 15
Над восточным побережьем Южной Америки, где мыс Кабу-Бранку врезается широким углом в просторы Атлантического океана, я сделал плавный вираж и направил диск на север. Этот маленький летательный аппарат был двадцатой модификацией семейства «Врил». Созданный в ангарах Атлантиды для сугубо разведывательных целей, он был рассчитан на экипаж из четырех человек. Последние несколько месяцев эта «двадцатка» служила личным средством для воздушного передвижения коменданта базы «Валькирия» Отто Рана, который сейчас с хмурым лицом сидел на месте штурмана. Ему было отчего хмуриться. Он знал, что на линии Северного тропика, пересекающего Атлантику от Кубы до западных берегов африканского континента, в двигателе нашего стремительно несущегося над водой диска должны начаться неполадки. Я попытаюсь развернуть машину, чтобы вернуться на базу, но вскоре двигатель откажет вовсе, и мы рухнем в воду в восточной части Саргассова моря. Во время падения Отто даст сигнал бедствия, известный только сторонам Большого Договора — Новой Швабии, Шумеру и Даргону. И первыми на этот сигнал должны будут откликнуться подводные жители. Таким образом я хотел замаскировать свое посещение Даргона под случайность — непредвиденную аварию в ходе воздушной прогулки коменданта «Валькирии», на которую он пригласил высокого гостя из Легиона. Таков был мой план.
Полчаса спустя, как и задумывалось, «Врил» врезался в зеленые воды Саргассова моря. Я попытался сделать посадку максимально комфортной, но все же нас тряхнуло чуть сильнее, чем я рассчитывал. Отто ругнулся, сверкнув в мою сторону сердитым взглядом. Диск тем временем начал стремительно погружаться.
— На сигнал никто не отзывается, — озабоченно смотрел на мониторы Ран. — Большую глубину погружения «двадцатка» может не выдержать.
— Ничего, вспомогательные движки стабилизируют нас на определенной глубине, а при необходимости помогут добраться до поверхности, — успокоил его я и тут же с досадой заметил тревожные огни, сигнализирующие о том, что два из трех вспомогательных двигателей вышли из строя, что уже не входило в мой план. Видимо, сказался удар о воду.
— Я предупреждал тебя, Эрик, что «двадцатка» — слабая техника. Сплошная экономия — от металла до систем безопасности.
Мне пришлось на полную мощность активировать оставшийся вспомогательный двигатель — погружение стало замедляться, но полностью так и не прекратилось. Медленно, но неуклонно мы погружались в толщу воды. Отто с тревогой поглядывал на меня, но молчал.
На глубине трехсот метров я услышал, как в машинном отделении что-то звонко лопнуло и струя воды гулко ударила в переборку. Ситуация становилась слишком опасной, и я решил вызвать на помощь Хенке, который страховал нас, прячась в джунглях близ Ориноко. Но за секунду до того, как я готов был прекратить операцию, в динамике раздались квакающие звуки передатчика даргонов. После недолгих и вежливых переговоров к нашему кораблю пришвартовалось их спасательное судно, и мы перешли на его борт.
Составить полное мнение о подводных городах даргонов затруднительно. Многокилометровые галереи, залы и ангары заполнены той же морской водой, что и снаружи. Для гостей, привыкших к воздушной среде, существует лишь несколько секторов, осушаемых по мере необходимости. Если гость оказывался непрошеным или становился опасным, такой сектор быстро превращался в ловушку. И сейчас, развалившись в удобном кресле главного гостевого зала, я вдруг подумал, что моя миссия не так уж безопасна и зря я втянул в это Отто Рана.
Отто тем временем потягивал солоноватое даргонское вино и сквозь прозрачный потолок зала разглядывал замысловатых подводных существ, время от времени медленно фланирующих снаружи. В отличие от Рана я знал, что мы сейчас находимся внутри гигантского воздушного пузыря, поддерживаемого мощным силовым полем. Стоило даргонам его отключить, и четырехсотметровый столб воды не оставит от нас и следа.
В центре зала появилась голограмма члена Совета Даргона Триниатля. Его я запомнил по переговорам о зонах влияния. Не столько по внешности, сколько по манере телепатического общения. За несколько минут до того как вступить в контакт, Триниатль осторожно сканирует эмоции и настроение собеседника, пытается понять, о чем он думает. Я всегда ощущал это достаточно ясно и без особого труда мог защититься. Остальных спасали шумерские антисканеры.
Триниатль поднял руку в знак приветствия. Мы с Раном встали с кресел и, подойдя поближе к голограмме, поприветствовали вождя.
— Ваш корабль скоро починят, — созвездие бледно-лиловых пятен на шее Триниатля стало чуть светлее.
— Я и комендант Ран весьма признательны Даргону за помощь.
— Зная вас, командор фон Рейн, полагаю все же, что вы оказались здесь неслучайно.
— Господин Ран предложил совершить воздушную прогулку, но в воздухе внезапно отказал двигатель, — спокойно соврал я.
— Отказ двигателя был вызван диверсией — явной или скрытой.
— Мы проведем дознание, — нахмурил я брови.
— Вы знаете, командор, я никогда не верил, что ликвидация нашего агента на Гелле-2 дело рук шумерян. Есть данные, дающие основание полагать, что сделали это именно вы.
— Это не имеет никакого значения, советник Триниатль. Ваш агент вел себя несколько странно — часто говорил о всемирном господстве и даже отождествлял себя с верховным божеством. Судьба его была предрешена. Возможно, что со временем я действительно уничтожил бы его, но шумеряне опередили меня.
Триниатль несколько минут беззвучно переваривал сказанное мною. Ожерелье пятен на шее то бледнело, то темнело.
— Вы весьма ординарный представитель рода человеческого, фон Рейн, хотя и имеете некоторые особенности, выделяющие вас из общего ряда.
— Такие особенности есть в каждом человеке, советник.
— Не скрою, что мне бывает трудно общаться лично с вами, командор фон Рейн, — Триниатль сделал паузу. — Поэтому предлагаю побеседовать с более интересным и понятным вам собеседником.
Изображение советника Триниатля исчезло, и в зал грузной походкой вошел плотный невысокий человек с гладко зачесанными назад волосами — Мартин Борман.
Пожав нам руки, Борман предложил присесть. Тут же появился официант в форме немецкого матроса, судя по всему, из той же серии мерзких даргонских созданий, при изготовлении которых используется внешность погибших людей. В руке у матроса был поднос с бутылкой французского вина и бокалами.
— Не сомневался, что рано или поздно нам придется встретиться при подобных обстоятельствах, — Борман перевел взгляд с бокала с вином на меня. — Правда, надеялся, что случится это несколько позже.
