почти полностью.
Кабинет директора был огромен и почти пуст. Взгляд упирался в зеленый квадрат посередине. В квадрате разместились карликовые джунгли: самое высокое деревцо было едва по пояс Нури. Над этим лесом висел белый сфероид, а напротив за старинным письменным столом разместился Сатон. Он взглядом указал Нури на кресло рядом и постучал пальцем по столу.
Из джунглей на лужайку вышел крошечный олень. Это был настоящий олень, без всяких фокусов, грациозный и удивительно пропорциональный. Он замер, вскинув голову, увенчанную маленькими рогами, и было видно, как под коричневым бархатом шкурки шевелятся мышцы. Олень топнул ногой — мелькнуло глянцевое раздвоенное копытце — и двинулся вокруг стола. Сатон поднял его, поставил на стол, достал из ящика кубик соли и положил себе на ладонь. Олень обнюхал кристалл и начал сосредоточенно облизывать его.
Нури, затаив дыхание, смотрел на это маленькое чудо.
— Карликовый олень, — грустно сказал Сатон. — Последний такой был убит в прошлом веке. Удалось восстановить, но у нас в стаде нет и двухсот голов, а спрос огромный. Но олень — это сравнительно просто: из большого сделать маленькое. Хуже с хищниками… — Сатон хмыкнул, подхватил оленя под брюшко и опустил на пол. Тот угнездился в зарослях. — Или ты вообще против хищников? — Он посмотрел в угол. Там стоял кибер, держа на цепи леопарда с перевязанной наискось мордой.
В окно влетел и сел на стол Ворон. Нури подмигнул ему:
— Здравствуй.
Ворон не ответил. Склонив голову набок, он индифферентно стал рассматривать свое отражение в полированной поверхности стола. Редкие перья топорщились у него на затылке, открывая синюю в морщинах кожу.
Потом тихо вошли и расселись за столом Алешка, мальчишка в светящихся штанах и доктор Аканиус. Сатон вынул из стола бумагу, положил перед собой и торжественно сказал:
— Комиссия в сборе. Социологи из ползунковой группы прибыть не могут и присутствуют дистанционно.
Над столом засветился и исчез сфероид. На его месте возникло объемное изображение двух голых ребятишек, держащихся за низкие перильца, огораживающие небольшой бокс.
— Послушайте объективные данные. Нури Метти. Двадцать семь лет. Родился в Третьей Марсианской колонии. На Земле работает восемь лет. Доктор математики. Последняя должность — генеральный конструктор Большой государственной вычислительной машины. Холост. Заявление подано два года назад. Все. Прошу задавать вопросы.
— Свидетельствую, коллега Метти практически здоров. У меня вопрос: какая ваша вторая специальность? — спросил Аканиус.
— Механик-фаунист.
Социологи из ползунковой группы переглянулись. Продавец щенка шмыгнул носом.
— Дефицитная профессия, — сказал он. — Конечно, детские учреждения сейчас почти обеспечены живым зверьем. Но механических зверушек разбирают взрослые. Имя им — легион. Щенков и котят, которые не линяют и не растут, заводных пичуг с запрограммированным свистом, киберскворцов и синтетических аистов, щелкающих над крышами. Это все вы наделали?
— И я тоже…
— Не вижу, что в этом плохого, — сказал Алешка. — Тебе известно, что Совет Земли не ограничивает ИРП во времени и средствах. Но понадобятся десятки лет, пока мы восстановим леса и воды. Что касается фауны, то вряд ли когда-нибудь нам удастся реставрировать ее полностью. Проще создать новый вид животного — и, как ты знаешь, мы вывели Чебурашку пятнистую многочисленную, — чем восстановить старый. Направленные мутации, операции на зародышевой клетке, селекция отбор — все это пущено в ход. Но слишком мало исходного материала… И пусть пока поют кибернетические соловьи.
— Ладно, — махнул рукой мальчишка. — Я хочу знать, как у вас, Нури, в смысле морального облика?
— Вопрос отводим! — хором сказали социологи из ползунковой группы. — Какой моральный облик может быть у холостяка? Пусть он лучше сказку расскажет.
Вся эта неожиданная дискуссия между членами комиссии привела Нури в состояние веселого обалдения. А тут еще Ворон: он сидел с таким видом, как будто ему принадлежало право решающего голоса. Однако нужна сказка. Нури готовился, но заранее ничего придумать не мог. Он начал экспромтом, и вот что у него получилось:
«Ужасно жить без названия! — печально думал маленький и пухлый. — Но разве в этом дело, когда на лужайке вырос колючий чертополох».
Розовый и пухлый прибегал на коротких ножках и любовался красно-фиолетовым цветком. Он догадывался, что цветок пахнет зноем, и если солнце имеет запах, то это запах чертополоха. Все же он хотел понюхать цветок, но малый рост не позволял этого сделать. Он хотел попробовать чертополох на вкус, но мешали колючки. И тогда розовый и пухлый убегал по делам, оставляя на сизой от росы траве зеленую полоску следа.
Так он привычно пришел ранним утром и увидел цветок и на нем золотистую стрекозу.
— Кто ты? — спросила прекрасная стрекоза.
— Кто я? Не знаю, — горестно ответил розовый и пухлый.
— Но ведь каждый кто-то есть, — сказала стрекоза. — Посмотри, у тебя мокрое пузо оттого, что ты бегаешь по росе. Хочешь, я буду звать тебя поросенком?
— А что, — сказал бегущий по росе. — Мне это нравится.
— М-да, — сказал Сатон после долгой паузы.
— Нет ни слова о киберах, — сказал Телесик. — Хотя я допускаю, что золотая стрекоза — это все же киберстрекоза.
— Не фонтан, а? — спросил один из социологов, почесывая животик.
— А чего? — сказал второй. — Сказка — это за гранью даже наших возможностей. Попробуй, сочини. Я, например, не берусь…
— Мне нравится! — решительно сказал Алешка, и социологи уважительно замолчали. — Вообще, мне нравится Нури Метти как личность. Мотивирую: он активен, добр и смел. Это то, что нам нужно. У него много хороших качеств…
— Напримерр, юморр, — подсказал Ворон.
— И это тоже.
— Он побил леопарда. Он подавил здоровый кусательный инстинкт животного. Вот доказательство, — жестяным голосом сказал кибер, поправляя повязку на морде зверя. Леопард замурлыкал басом.
— Диспетчер ИРП свидетельствует, что Нури не хотел этого, но был вынужден.
— Я должен напомнить, что Нури дважды нарушил запрет, — сказал Сатон. — Когда сделал ЭСУД и когда пользовался им.
— ЭСУД — это хорошо! — хором сказали социологи из ползунковой группы.
— Этот запрет нарушают все. Он устарел, — сказал Алешка. — И разве не вы, профессор, в качестве награды за выведение анаконды из ужа просили месяц работы без ограничения времени? Я полагаю, что Нури Метти полностью отвечает всем требованиям…
— Я думал, — перебил его Нури, — что вас интересуют мои знания.
— Знания! Любой предмет — это пара просиженных штанов, — сказал продавец щенков. — Характер — вот что для нас основное. Индивидуальность, сохраняемая даже в чрезвычайных обстоятельствах. Непохожесть и готовность подчинить себя общим интересам. Лично я поставил бы вам пятерку, ибо мне понравилось, как вы торговались со мной из-за браслета. Знаете, это слюнтяйство «ах, мальчик, отпусти собачку», мне оно не по нутру.
— Мы анализировали поступки Нури Метти со дня вручения ему повестки, — сказал один из социологов. — И сравнили с записями в кодовом браслете. Он всегда оставался самим собой. Он такой, какой он есть. Он естественен.
Рахматулла вышел из состояния нирваны.
— Люди, — сказал он, оглядывая окружающих. — Я вернулся к действительности, и она прекрасна. Я
